- Да, малыш, а ты, однако, фаталист, - грустно улыбнулась я нашему солнечному мальчику. - Нельзя бездумно полагаться на судьбу, иногда надо действовать вопреки всему. Особенно сейчас.
- Вот-вот, - согласно закивал Амирчик, - а вы сопротивляетесь, когда мы уже все решили. Мы вас не оставим, Гришка прав, поэтому не надо нам сейчас перечить. Все равно ведь по-нашему выйдет.
Я вздохнула. И кого я воспитала? Монстров, упрямых эгоистов или смелых и порядочных людей с высоким чувством долга и собственного достоинства? Жизнь покажет… Если доживем…
Ладно, нечего тут рассиживаться, надо идти помогать ребятам собирать наши невеликие пожитки. Гарик с Мишкой уже потрошат наш водосборник, а девочки собирают имущество по компактным сверткам и кулькам. Причем все норовят пристроиться на свежем воздухе - в палатке от близости Лафи очень тяжелый дух.
Мы почти закончили со сборами, а Сережа и Амирчик даже соорудили вполне приличные носилки, когда полог откинулся в сторону, и на песок вывалилась встрепанная Маринка:
- Анна Сергеевна!
Я аж подскочила на месте от такого вопля. Вот же, поганка, нас выгнала, чтобы мы не шумели, а сами голосит, как скаженная…
- Анна Сергеевна! - кинулась она ко мне. - Там… там… она…
- Так, тихо, - бросился к Маринке Рябкин, перехватывая её и прижимая к себе. - Что там случилось? - слегка встряхнул он девочку, незаметно кивая в сторону палатки Сереже.
Тот понятливо кивнул и нырнул внутрь, чтобы через пару мгновений вылететь обратно с совершенно белым и вытянувшимся лицом. Да что там такое?
- Лафи умерла, - тусклым голосом выдавила из себя Маринка. Лавочкин подтверждающе кивнул. - Она совсем умерла, - вскинула на меня больной взгляд Светлякова. - А я не смогла ей помочь… Ничем…
- Ты ничего не могла сделать, - обняла я девочку. - И никто бы не смог. В таких условиях и без самого необходимого ни один врач не справился бы. А тебе ещё учиться и учиться. Вот вернемся…
- Да что вы врете! - заорал вдруг откуда-то сбоку Клыков. - Ни хрена мы не вернемся! Все тут поляжем! Да я вас всех **** **** в ***** и *****. Да вы у меня ещё все *****…
Поток грязной ругани оборвался так же внезапно, как и начался. Над поверженным и заткнувшимся противником возвышался презлющий Петров:
- Я ж тебя, крысеныш, на запчасти разберу! Ты ж у меня не только ругаться, но и… - Тут Мишка нервно обернулся в сторону Рябкина и уже более спокойно продолжил: - Все плохое, в общем, забудешь как делать. Правильно я говорю, Анна Сергеевна?
- Правильно, Миша, - кивнула я и увела расстроенную Маринку в сторону ближайшего бархана.
Никакого желания останавливать мордобой и спасать ‘бедного мальчика’ от разбушевавшегося ‘хулигана’ у меня не было. Не нравится ему наша компания - скатертью дорога. Мы никого не держим. А если решил быть с нами, то наши правила будь любезен соблюдать неукоснительно. И точка.
…Лафи мы похоронили просто в песке. Ребята подрыли стенку бархана, уложили туда тело незадачливой меломанки, засыпали песком, а сверху пристроили небольшой крест из двух кривых поручней. Извини, девочка, больше мы ничего не можем для тебя сделать…
А потом был новый переход в неизвестность. Ну, что я могу о нем сказать?.. Это было трудно, невыносимо трудно: груз тянул к земле, ноги все время вязли в сыпучем грунте, все мысли неуклонно сворачивали к жажде.
Севочкина попытка спеть походные песни провалилась на начальном этапе. Григорий расшумелся, что нас демаскируют кошачьи вопли некормленых задохликов, поэтому некоторым лучше заткнуться. А Иришка тут же предложила всем желающим поголосить выдать тканевые намордники, чтобы не проглотили какую-нибудь летающую пакость. Севочка обиделся и затих.
