- Ага, поняла. Стоп, а остальные пассажиры как же?
Гришка скривился.
- Шпана решила самостоятельно выбираться. Флаг им в руки. Сейчас курочат водительскую кабину. Нас туда не пустили. Сказали, что весь хабар на той стороне вагона их. Решили пересидеть здесь до утра. Баба Саня, которая с внуками, готова идти с нами, но у неё при переброске сердце прихватило. Марин? - вопросительно посмотрел он на девочку.
Она отрицательно помотала головой.
- В ближайшие сутки её нельзя трогать с места. У нас же кроме валокордина и но-шпы ничего нет. Если б мы были дома…
- Так вот, - перебил её Гриша, - баба Саня предложила нам забрать её малых. Я согласился, - и смотрит на меня.
А что я? По мне так и бабулю тоже надо забирать. Я кивнула.
- Ага, - повеселел Гришка, - ещё с нами пойдет Лафи, это которая с фейерверком на башке. Остальные собираются сидеть на месте и ждать спасателей. С ними сейчас там Гарик, Севка, Иришка и Таня общаются. Может, уговорят…
- Что вы такое несете, молодой человек?! - раздался визгливый мужской голос. - Я, как взрослый и образованный человек, утверждаю, что все это чушь и детский лепет. Вы просто перечитали на ночь дешевую фантастику. И потом, в любой литературе сказано, что в таких непонятных случаях, как наш, надо не дергаться непонятно куда, а сидеть на месте и ждать помощи. Даже, если это, как вы выражаетесь, ‘другой мир’, то здесь наверняка присутствует хоть какая-то цивилизация. И наше появление для них не пройдет незамеченным. Оставьте нас в покое! Мы же ничего от вас не требуем. Хотя вы могли бы и поделиться с нами вашими запасами воды и продовольствия. Идите отсюда, идите. Пока мы не начали принимать более решительных мер. В том числе и против вашего вопиющего вандализма. Не так ли, Снежана Егоровна?
- Полностью с вами согласна, Леонид Яковлевич, - пробасила какая-то женщина. - Эти современные дети совершенно не умеют себя вести. Когда я была в их возрасте…
Дальше я не стала прислушиваться, потому что возле нас появились три ‘переговорщика’. Причем Гарик кипел от возмущения и размахивал руками, а на нем буквально висели Севочка и Таня и что-то тихо ему втолковывали.
- Ансергевна! - кинулся он ко мне. - Почему они так? - Губы дрожат, чуть не плачет. - Мы же, как лучше хотим! И воды им дали, и печеньем поделились. А они…
- Тихо-тихо-тихо… - я прижала его к себе. - Мы, взрослые, тоже разные бываем. Это же я знаю, какие вы у меня умные, решительные, добрые и смелые, а они судят по сложившимся стереотипам. Наверняка ведь уравняли и вас, и тех субчиков.
Глажу его по спине и чувствую, как он дрожит. Господи, да ему же страшно! Я обвела взглядом остальных. Глаза громадные, губы стиснуты, плечи напряжены. Они же совсем ещё дети, а на них навалился такой кошмар. Ещё и я вырубилась не по делу. Нет, хватит лежать. Надо вставать и воодушевлять. Учитель я или где?
Решительно откинула в сторону одеяло… нет, скорее покрывало. Стоп! Откуда у нас это?
- А… - я приподняла кончик покрывала и вопросительно глянула на ребят.
- Купили, - тут же пояснила Томочка.
- У кого? - опешила я. - И за что?
- А у этих двух торговок с оптового, - пояснила Тамара. - Выгребли всю наличность из карманов. Кстати, вашу тоже. И выкупили у них почти весь товар. Три покрывала уступили шпане, а то они возбухать начали, а восемь себе забрали. Одним баба Саня накрыта. Вы не против?
- Я - нет, - я пожала плечами. - А они не сильно возражали?
- Что вы, - всплеснула руками Томочка, - они чуть от счастья не… Сильно радовались. Мы ж у них эти покрывала по пять тысяч за штуку купили. А у них всего товара тысяч на десять было. Кто ж от такого навара откажется? Там ещё наборы постельного белья остались и какая-то бельевая мелочевка, но это они продавать наотрез отказались.
Да, не хило. Но с другой стороны, на фига нам здесь деньги?.. А судя по тому, что мне было совсем не жарко, ночи здесь прохладные.
- Ладно, с этим разобрались. Кстати, а кульки не пострадали? И куда вы их дели? Там же, как я понимаю, наши главные сокровища хранятся.
