Роман ясно понял две вещи: его не простили, а прошлое не было просто забытым воспоминанием.

— Он встречается с другими людьми не ради того, чтобы ранить Лиз.

— И все же ему прекрасно это удается. Но, в конце концов, он учился у лучших.

Он почувствовал, как закипает. При виде ее напряженной язвительной улыбки разочарование внутри него вспыхнуло и переросло в гнев.

— Что это должно значить? Черт возьми, Тина. Ты говоришь, что забыла все, что произошло между нами, а в следующую секунду снова попрекаешь меня прошлым. Чего ты от меня хочешь?

— Правду, — ответила она. — Если Зак относится к Лиз чисто профессионально, почему он не даст ей уйти? Может быть, у нее есть другие возможности, которые она хотела бы использовать.

— Это между ними двумя.

Девушка снова встала перед ним, готовая сражаться.

— Нет, это не так. В этой пьесе сразу виден почерк Романа Колдера. Думаешь, я не знаю твоих приемов?

— Так значит, я всегда во всем виноват? Все, что идет не так, каждый гадкий политический ход, ты все приписываешь мне. В твоих глазах никто другой не может быть так плох, как я. Но, конечно, ты полностью пережила то, что произошло между нами.

— Так и есть. Мне на тебя плевать. Я и думать о тебе забыла.

Она врала. Упрямый наклон ее головы почти кричал о том, что все это — лишь бравада, лишь маска, которой он верил годами.

— Неужели?

— Если только это не касается работы, и тогда я обычно стараюсь побыстрее ее выполнить, чтобы мне не пришлось иметь с тобой дело.

Он подошел ближе, чертовски хорошо зная, что она не сдаст позиции. Это было не в ее стиле. Никаких отступлений. Она будет держаться до конца.

Увидев свет в ее глазах, он кое-что осознал.

— Никогда? Ты ни разу не вспомнила, как хорошо нам было вместе?

— Мне было хорошо со многими мужчинами, — ответила она.

Никто никогда не бросал ему вызов так, как эта женщина. Его кровь не бурлила так уже больше десяти лет. Раньше такое предвкушение он испытывал перед ночью выборов, но ничто не могло сравниться с тем, чтобы словесно сражаться с Тиной прямо перед тем, как толкнуть ее на кровать и развернуть настоящую битву. Он все помнил.

Роман навис над ней.

— Ох, а мне кажется, ты забыла, как я мог заставить тебя кричать мое имя, детка.

— Я ничего не забываю, Колдер. Просто между нами не произошло ничего такого, что стоило бы помнить, — сказала она, запрокинув голову, чтобы сохранить их зрительный контакт. Ее плечи расправились, и он практически слышал ее рычание. — На самом деле, тебя в том числе.

Слова ранили, но за нее говорил ее гнев. Роман пропустил это мимо ушей.

— Тогда позволь мне вновь тебе это продемонстрировать.

Он скользнул рукой за ее шею, давая ей драгоценные секунды, чтобы оказать сопротивление. Если она откажет, он уйдет. Это убьет его, но он сделает это.

— Это ничего не изменит, — осторожно прошептала Августина.

Но он видел предвкушение, горящее в ее глазах.

Роман сдержал шок. Она не сказала «нет». Она не ненавидела мысль о его прикосновении к ней.

Это было все, что ему необходимо было услышать. Время разговоров прошло. Не признавать моменты прошлого было его ошибкой. Разговоры никогда не были их сильной стороной, но это… О, в этом они были лучше всех. Он чувствовал, как ее тело прижимается к его телу, словно она не могла себя контролировать. Как будто чувствовала то же притяжение.

Затаив дыхание, мужчина склонился к ее губам, готовый попробовать ее впервые за более чем десять лет.

— Роман? Роман, ты там?

Тина быстро отступила, ее лицо покраснело, когда она повернулась к французским дверям, ведущим в коридор. Они распахнулись, и вошла Дарси Хильдебрандт.

Милая молоденькая атташе премьер-министра улыбнулась ему. На ней был очень респектабельный, но женственный деловой костюм, светлые волосы искусно причесаны. У нее был очаровательный британский аристократический акцент и худшее чувство времени в мире.

Она полностью проигнорировала Тину и подошла прямо к нему, вытянув в приветствии руки.