Нет, я понимаю его желание взбодрить наш коллектив, но, правду говоря, петь и мне не хочется. Песок и так проник во все поры моего тела, так что нечего его ещё и в рот запускать. А насчет ‘летающей гадости’…
По-моему, эта планета стерильная. Ничего кроме песка на ней нет. Если бы ребята не видели собственными глазами этих ‘червяков кромлеха’, то я бы решила, что здесь поработали неизвестные стерилизаторы. Даже не знаю - радоваться этому факту или огорчаться…
Маршрут Рябкин прокладывал преимущественно по верху барханов. Честно говоря, я его понимаю - спускаться вниз в темноту не хотелось категорически, но идти там, наверное, было бы легче.
Сегодня я несла груз вместе с Элькой - заменила в их паре Лафи. Грушина все время старалась перетянуть на себя основную массу. Глупенькая, думает, что я не замечаю её тихушных манипуляций. Так что, всю дорогу мне ещё приходилось выравнивать перекосы, чтобы тяжесть распределялась если и не совсем равномерно, то хотя бы большей частью ко мне. Элька сопела сосредоточенно, но не сдавалась.
Доверили груз и близнецам. Они тащили все наши дамские сумочки, равномерно распихав их в два тюка из покрывал. На тяжесть не жаловались и даже первыми поддержали песенный порыв Колокольчикова. Дети…
К утру мы преодолели изрядный кусок пустыни. Я все время боялась, что мы начнем кружить, но Миша меня успокоил и сориентировал по звездам. Пусть здесь нет Полярной звезды и Южного Креста, но какие-то ориентиры выстроить можно.
А ещё у меня случилась личная трагедия, но я никому о ней не сказала. Не знаю, может быть я и не права, но боюсь, что детей напугаю изрядно.
Я забыла ВСЮ математику. Полностью. Вот так, сразу и напрочь.
Обнаружила я это совершенно случайно - решила отвлечься от монотонной ходьбы и мысленно прикинуть вероятный размер планеты, на которой мы оказались. Длительность суток мне известна, угол наклона тоже можно прикинуть на глаз, как и прочие необходимые параметры. Так что некую среднюю величину я смогу получить.
Итак, какие ещё данные мне нужны? Упс! И полный облом - в голове вакуум. Ничего не помню - ни параметры, ни их значение. Я слегка запаниковала, но списала все на нервные нагрузки последних дней и решила перейти к более простым вещам. И опять ничего! Даже теорема Пифагора формулировалась с трудом, не говоря уже о её доказательстве. Там вообще полный мрак. Это же касалось и основ алгебры. Да что там алгебра - я таблицу умножения с трудом смогла вспомнить и то с большими пробелами, а кое-где считала на пальцах.
От этого удара я чуть сознание не потеряла. Что это - последствия травмы, результат переноса, который коснулся только меня или же мы все в ближайшее время начнем все забывать?..
Я лихорадочно зашарила по закоулкам памяти, выуживая воспоминания детства, юности и так далее. Нет, с этим все в порядке. Более того - я легко вспомнила подробности своего первого школьного романа, о котором уже сто лет не вспоминала. И номер мобильного телефона последней папиной жены тоже всплыл как нарисованный. Это при том, что я такие вещи принципиально никогда не запоминаю. У папы жены и подружки меняются чаще, чем обновляется мой гардероб…
Так, а что у меня с бытовыми навыками? Вроде нормально - рецепты тортов, пирогов и прочих блюд помню исправно. Даже более чем - в памяти всплывают точные дозировки продуктов, указанные в рецептах. Ничего себе, обычно я и эти цифры в памяти не удерживаю, сбрасываю, предпочитая пользоваться кухонным справочником или ориентироваться ‘на глаз’.
Пошевелила пальцами - и петли вязания помню как вывязывать. Да что там вязание - я могу с легкостью перечислить наименование всех основных узлов в макраме, хотя никогда им не занималась, а все мои знания о нем зиждутся только на наблюдении за рукоделием детей. И ещё откуда-то всплывают наименования сортов кактусов и прочих зеленых насаждений. Это-то мне зачем?
Что же тогда получается: я не могу добраться только до узкопрофессиональных знаний? Нормально. И чем же я буду заниматься, когда мы вернемся? До пенсии мне о-го-го сколько времени ещё пахать! Да и не хочу я на пенсию…
Вариант, что мы можем никогда не вернуться, я даже рассматривать не буду. Если уж нас сюда закинуло, то и обратно как-нибудь выкинет. Обязательно.