Ребята расступились, и я увидела на противоположном сидении все наше имущество: мои кульки из гипермаркета, сумочки девчонок, рюкзачок Амирчика с баллонами воды, прозрачные пакеты с покрывалами и какие-то два пластиковых ведра и две корзины, закрытые марлевыми тряпочками, и ещё один рюкзачок.
- А это что за вещи? Вроде, у нас такого не было?
- А это баба Саня попросила её имущество вместе с нашим положить, - пояснил Мишка, - а то некоторые нехорошо на него коситься начали.
- А где сама владелица?
- Так вон же лежит, дальше по вагону, - вмешался Севочка. - Там с ней Иришка осталась и внуки её - Сашка и Шурочка Азаровы. Им по десять с половиной лет.
Да, фантазия у родителей этих детей прямо скажем - странная. Назвать близнецов одинаковыми именами, да ещё и ‘Гусарскую балладу’ спародировать.
- А эта… как её… Ну, которая с плеером.
- А, Лафи, - помог мне Гришка, - снаружи шарится. Все надеется дорогу обратно отыскать. Вообще-то она Глафира Скамейкина, но просила называть её Лафи Мей. Её Мишка знает. Они раньше в одной школе учились.
Мишка скривился:
- Это ещё в первом классе было. И она из параллельного была.
- Ага, - кивнул Рябкин, - а кинулась к тебе так, как будто вы с яслей вместе отираетесь.
Мишка скорчил гримасу, но промолчал.
- Ну, если со всеми разобрались, то рассказывайте, что вы там нашли.
- Проход в песках, - серьезно пояснил Гриша. - Песок здесь не только черный, но и практически зыбучий. Ничего не держит. Так мы отвинтили горизонтальные поручни, которые над дверями в НАШЕЙ части вагона, и стали прощупывать ими дорогу, как слегами на болоте. Сережка вовремя вспомнил, что дорогу внутрь кромлеха обычно ориентировали на Солнце или Луну. Солнце мы ждать не стали, а вот здешняя луна сейчас в фазе полнолуния. Вот на неё мы и пошли. И почти сразу же наткнулись на проход. От платформы удалились по нему на десять метров, поставили там все короткие поручни, которые успели демонтировать, и сразу назад вернулись. Анна Сергеевна, как вы себя чувствуете? Идти сможете?
Я прислушалась к себе. Вроде, все в порядке. Даже голова меньше болит.
- Да, смогу.
- Тогда надо уходить. Что-то мне совсем не хочется встречать здесь рассвет. Какое-то тягостное предчувствие.
- А что будем делать с остальными? Может, я попробую с ними поговорить?
- Смысла нет, - пожал плечами Рябкин. - Они сейчас в шоке. Цепляются за прежние иллюзии. Мы же все равно вернемся сюда через сутки за бабой Саней. Пусть остальные дойдут до кондиции. Тогда и сговорчивее будут.
- А шпана их не обидит?
Гришка пожевал губами.
- Определенный риск есть. Но с них же брать нечего. Все самое ценное у нас. Бабе Сане оставим маленькую бутылочку воды и шоколадку. Вряд ли на это позарятся. Пусть думают, что мы бросаем её здесь. Тогда и сочувствовать будут, и не обидят.
Мой наивный мальчик! Люди за меньшее друг другу глотки перегрызают. Тут к нам подбежала Иришка.
- Ансергевна! Там вас баба Саня зовет. Вы сможете к ней подойти?
Я обулась и осторожно встала. Амирчик тут же подставил мне локоть.
- Ансергевна, держитесь.
Так мы с ним и поковыляли. Но с каждым шагом я чувствовала себя все увереннее и увереннее. Нет, обузой моим детям я не стану.
Да, если в нашей части вагона царило оживление и деловая активность, то в середине - уныние и тоска. На одном сидении, головой к крайнему поручню, лежала баба Саня, укрытая таким же покрывалом, как у меня, в голове у неё прямо на полу сидели жутко перепуганные и нахохлившиеся детишки. Дальше весь угол занял мужчинка с портфелем. Наверное, Леонид Яковлевич. Напротив расположились все остальные пассажирки: дама с кошачьей переноской и две торговки. Причем последние так заняли сиденье, что Снежане Егоровне достался только маленький кусочек.
А в конце вагона было почти пусто. Компания молодых людей куда-то рассосалась. Маячили только две девицы и парень. Дверь в кабинку водителя была приоткрыта, и оттуда слышались скрежещущие звуки и выразительный мат. Поручни отсутствовали, как и у нас, а с лавок были сняты спинки.
