– В смысле? Как звезда может слететь из-за куска хлеба?

– А ты, Вася, подумай. Вот нас, сотрудников, каждый день в зоне человек тридцать, ну сорок, в среднем, а в зоне сидит почти две тысячи. Как думаешь, что им стоит нас самих в подвал посадить? Да ничего. В зону с вышек стрелять нельзя, осужденные про это хорошо знают, все двери на цепи перекроют и всё. Жратвы на трое суток с запасом. Пока маски-шоу приедут, от нас с тобой одни лоскутки останутся. Это, если их довести до белого каления.

– Какие маски-шоу?

– Спецназ, маски-шоу – это спецназ. Вася, зона – это маленькая страна. Толпой ещё нужно уметь управлять, иначе она тебя растопчет и не заметит. Баланс должен быть в зоне. Ты думаешь для чего у нас смотрящие в зоне есть? Ты можешь феню на пять с плюсом знать, но ты всё равно мент в их глазах.

– Петрович, но понятия ведь для всех одинаковы? Или нет?

– Одинаковы, да не одинаковы. Будете с блатным, как по копирке, в напряжённой ситуации какому-нибудь мужику из колхоза слово в слово говорить, а он всё равно послушает смотрящего. Себе подобным верят на уровне рефлексов, а наша с тобой задача направлять всех в нужное русло. У них такая же иерархия руководства как у нас, только по ту сторону забора. А вместе мы все делаем одно дело – сидим и охраняем. Не будет зэков – не будет нас! Понятия, как и закон, можно вертеть как хочешь. Самое главное насколько у тебя мозгов хватит, чтобы грамотно дёргать за верёвочки.

Уже захмелев, Васька мечтал о том, что обязательно будет майором и старшим опером. Мечты прервали, заскрипевшие ключи во входной двери кабинета оперчасти. Васька насторожился, так как все уехали домой.

– Всё нормально, наверно Валентинович из зоны вышел. – спокойно сказал Петрович.

В кабинет зашёл Валентинович, он же начальник оперативного отдела майор Зубов Валентин Валентинович. Он, как и Петрович, тоже давно работает в зоне и имеет большой авторитет.

– Что-о Петрович, молодого опера спаиваешь? – с укором спросил Зубов.

– Нет Валентинович, уму разуму учу, чтобы молодой кум в блудню не попал.

– Ну тогда ладно, смотрите мне! – строго сказал Зубов.

– Валентинович, рюмку будешь? – спросил Петров.

– Нет, я сегодня за рулём, у меня ещё дела, долго не сидите, завтра на работу.

Васька помалкивал, так как вмешиваться в разговор старших было не принято, ни по уставу, ни по понятиям.

Андрей Шмаров неторопливо ел сало, нарезанное толстыми кусками, и пил чай с сахаром. Он ждал звонка от оперативного дежурного колонии. Андрей Андреевич Шмаров закончил Государственный университет физической культуры и спорта. Гуманитарных знаний не получил. Зачем они нужны, когда он в очередной раз защищает честь университета на борцовском ковре в кимоно. К сожалению, Андрей применения себе в спорте не нашёл.

Шмаров устроился работать участковым в милицию. Через три месяца службы в органах он был уволен за то, что разбил лицо честному гаишнику. Инспектор отказался от взятки и оштрафовал его дядю за вождение автомобиля в нетрезвом виде. Спустя полгода скитаний на отечественной семёрке в качестве таксиста, он подслушал разговор двух пьяных пассажиров. Они обсуждали мусорской беспредел, который творится в Радуге. Пассажиры были хозные ребята и по пьяни строили грандиозные планы, как там навернуть чёрный ход.

На следующий день Андрей поехал в ИК-12, где его с радостью взяли. Как оказалось, там дефицит кадров, требуемых для особой специфики именно этой колонии. К своему удивлению Андрей на «отлично» прошёл собеседование с руководством. После прохождения медкомиссии он незамедлительно был трудоустроен оперуполномоченным в оперативный отдел.

Зазвонил телефон, и Андрей быстро схватил трубку.

– Мясо приехало, воронок стоит у ворот. – сказал дежурный и Андрей улыбнулся.

