Измельчал таблетки Сашка, как самый старательный, а шил Гришка сам. В случае чего, Маринка его сразу не прибьет, ну, а потом отойдет. Швы получились корявые, но прочные. Авось не разойдутся. Сверху их обработали зеленкой, а потом залепили бактерицидным лейкопластырем, но не плотно, чтобы раны дышали.
Это Петров влез со своими рекомендациями. Он ещё советовал развести личинок, для поедания гнойных выделений, но от этого пришлось отказаться ввиду полного отсутствия искомого.
Перемазались, конечно, все, но тут уж ничего не поделать. Хирургия - это грязное дело. Хуже другое, незапланированное ранение здорово уменьшило и без того невеликие запасы медикаментов. И ещё неизвестно - выживет пациентка или нет.
В душе Рябкин поразился своему хладнокровию. Тут человек может умереть, а ему зеленку жалко. Как-то это не правильно, не по-человечески. Но Лафи своим бегством что-то нарушило в стройной картине Гришкиного мироздания. Ещё несколько часов назад ему было все предельно ясно и понятно. Вот они мы - хорошие, честные и благородные, а там они - глупые, жадные и недалекие. Так с кем же быть окружающим? Конечно, только с нами. Так почему она так поступила? Как могла предать их доверие и нарождающуюся дружбу? И не спросишь теперь. Ладно, очнется, выясним.
А сейчас надо подумать о другом: с этими ранами все не так. Не мог нормальный человек, испытывая такую дикую боль от того, что его заживо жрут, двигаться. А она не только смогла, но и вырвалась наружу. Значит, вместе со слюной в кровь, помимо коагулянтов, способствующих её быстрому сворачиванию, поступают и наркотические вещества, не позволяющие случиться болевому шоку. И что это дает?
Гришка вздохнул. Ясно одно: на зуб этим тварям попадаться ни в коем случае нельзя. Вывод: Сашка остается с раненой, Гарик и Мишка их прикрывают, за бабушкой и на разведку пойдут Серега и он. Если что - отсидимся на крыше вагона, пока ребята приведут помощь. Хотя кого они приведут? Анну Сергеевну и девчонок? Да, это тоже не выход. Значит, надо справиться самим.
Такой расклад ребят не устроил: Мишка поднял бучу, что без него не справиться, да и Гарик с Сашкой подозрительно забухтели. Но не зря Рябкин столько лет возглавлял дружный коллектив ‘бэшек’: пара рыков в сторону Петрова, укоризненный взгляд на Гарика и легкая затрещина мальку. Все, порядок наведен, и можно двигаться дальше.
Решили идти по уже проверенному маршруту. Ребята определили, что только со стороны входа песок относительно чистый. Это, кстати, спорное утверждение, потому что осмотр территории затрудняли искажающие поля между столбами, не препятствующие, однако, проникновению людей и предметов. А вот взгляд скользил. Не иначе как оптическая иллюзия. И чем глубже от границы кромлеха, тем искажение сильнее. Вагон почти совсем не виден. И звуки эти поля не пропускают. По крайней мере, слышно крики стало только тогда, когда Лафи вывалилась наружу, а до этого все было тихо.
Так что, если бы беглянка не поперлась напрямую, то, возможно, и дошла бы без проблем. Хотя это тоже спорное утверждение. Судя по тому, что снаружи она оказалась почти к их приходу, значит и зашла внутрь гораздо раньше. Если бы твари жрали её дольше, то никак не смогла бы девчонка выйти на своих ногах. И тварей бы на ней было больше. Вон, как оставшиеся бесновались, что добыча от них ускользнула. Они, видимо, ещё и прятались где-то, чтобы не спугнуть…
Так что весьма высока вероятность того, что до вагона Лафи добралась без проблем, а вот обратно рвала когти напрямую. То ли испугалась того, что увидела, то ли червяки полезли… пока не ясно.
Но одно выяснить удалось: по мере того, как день клонился к закату, и становилось прохладнее, червяки зарывались в песок. И скоро на поверхности остались только отдельные особи - или самые упертые, или самые прожорливые, но и они вели себя вяло и почти не агрессивно. Серега специально потыкал копьем в ближайшего, но тот практически не отреагировал, только свернулся в клубок, а потом и вовсе завинтился в песок.
