Месяц поисков прошёл впустую. Ничего не изменилось в поведении маклеров. Фаллос явно был кого-то одного из них, а может и не одного. Человек, который изготовил данное изделие должен себя проявить. В этом Васильев был уверен.

Через две недели прибежал смотрящий за петухами Гена Кочетков.

– Василий Васильевич есть информация по фаллосу. Хрен догадаетесь. – затараторил Гена.

– Ну рассказывай, что узнал. – спросил Васильев у лидера осужденных низкого социального статуса.

– Старый дед Курёнов Иван. Он подкатывал вчера к нашему петуху Красовскому, разговор вёл обо всём и ни о чём. Чаем и сигаретами даже его угостил.

– Курёнов? Да ему под шестьдесят уже. Быть не может. – не поверил Васильев.

– Василий Васильевич, факт есть факт. С чего бы ему самому начинать общение с петухом? Вот взял и просто так подошёл к Красовскому, при этом зная, что он вафлёр? Разговор завёл за отношения интимные.

– Ты думаешь, что он отпороть его хочет? Гена, у нас фаллос! – уточнил Васильев. – Это значит, что он сам пороться должен. Понимаешь?

– Василий Васильевич, а может он хочет, чтобы его самого отпороли? – не унимался Гена.

– Не пойму. Взрослый мужик, дед уже почти и пороться хочет? Что-то не складывается. Ты уверен, что твой Красовский ничего не перепутал?

– Василий Васильевич тут надо только на живца брать. Только на живца, иначе не поймать.

– Ты сначала дальше поработай по их отношениям, хорошо? А то нам с тобой на пару из-за твоего живца, как бы не пришлось по шапке получить от руководства. Понял?

– Понял. Только Вы мне и Красовскому зелёный свет по зоне выпишите, чтобы нас не трогали.

– Ради такого дела ходите, где хотите. Я Николаева предупрежу, он тоже в ожидании. Как никак, а первый раз в жизни деревянный член в зоне изъял.

Гена ушёл активно заниматься оперативной работой, так как это было в его интересах. Через три дня он опять пришёл к Васильеву.

– Василий Васильевич планы меняются. – с серьёзным видом сказал Гена.

– Так, как именно они меняются?

– Я теперь с ним дружу. Мы уже пару раз за жили-были поговорили, он наш человек. Однозначно! Сердцем чую.

– В смысле ты уже с ним дружишь? – удивился Васильев.

– Ну вот так получилось. Я Красовскому сказал, чтобы он ему на меня намекнул. Если нужно разнообразие – лучше ко мне. У меня и зелёный свет по зоне есть, засветиться невозможно. Он и согласился. Мы с ним вместе покурили, и он мне намекнул, что уединения хочет. Короче, попросил, чтобы я его отжарил.

– Ну ты даёшь! – выпучил глаза Васильев. – Когда ловить будем? Время идёт, надо быстрее его определять в твою команду. Только надо чтобы вас кто-то из мужиков с поличным поймал. В гарем заехать он должен обоснованно.

– Мы договорились с ним завтра в котельной встретиться в нашей комнатушке после обеда. Он как раз туда пойдёт сухие доски для маклей забирать.

– Слушай внимательно. В стене глазок сделай, мы туда мужика посадим. Надо ещё маячок какой-то придумать, чтобы он знак подал, когда вас ловить надо. Нитку на крышу выведи, а к ней флажок. К тебе от блатных человек подойдёт, скажет, что от меня. Ты ему всё по полочкам объясни, там сами разберётесь кого куда прятать. Понял?

– Понял. – ответил Гена и радостный побежал домой в ожидании пополнения своей банды.

Васильев вызвал Веню Бенедиктова и пояснил ему суть дальнейших планов. Все готовились к приёмке с поличным, особенно Гена Кочетков.

На следующий день в обед всё было готово. Специально обученный человек сидел за стенкой и смотрел в глазок. Он держал в руках верёвку, выведенную на крышу к флажку. Два порядочных мужика стояли на стрёме и ждали сигнала. Гена Кочетков ждал друга у себя в комнате в котельной. Васильев наблюдал театр действий из окон дежурной части.