— Вот ты где. Я повсюду тебя искала. Доброе утро, Роман. Ты роскошно выглядишь.

Она вторглась в его личное пространство, подставив щеку.

Он наклонился, легко клюнул ее и про себя проклял эти вычурные европейские приветствия. У него была эрекция, потому что всякий раз, когда Августина оказывалась рядом, его член вставал ее поприветствовать.

— Прошу прощения. Я пытался урвать несколько минут тишины и покоя до прибытия президента.

Она отступила назад.

— Ну, в таком случае сожалею, что тебя прервали. — Наконец, она повернулась к Тине. — Чем я могу помочь вам, мисс Спенсер? Работа мистера Колдера чрезвычайно важна. Мы должны дать ему время наедине с собой, чтобы он был полон сил, когда понадобится президенту.

— Вау, похоже, помимо прочего, в Оксфорде ты получала степень по целованию задниц? — спросила Тина.

Ага. Это была Августина, которую он знал и которой восхищался.

Роман перешел в режим предотвращения последствий. Дарси была милой — и в подметки не годилась Тине. Может быть, он слишком расслабился, позволив хорошенькой британке заигрывать с ним. Для его эго ее внимание полилось бальзамом на раны, но, конечно, он не собирался переводить их отношения из профессиональных в личные.

— Августина, кажется, ты собиралась убедиться, что в малой гостиной подадут чай?

— Нет. Я вообще не говорила о чае, — ответила девушка. — Но там есть заполненный под завязку бар. После шести часов в самолете с Заком, Лиз захочется выпить. На самом деле, я думаю, что нам всем этого захочется. — Она посмотрела на телефон. — И они уже здесь. Я пойду и поприветствую их на улице. А вы с Дарси можете воспользоваться комнатой.

Она вышла, как будто ей было все равно, увидит ли его снова.

Черт возьми.

Дарси нахмурилась, глядя на него. Она была так близко, что ему было неуютно.

— С твоим галстуком что-то не так. Сейчас модно носить его немного короче.

Она потянулась к нему, но он схватил ее за руки.

— Я предпочитаю оставить все, как есть.

Честно говоря, ему было все равно, но Тина завязала галстук так, как хотелось ей. Он не позволил бы кому-то другому это изменить. Не то чтобы в данный момент она собиралась обращать на него внимание. Вместо этого он повернулся и увидел, что она идет к подъездной дороге.

— Конечно. В любом случае, ты выглядишь сногсшибательно. Может, мне лучше пойти и исправить все в малой гостиной? Это не займет много времени. Я сама проследила за тем, как для президента подготовили библиотеку. У вас будут закуски и полностью укомплектованный бар. Я распоряжусь подать леди ранний ужин с чаем. Ведь нам бы не хотелось, чтобы все узнали, что на американской вечеринке леди ведут себя неженственно.

Что, черт возьми, это значит?

— Я думаю, что тебе лучше оставить это Августине. И, ради Бога, не отбирай у них выпивку. Иначе они придут и заберут нашу. — Он заговорил о другом, давая ей понять, что эта тема закрыта: — Я передумал насчет сегодняшней встречи. Может быть, мы должны устроить одну приветственную вечеринку и провести ее здесь. Всем вместе.

Она сморщила нос и взяла его под руку, когда он вышел на улицу. Мужчина подозревал, что Дарси читала слишком много романов Джейн Остин. У нее были очень викторианские представления о том, как женщины должны вести себя. Большинство британских дам, которых он знал, вели себя совсем по-другому. Сначала он находил ее поведение элегантным. Даже интересным. Теперь же оно чертовски его бесило.

— Возможно, нам следует подробно это обсудить, — разглагольствовала она. — Ох, и ты спрашивал насчет билетов в театр. Я забронировала ложу в одном из самых старых театров Вэст-Энда. Это хорошая реклама. Нас будет шестеро. Премьер-министр и его жена, президент и его спутница, и вы. Я приду, чтобы убедиться, что все идет как надо и разобраться с прессой. Я довольно хорошо их знаю, поэтому решила, что, поскольку у тебя нет спутницы, это будет логично. Конечно, я уверена, что все пройдет прекрасно, но пустое кресло будет выглядеть немного грустно.