Почему Радуга? Гадал Калуга, он же Алексей Викторович Калугин, судимый дважды за кражу алюминиевой тары с местных дач. Ра-ду-га, Ра-дуга, Раду-га? Может Агу-дар или рад-агу? Он понимал, что есть подвох, но какай именно, сообразить не мог. Калуга уже наслышан, что в Радуге очень жёсткий режим, но что ему боятся? Он не блатной, тем более не авторитет и не насильник – он простой мелкий воришка. В зоне уже отсидел две ходки по три года и работал на швейке. Шил робу и голицы, в общем, как и в любой зоне, только в этот раз дали шесть лет. Воронок резко затормозил, и Калуга ударился головой об решётку.

– Бляядь! – сказал Калуга в ответ решётке и догадался почему Радуга – это Удар ногой.

По лаю собак Калуга понял, что приехали. Это поняли все автозаке, все двадцать девять человек. Открылась дверь, и охранник опустил лестницу из будки автозака.

– Бегом, бегом, бегом по одному. Вещи взяли, бегом, кто последний выбежит из автозака тому пиздец! – заорали мусора.

Все ринулись быстрее вперёд. Столпотворения и давки не было, так как удары дубинками и пинки у мусоров были чётко отработаны. Непонятно кто из зэков выбежал последним, но досталось всем без исключения. Через минуту все осужденные стояли в три шеренги перед начальником спецотдела.

– Шапки снять, быстрее, быстрее. – заорал во всё горло безопасник. – Всем сесть на корточки, вещи перед собой. Руки за голову, за голову я сказал.

Зэков опять стали выравнивать дубинками и пинками по спине и заднице. Калуга сидел на корточках и думал о том, что надо потерпеть, что его, не били что ли в зоне. Так везде по приезду встречают, чтобы не расслаблялись. Две недели карантина, а потом работать куда-нибудь пойду. Жаль я маклевать не умею, цены бы мне не было.

– А где ещё один? – спросила начальник спецотдела капитан Холипова, полная женщина с небольшими усами, у старшего конвоя. – По разнарядке тридцать.

– Вскрылся сегодня ночью, ехать к вам не хотел. Не переживайте, следующим этапом привезём. – ответил старший конвоя.

– Что же вы так плохо их у себя обыскиваете? – с укором спросил Шмаров. – Может они все тут заряженные приехали?

– Обыскиваем хорошо – знаем куда везём. Андрей Андреевич, Вы же знаете, что вопрос не ко мне, моё дело возить, а не шмонать. Этот мудак вены на руках перегрыз зубами. Вот когда введут закон на изъятие зубов, тогда и будете претензии предъявлять. – резко ответил старший конвоя.

Шмаров повернулся к осужденным и начал говорить, заученную до зубов речь.

– Встать, вы прибыли в ИК-12. Всё делаем быстро, отвечаем быстро, вопросов не задаём. Все передвижения бегом, руки за спиной. Забудьте всё, что вы раньше знали о зонах. У нас показательная колония, здесь всё только по закону. Хотите вы этого или нет.

И тут как-обычно, в семье не без урода. Один осужденный в первой шеренге, конечно, самый дерзкий, решил отличиться.

– Гражданин начальник, разрешите спросить?

На что в ответ он получил, давно отработанный, удар кулаком от Шмарова. Сначала в солнечное сплетение, потом в висок и падая, ещё один удар по шее сверху. Зэк стал задыхаться и хрипеть, но до него уже никому не было дела.

– Я два раза не повторяю, – сказал Шмаров.

Дальше под крики бегом, быстрее, руки за спину и удары по спине и жопе дубинками, зэков погнали в изолятор. Ну и как здесь принято, кто последний, тот получит пиздюлей. Лежавшего на асфальте зэка, дневальные медсанчасти унесли на носилках в изолятор, вслед за прибывшим этапом. Режимники его проверили пинками и палками, убедились, что он не симулирует и отправили в МСЧ. Калуга потом видел его несколько раз в зоне – у него были сломаны ребра. Он стал заикаться, но по другой причине. Вслух про это никогда не говорят, но все по-разному реагируют на анекдот про СПИД.

Началась процедура приёмки и полный обыск всех вещей. Личную гражданскую одежду забрали на склад. Чай, сигареты, конфеты переломали, порезали и проверили металлоискателем. Режимники, убедившись, что нет запрещённых предметов, всё вернули обратно. Потом начались приседания, чтобы сотрудники знали, что в бардачке у зэков ничего нет. Спецотдел проверил судимости и статьи, адреса и телефоны родственников, всё сверил, согласно личных дел.