— Я думаю, ты должна согласиться на место в Новом Орлеане, Тина.

— Что? — На ее прекрасном лице отразился шок. Отведя глаза, она затихла. Когда она снова посмотрела на него, в них виднелись слезы. — Ты не хочешь видеть меня после окончания, не так ли? Ты никогда не собирался строить со мной будущее.

Черт возьми. Роман никогда не видел, как она плачет. Ни разу. Эта картина вырывала сердце из груди. Он подошел к ней и снова потянулся к ее руке.

— Я хочу для тебя лучшего. Я хочу, чтобы у тебя была счастливая жизнь, а мои следующие два года будут похожи на ад, в вечных поездках из одного дрянного мотеля в другой. Я сосредоточусь на Заке. Я должен.

— Я понимаю. Роман, я не какая-то влюбленная дурочка и знаю, как это будет тяжело, и смогу справиться. — Она сжала его руку. — Я сильная. Но больше не могу мириться с тем, что я твой грязный секрет. Мне это ненавистно. Нам хорошо вместе. Мы бросаем друг другу вызов. Мы понимаем друг друга. Я думаю, что мы должны дать нашим отношениям шанс.

Он отпустил ее и сделал шаг назад.

— Я не понимаю, откуда это взялось, Августина. Раньше ты никогда об этом не говорила.

— Потому что раньше нам это было не нужно, — ответила она. — Я знаю, что все начиналось как шутка, но разве ты не знаешь, что я люблю тебя, Роман? Я уже давно влюблена в тебя. Мы больше не дети. Не пора ли задуматься о будущем?

Каждое слово ощущалось как удар в живот. Она его любила? Он не мог этого допустить. Он слишком много работал, чтобы бросить все ради женщины, даже такой удивительной, как Тина. Когда он женится, его невестой станет какая-нибудь скромная девушка, которая не будет сдерживать его или подталкивать, она будет с удовольствием заботится об их доме и полностью поддержит его карьеру. Ему бы понравилась такая жена. Но он бы никогда не полюбил ее.

К сожалению, он любил Тину. Она была открытой раной в его душе, и, если бы он сошел с края пропасти, пути обратно уже бы не было. Его жизнь превратилась бы в ад, в точности как у его родителей. Конечно, у них с Августиной было бы все отлично на какой-то краткий миг. Но это не продлились бы долго. И Роман не смог бы этого выдержать. Ссоры. Опустошение. В их с Тиной случае все будет еще хуже. Она была страстной — и упрямой — во всех отношениях. И они оба точно знали, как ударить побольнее.

— Да ладно, Роман. Только не говори, что не думал о том, чтобы начать со мной встречаться, и, может, однажды, создать семью? Мы бы правили в Вашингтоне. Вообще-то, у меня уже есть кое-какие мысли о кампании Зака. — Она одарила его улыбкой, которая угрожала пошатнуть его решимость.

Он балансирует на краю. Он практически чувствовал, как под его ногами рушится земля. Один шаг, и он сорвется с обрыва… прямо в пропасть.

— Нет, — выдавил он.

— Никогда? — Она потрясла головой, словно не могла осознать его ответ.

— Я не думаю о нас иначе, кроме как в сексуальном плане. Мы повеселились, но я никогда не хотел, чтобы это продолжалось вечно. Мы всегда знали, что все закончится, Тина, и я думаю, что это время настало. Хотя, в одном ты права. Мы больше не дети. Мне нужно стать серьезнее.

— Но только если это не касается меня. — Это был не вопрос. Она сделала заявление, как будто ей нужно было услышать эти слова.

Возможно, так и было. Может быть, резкий разрыв будет лучше. Он смутно представлял, что сможет время от времени наведываться в Новый Орлеан и видеться с ней, спать с ней, идя на поводу у той части себя, которую никто больше не в силах удовлетворить. Как будто она была долбаной заправкой или что-то в этом роде. Насколько жестоко это было с его стороны? Она заслуживала большего. Она заслуживает хорошей жизни с мужчиной, который поставит ее на первое место, даже если эта мысль убивает Романа.

Но ни один мужчина не сможет любить ее больше. Никто никогда не полюбит Августину Спенсер так же сильно, как он. Никто, черт возьми. Жаль, что он был сломлен и не мог отдать ей свое сердце так, как она заслуживала.

