трудом приподняв голову, я надеялась увидеть Петьку или Леську, но никого не было и, судя по звукам, впереди тоже никого. Был только этот бритоголовый и я, висящая на его плече, будто кукла.

- Где мои друзья? – мой голос прозвучал хрипло, кажется, я его себе сорвала.

Ответа, как это ни странно, не последовало. Ну, конечно! Зачем же он!

- Ты меня слышишь?! – я попыталась мужика коленкой в грудь ударить, но не получилось. – Где мои друзья?! Какого хера вам всем от нас надо?!

Охранник продемонстрировал невероятное терпение. Он никак не отреагировал на мои вопли и просто продолжал идти вперед. Мы поднялись, наверное, этаж на третий, потом появился коридор и только после этого, мужик открыл какую-то дверь, сбросил меня со своего плеча, будто я была мешком дерьма и быстро вышел. На мне уже, наверное, не осталось живого места, поэтому боли при падении я не ощутила.

Замок в двери щелкнул, после чего послышались удаляющиеся шаги. Я же осталась сидеть на полу с наручниками за спиной, испуганная и сбитая с толку. Пожрали, блин, в ресторане.

Оправившись от очередного близкого «знакомства» моего лица с полом, я всё же кое-как смогла принять сидячие положение. Это оказалось задачей трудной, учитывая, в каком состоянии я находилась, но выполнимой. Усевшись на пятую точку, я осмотрелась по сторонам: небольшая комната с маленьким квадратным окошком, до которого не достать без помощи табуретки. Какая-то непонятная мебель была накрыта черной клеенкой, и это зрелище отчего-то меня напугало. Ни штор, ни обоев, здесь не было ничего, кроме голых стен и расставленной по разным углам мебели в клеенке, щедро посыпанной пылью. Даже в нашем детдоме и то как-то уютней всё выглядело. Под потолком горела одна лампочка и этому желтому свету я была ужасно как рада. Хоть в темноте меня не оставили, тогда я бы точно от инфаркта склеила ласты.

Всё тело болело и ныло, а еще сильно хотелось в туалет. И сколько же нас здесь собираются держать? Хотелось надеяться, что недолго, но еще больше хотелось надеяться, что с Лесей и Петей всё в норме. Нас, видимо, разделили, а затем будут по одному допрашивать? Дебильная идея, учитывая, что мы бы не стали между собой сговариваться, ведь делать это нам незачем.

Завалившись на бок, я заскулила от боли, что прострелила мне бочину. Тот бритоголовый ублюдок походу крепко так приложился, когда ударил меня. Несколько секунд я вообще не могла шевелиться и дышать, боль прошила весь правый бок и часть поясницы. Когда приступ прошел, я с трудом поджала ноги и, пыхтя, просунула руки вперед. Металлические браслеты стерли кожу на запястьях, она вспухла и кровоточила. Возможности снять наручники у меня не было. Это только в фильмах можно с помощью шпильки открыть все замки мира, а на деле этот фокус не работает. Тут помимо шпильки еще кучу всего надо.

Немного размяв затекшие плечи, я встала на ноги. Судя по этой комнате, дача служит местечком, куда мужик со шрамом привозит неугодных ему людей. Не хочется думать о том, что здесь с ними делают, но боюсь, что ответ очевиден.

Мне срочно нужно было решать вопрос, как отсюда выбраться и как вытащить Лесю с Петей. Но походив из угла в угол, я поняла, что эта проблема без вариантов и возможности убежать. Хотели бы убить, наверное, давно убили, а раз так, то есть шанс спасти свой зад. Если начну нарываться на проблемы, то тогда скорей всего отправлюсь на тот свет. После дичайшего стресса в багажнике, моя голова будто начала работать лучше.

Нужно подождать. Крепким терпением я никогда не отличалась, но сейчас иначе никак нельзя. Стараясь не думать о том, что хочу в туалет, а еще больше – пожрать, я ходила туда-сюда и наблюдала, как пыль под моими ногами поднималась и опускалась обратно на деревянный пол. Я была как настоящая заключенная и это злило.