А уже к полуночи на ближайшей поверхности не было видно ни одного червяка. Хотя это и трудно утверждать наверняка, ведь черное на черном не очень-то и разглядишь, тем более при таких искажениях, но пришлось полагаться на здравый смысл и великое русское ‘авось’. Тем более что идти придется в любом случае.
Рябкин и Лавочкин осторожно двинулись вперед: сначала Гришка, а через два метра - Серега. Ребята обвязались прочным капроновым тросиком, извлеченным из карманов запасливого Гришки.
Такую схему движения предложил Петров. Если твари набросятся на первого в связке, то второй успеет сбежать нетронутым и помочь первому. А если и второго заденет, то за конец троса их можно будет вытянуть наружу. Главное, успеть…
Хлипкость и бессмысленность этой схемы Гришка просчитал на раз, но спорить не стал. Ему же не трудно пройти в связке, а остающимся так спокойнее. Так чего воздух впустую сотрясать?..
Кто пойдет первым решил жребий. Хотя Рябкин и сопротивлялся такому легкомысленному способу, но судьба распорядилась правильно (с Гришкиной точки зрения), и сейчас мальчишка осторожно крался вперед, стараясь не слишком тревожить поверхность песка. Кто знает этих тварей? Вдруг они сейчас роют ходы в их направлении.
Как бы внешне не храбрился ‘вождь попаданцев’, но сама мысль о тысячах кровожадных монстров, притаившихся сейчас в песчаных глубинах, заставляла позорно слабеть колени. Только бы ребята не заметили, а то позора не оберешься - задразнят в конец. Особенно, языкатый Мишка. И вместо анализа обстановки в голове билась только одна мысль: ‘Интересно, а Серега тоже так мандражит?’ И не спросишь.
Ребятам повезло: до самой платформы их никто не тронул, а на твердой поверхности Гришка неожиданно успокоился. Чего бояться заранее? Страх может съесть душу похлеще самого прожорливого монстра. Мысль здравая, но почему-то пришла только сейчас.
В вагон сразу не сунулись: Рябкин решил проверить все снаружи. Надежды найти живых уже не было. Не могут живые люди не отреагировать на их появление. Серега даже копьем по вагону осторожно постучал, вызывая наружу друзей и врагов, но никто не откликнулся.
В неверном свете каменных стен кромлеха на темно-красной поверхности центральной платформы чернели смутно различимые следы: что-то волочили к краю платформы. Плохо.
Сам вагон остался в прежнем виде - все также выбиты стекла, покорежены стены, только двери в двух местах чем-то заклинены. Именно оттуда тянулись следы. Гришка присел на корточки.
- Как думаешь, - поворошил он кончиком копья следы, - это кровь?
Серега вздохнул:
- Вроде, но ты учти, что у Лафи кровь быстро свернулась. Откуда же тут столько натекло?
- Может, свернуться не успела или тут кто-то другой резвился.
Серега заполошенно озирнулся:
- Ты думаешь, что твари разных видов?
Гришка пожал плечами:
- Не знаю, слишком мало данных для анализа. Но рассиживаться тут по-любому нельзя. Давай смотреть внутри и шустро назад. Что-то мне не по себе.
Лавочкин кивнул, и ребята осторожно заглянули внутрь вагона через ближайшее окно. Освещения кромлеха не хватало, поэтому зажгли фонарики и зашарили по стенам и полу.
Внутри царил кошмар прямо как из голливудского ужастика: залитые кровью пол и сиденья, какие-то окровавленные тряпки, скомканное покрывало. И никаких людей. Совершенно никаких - ни живых, ни мертвых.
- Они ч-ч-ч-ч-т-о, - Серега аж заикаться стал, - полностью вс-с-с-с-с-ех сожрали?
Гришка судорожно сглотнул:
- Не знаю. Если и не тут сожрали, то под песок точно утянули. А это верняк кранты. Заходить будем?
Серега отрицательно помотал головой:
- Зачем? И так видно, что там никого нет.
- Мало ли, вдруг спрятались, - пожал плечами Гришка.
- Где?
- Не знаю, но посмотреть надо.
- Как скажешь, - Лавочкин поежился. Оно, конечно, страшно, но друга бросить ещё страшнее.
Рябкин кивнул:
- Лады, покарауль пока тут, а я по-быстрому. - И полез внутрь, пока сам не передумал и пока Серега не начал протестовать.
