– Танечка, и подумай, как будет рад тебе Павлик. Он всегда мучается, когда уезжает отсюда. Ему там без нас очень одиноко, – Вероника обнимала старшую подругу сзади и покрывала поцелуями ее волосы. – Подожди немного, потом и я приеду в Саратов, буду учиться на актрису.

– Михаил, Дуся, я прожила с вами незабываемые десять лет. Хочу, чтобы вы знали: ваше гнездо сделало меня счастливой. Безумие и жестокость мира разбиваются у калитки вашего дома. Я оставлю здесь Наденьку, пока не смогу для нее создать такой же дом.

Татьяна исчезла на следующий день. Все необходимые бумаги ей помог быстро оформить Михаил. В который раз он ходил по острию ножа, но это было необходимо для любимых людей, и он делал это.

Татьяна приехала к Павлу, который уже третий год учился в институте. Они сняли домик на дачной окраине городка и зажили уединенно. Павел почти все свое время проводил в институте, а вечерами работал санитаром в больнице. А Татьяна устроилась работать костюмершей в свой старый театр, где работала еще при жизни Зинаиды Хмелевой.

Через год, летом сорокового года, на гастроли в Саратов приехала труппа музыкального театра северной столицы. Татьяна любила оперетту и уговорила Павлика пойти с ней вечером в театр. Павел прихватил с собой двух однокурсниц, которые буквально приклеились к нему. «Нет, ну какой Дон Жуан, – в который раз думала Татьяна, скрывая улыбку. – Не зря Вероника всем раскрывала на это глаза, а никто ей не верил. Да и мудрено не влюбиться в этого красавца».

Она с обожанием смотрела на своего племянника, который с легкостью пленял сердца юных студенток, не придавая этому значения. Девушек с неумолимой силой тянуло к нему, сам Павел был галантным, но всерьез никем не увлекался. Ему исполнилось восемнадцать лет, и вся его жизнь была уже спланирована заранее.

Татьяна читала программку – фамилии ей ничего не говорили. Потом стал гаснуть свет, заиграла музыка, тихо открылся занавес. Началась божественная сказка «Летучей мыши», и Татьяна всем сердцем отдалась действию на сцене. Эта легкая и красивая жизнь на мгновение отдалила ее от ужасов сегодняшнего дня. Женское сердце возносилось на гребень волны под чарующие звуки, и тут же падало и разбивалось, и от этого полета захватывал дух. Но она не умирала, лишь испытывала восторг и упоение.

Но что это? На сцену вышел герой, который пел известную арию князя, встречающего гостей. Он был необыкновенно красив, голос его был мягким и пленительным, она узнала бы его из тысячи голосов. Это был ее Петенька.

Едва дождавшись завершения спектакля, она постучалась в дверь гримуборной. Услышав приглашение, она вошла и застыла на пороге. В комнате находилось несколько артистов, но ее глаза выхватили лишь одно лицо, с голубыми глазами и рассыпанными до плеч русыми волосами. Обернувшись, эти глаза сначала прищурились, а затем застыли на лице Татьяны, а губы стали растягиваться в счастливой улыбке. Уже переодевшийся Петр одной рукой обнял Татьяну и, закрывая ее от друзей, потащил куда-то за кулисы. Он целовал ее глаза, лоб, волосы, гладил ее спину и его руки дрожали. Из глаз Татьяны лились слезы счастья.

– Таня, я был рад, что наши гастроли начались с этого города. Я надеялся разыскать в институте Павла и расспросить о тебе.

– Петенька, но в программке стоит другая фамилия, я даже не подозревала, что это ты.

– А, это сценический псевдоним. Знаешь, я встретился со своим старым учителем по вокалу, когда-то он уговаривал меня заняться музыкой. Я приехал домой, и он предложил мне работу в филармонии маленького городка. Через некоторое время уговорил прослушать меня своего старого друга, дирижера театра оперетты. Так меня приняли в состав этой труппы, оставив сценический псевдоним. Таня, ты можешь поверить, что с самого момента нашего расставания я ни на минуту не забывал о тебе!

– Может, ты еще скажешь, что у тебя не было ни одной женщины? – ревниво спросила его голубка.