Действительно, после обеда из промышленной зоны в котельную пришёл осужденный Курёнов Иван. Васильев засек время входа в котельную. Прошло десять минут, тишина. Двадцать минут, тишина. Тридцать минут, да что же они так долго, думал Васильев, любовники хреновы. Пол часа прошло, где флажок? Что даже за пол часа не обнялись ни разу что ли? Через сорок минут флажок взмыл вверх. Мужики побежали в котельную ловить голубей. Через две минуты все вышли из котельной, включая того, кто сидел за стенкой и наблюдал. Быстро они после флажка вышли, подумал Васильев, после чего сказал дежурному, чтобы он этих осужденных, которые вышли из котельной, завёл к нему в кабинет.

Первым в кабинет без очереди забежал Гена Кочетков.

– Василич, что так долго? Мне пришлось его второй раз шпилить. Он же старый, я уже через «не хочу» и «не могу», а никого нет и нет.

– Я не знаю. Меня же там не было. Ну я так понял взяли вас?

– Да, в последний момент. Я уже громко начал охать и ахать, только потом мужики забежали, но всё обошлось, в цвет нас взяли. Он как заорёт, что ни причём здесь, а куда там. Сверху на мне сидит, тут ему уже не сорваться.

– Не надо мне подробности вашего интима рассказывать. Ни к чему мне это.

Васильев вызвал атасника, который был ответственным за флажок.

– Ты что так долго? Чуть нам всю операцию не сорвал.

– Василий Васильевич, да я такое первый раз вижу. Я такого даже в порнухе не видел. Смотрю, как они там изгаляются, рот открыл от удивления и про флажок вообще забыл. То сверху, то снизу, то бочком. Хорошо, что Кочетков начал орать от удовольствия, я и вспомнил про флажок. Но мужики успели прибежать, в последнюю секунду успели.

Васильев пообщался с мужиками, которые взяли их с поличным, потом очередь дошла до Курёнова Ивана. Курёнов всё подтвердил, да, есть у него склонности к таким отношениям. Деревянный фаллос его личный, сам себе сделал, но кайфа от него нет, как от живого человека. Вот Курёнов и решил попробовать с Геной Кочетковым закрутить трали-вали.

Петров и Зубов от результатов операции Васильева были в шоке, так как сказывается старая советская школа. Они много повидали, но вот именно такое первый раз. Осужденный Курёнов отсидел пятнадцать суток в ШИЗО и заехал в гарем под кличкой Баба Ваня. Штат Гены Кочеткова увеличился на одну боевую единицу, чему он был несказанно рад.

Две недели в изоляторе Калугина практически не трогали. Изредка подмолаживали, когда выгоняли на прогулку, но не более того. Калугин даже и не надеялся, что про него забыли. Он прекрасно понимал, что ему дают время поправить здоровье, а дальше неизвестно. Не каждый день зэки выпрыгивают из окон оперативного отдела. Плюс в этом был только один. Порядочные зэки в зоне, если и остались такие, наверно понимали, что он не сука, а простой мужик. Опущенный по беспределу, но не сломленный администрацией.

– Калугин, на выход. – крикнул прапорщик, открывая двери камеры ШИЗО. – Бегом, бегом, руки за спину.

Калугин побежал по коридору изолятора в кабинет оперативного отдела, где его уже ждали. Забежав в кабинет, он увидел Шмарова и ещё четырёх оперативников. Калуга встал по стойке смирно и прокричал доклад. Опера не обращали на него внимания. Все подкалывали Шмарова, удивляясь, как спортсмен будет пить стакан водки одним залпом. Если он не сможет этого сделать, то звёзды старшего лейтенанта носить нельзя. За каждый погон по стакану он обязан выпить. Андрей отшучивался и говорил, что ещё не вечер. Он их всех, вместе взятых, перепьёт.

– Здорово попрыгун. – сказал Шмаров Калугину. – Как дела?

– Здравствуйте гражданин начальник. Дела согласно распорядку дня.

– Это хорошо, какие планы на будущее?

– Да какие у меня планы, отбываю уголовное наказание. Планов нет.

– Ты чего добиваешься в этой зоне? Хочешь белой вороной быть?

– Никак нет гражданин начальник. Я не пойму почему меня постоянно избивают. На мне уже живого места нет.

– Сам виноват. На оперов работать не захотел и из окна выпрыгнул. Мы тебе жить дали, а ты про нас забыл.