Может быть, будет лучше, если она его возненавидит.

— Нет, Августина. Я отношусь к тебе не серьезно. Так было всегда. На самом деле, завтра вечером у меня свидание. Зак познакомился с новой девушкой, и я иду с ним.

— Ты имеешь в виду, что Зак проводит очередное прослушивание на роль политической жены и хочет знать твое мнение, — ядовито усмехнулась Тина. — Не удивляйся. Я давно знаю, что отец Зака посылает ему «правильных» женщин. Завтра вечером он идет на свидание с моей подругой, Джой. Она прекрасный человек, но не подходит Заку. Она слишком тихая. Ему нужно больше огня. Я люблю Джой, но Зак будет постоянно ее подавлять.

— Я тоже иду на свидание.

— У тебя… двойное свидание с Заком и Джой? Ты и раньше был на его свиданиях в качестве «третьего лишнего». Почему бы тебе не… О-о. — На ее лице отразилась горечь, когда она сжала губы в мрачной линии.

Да, до нее дошло. Он никогда не собирался ей об этом рассказывать и видеть ее страдания.

— Ты тоже проводишь конкурс, — хрипло, напряженно пробормотала она.

Он кивнул.

— В конце концов, мне понадобится жена.

— И это буду не я. Итак, хочешь сказать, что планируешь завести семью. Вот только не со мной.

— Не совсем. Меня не привлекают все эти семейные штучки. Я не хочу детей. Никогда. — Он ни за что не подвергнет свое потомство тому аду, который пережил сам. Даже если ему удастся найти женщину, с которой он мог бы жить и создать партнерство, он отказывался рисковать стать отцом и, возможно, испортить психику невинного ребенка.

— Так со мной тебе просто было удобно. — Она сбросила халат, повернулась к нему спиной и схватила одежду.

Он прислонился к комоду.

— Я этого не говорил. Я думал, что мы просто веселимся, потому что мы никогда не встречались за пределами спальни.

— В самом деле? Итак, все те разы, когда мы встречались, чтобы выпить, или я приезжала, и мы разговаривали часами, не считаются, потому что они имели тенденцию заканчиваться или начинаться с секса? Когда я помогала тебе готовиться к экзаменам, это тоже не имело значения?

— Я не говорил, что мы не были друзьями. — На самом деле, ему было больно думать о том, насколько важную роль она стала играть в его жизни с тех пор, как его приятели закончили университет и занялись карьерой. Вероятно, с Тиной он проводил столько же времени, сколько и с Заком. — Я не хочу, чтобы мы перестали дружить.

Это было даже хуже.

Она застегнула лифчик и натянула брюки на шелковые трусики, которое он, черт возьми, почти разорвал, спеша войти в нее как можно быстрее.

— Мне стоять в сторонке и наблюдать, как ты ищешь себе жену мечты? А когда секс станет скучным, возможно, просто, возможно, ты решишь увидеться со шлюхой?

Словно по команде она превратилась в богиню, которая никогда не отступала и точно знала, на какие кнопки нажимать, чтобы начать ссору.

— Я никогда тебя так не называл.

— Но ты так думал, верно? Тина достаточно хороша, чтобы трахаться с ней, но, Господи Боже, только бы мои друзья не узнали. — Ее руки дрожали, когда она застегивала блузку. — Значит, перетрахать всех девушек на юридическом факультете — для тебя нормально, но почему-то я недостаточно хороша, чтобы быть твоей политической женой. Все верно?

— Хочешь знать, почему не можешь быть моей политической женой? Детка, это не имеет ничего общего с сексом. Ты для меня воплощение всего секса, и ты чертовски хорошо это знаешь. Дело в том, что ты можешь быть настоящей сукой и никогда не научишься ладить с другими. Твой ротик — это ответственность, которую я не могу себе позволить, так что да, я разрываю наши отношения, потому что мне нужно повзрослеть и бросить играть в игрушки. Ты не создана быть женой. Или матерью. Поэтому я не понимаю, почему ты злишься на меня, когда я просто честен.

Ладонь с треском ударила его по лицу. Его голова резко мотнулась, в ушах зазвенело. Челюсть ныла. Он потер ее.

Черт, эта женщина никогда не сдерживалась — ни в суждениях, ни в советах и, определённо, ни в ударах. Тина всегда действовала во всю силу.