– Не было, почти… – Петр грустно рассмеялся.

Они шли под темными кленами по аллее города в сторону гостиницы.

– Не знаю… А я хотела доверить тебе одну тайну.

– Какую тайну?

– Волшебную тайну! В одном королевстве у тебя растет дочь, маленькая принцесса с волнующим именем Надежда.

– Это правда? Таня, за три года унижений я услышал самые желанные слова! У меня есть ты и моя дочь, больше мне никто не нужен. Где она?

– Осталась в Лещинске с Вероникой, надеюсь, ты ее помнишь? Вероника продолжает грезить театром, возможно, она передаст нашей дочери все свои старые роли. Петенька, я боюсь, что ты меня задушишь под этим деревом.

– Да, я тебя задушу… Это будет первая жертва, задушенная от счастья. Но до этого я хочу еще тебя съесть, моя сладенькая.

– Тогда пойдем ко мне! Павел сразу из театра ушел на дежурство в больницу.

Татьяна и Петр почти не сомкнули глаз. Сначала Петр мешал Татьяне готовить ужин. Он постоянно сжимал ее стан, щекотал шею поцелуями, подтрунивал и смешил. Потом все же поел, чтобы не обижать хозяйку.

А когда пришел черед десерта, в лунном сиянии перед ним обнажилась белокожая и белокурая нимфа. Она заманивала бедного странника глубиной своих синих глаз, обольстительной улыбкой и белизной высоких куполов, тут же обхваченных его длинными пальцами. А ее рука как бы невзначай задела его тугую плоть, и та рванулась ей навстречу. В ушах у обоих раздался звон, но потом полилась щемящая мелодия. Под нее Петр и Татьяна взлетели на немыслимую высоту, а потом страсть бросила обоих в бездну, чтобы рассыпаться осколками звезд на ночном небосводе и уже никогда не разлучаться. Эти две души безошибочно нашли друг друга, чтобы выжить в этом безумном и страшном мире.

В конце гастролей Петр женился на скромной костюмерше провинциального театра. Его коллеги-актеры сочли это за мезальянс, решив, что их друг не решился замахнуться на более популярных актрис, а срубил елку по себе. К тому и стремился Петр Василевский, который прекрасно знал, откуда к нему приходит вдохновение. Они уехали в Ленинград, решив, что Наденьку заберут к себе летом будущего года, когда определятся с жильем сами.

Снова Павел остался один, но это не тревожило его. Все его внимание занимал институт и больница, в которой он считался уже своим. В институте Павла выделил профессор, взявший его к себе в ученики. Кроме того, Павел все это время активно тренировал и закалял свое тело. Когда в институте проводились спартакиады, Павел всегда выступал в своей коронной дистанции – в марафонском беге. Павел был удивительно выносливым: как бы трудно ему не приходилось, он никогда не сходил с дистанции. И эта его черта привлекла внимание очень далеких от мира медицины людей. В сороковом году Павла призвали в армию, не дав завершить курс института.

Глава 8

– Дедушка, почему мальчишки дразнят Павлика немцем и дают обидные прозвища? – Вероника спрашивала об этом Михаила, пока Евдокия смазывала ссадины мальчика мазью после его жестокой драки с обидчиками.

– Просто они глупы! Нет, не потому глупы, что они не знают таблицу умножения, а потому, что не способны видеть широко. Обидно обозвать человека немцем, евреем, или еще кем-то. Это значит сознательно расстроить его, усомниться в нем, в его способностях, в его душе. А ведь душа человека бессмертна, именно она двигает эту жизнь. С человеком нужно дружить, смотреть на него и видеть, есть у него честь или нет. А друзьями у настоящих казаков были многие народы. Казаки умели с ними жить мирно и договариваться. Немцы издавна селились в наших местах, они приносили в нашу жизнь много порядка, аккуратности и педантизма. В нашей гимназии были преподаватели-немцы, и хозяином центральной аптеки тоже был немец. Много немцев было военными, они служили в столице и пользовались большим авторитетом в нашем городе.

– Павлик, если еще раз этот Сережка Нестеров откроет свой поганый рот, я затолкаю ему туда его фуражку! – взлохмаченная Вероника не могла успокоиться, вспоминая прошедшую драку.