Что же такого «по-плохому» нам сделает мужик со шрамом? Что вообще нам – детям из детдома – можно сделать плохого? Это даже смешно звучит. Не дать еды? Воды? Заставить спать в мороз на остановке? Всё это было, всё это давно прошли. Разве что пуля в лоб. Но это уже будет не угроза.

Время шло, но никто так и не появлялся. Мой мочевой пузырь уже был готов просто разорваться, а пустой желудок – скукожиться. Теперь вкус дешевой овсянки не казался мне таким уж мерзким, тарелку каши сейчас бы точно съела. Когда терпеть уже было просто невозможно, я принялась стаскивать с мебели клеёнку в поисках хоть какого-нибудь ведра. Эти уроды не заставят меня ходить под себя, будто животное, закрытое в клетке питомника. Я человек, пусть и с непростой жизнью, но всё же человек. Если они хотят меня унизить, то у них ничего не получиться.

Срывая всё новую и новую клеенку, я успела найти старое пианино, кресло с торчащими пружинами, поломанный стол, какие-то картины и вазу. Вот уж никогда не думала, что буду рада какой-то там вазе. Справить нужду, находясь в наручниках, оказалось сложней, чем я думала, но приложив усилия, я это сделала.     

Закончив со всем этим, я обратно накрыла вазу клеенкой и отодвинула в самый дальний угол. На одну проблему стало меньше, но вот чувство голода никуда не пропало. Я вообще очень люблю кушать, еда приносит мне счастье, как бы глупо это не звучало. Она дает силы, которые мне всегда необходимы. Из нас троих я вообще, наверное, самая прожорливая, но только в плане своей порции, чужое я никогда не съем.

Я медленно повернула голову и глянула на него сверху вниз. Начищенные до безупречного блеска туфли, черные брюки, черное пальто, торчащий белый воротник рубашки, аккуратно уложенные набок черные волосы с небольшой проседью на висках. Весь такой чистый и здоровый. Захотелось испачкать одежду этого ублюдка, взъерошить волосы и выцарапать глаза за то, что пока я и мои друзья здесь гнием, он жрет и радуется жизни.

- Мы ни какого не работаем, - хриплым голосом произнесла я и, отвернувшись, прислонила горячую тяжелую голову к спинке старого кресла.

- Я сниму с тебя наручники, а ты мне расскажешь всё, что тебе известно, - игнорируя мои слова, заявил мужик. Я ничего не ответила.

Он сел на корточки, достал из кармана своего пальто блестящий маленький ключик и снял с меня эти ненавистные металлические браслеты. Я сипло застонала, ощущая невероятное облегчение. Медленно сжав и разжав пальцы, я была рада тому, что мои руки всё же остались при мне.

- Интересное тату, - вдруг произнес мужик, задумчиво рассматривая изображение черной розы с шипами, что в виде браслета уже несколько лет мирно покоилась на моем правом запястье. Я и сама глянула на татуировку, опасаясь, что теперь она повреждена из-за наручников. Удивительно, но она была почти нетронута. – И всё же, на кого вы втроем работаете? – мужик достал из внутреннего кармана пальто платок и завернул в него окровавленные наручники.

- Послушайте, мы, правда, сами по себе. Ну, неужели вы думаете, что если бы мы на кого-то работали, то еще в ресторане не раскололись? – я невесело улыбнулась и тут же скривилась, трещинки на губах неприятно засаднили. – Мы похожи на универсальных солдат?

- Не похожи, - мужик улыбнулся уголками губ. – Но и в совпадения я не верю. Твой вшивый дружок…

- Он не вшивый, - сквозь зубы прошипела я.

- Даже если и не вшивый, он украл деньги, большие деньги прямо из машины.

- Мы их вам вернули, - хотелось пить, и язык отказывался меня слушаться.

- В этой же машине была обнаружена самодельная бомба, и ты хочешь мне сказать, что это не ваших рук дело? Девочка, ты хоть знаешь, с кем имеешь дело? – мужик с прищуром глянул на меня.

- Не знаю и знать не хочу. Мы-то и бомб делать не умеем и ни на кого, - я закашлялась, - не работаем. Мы просто хотели пожрать, понятно? Я не самоубийца, чтобы так тупо подставляться.

Мужик выпрямился, и некоторое время молчал, будто обдумывая мои слова.

- Где мои друзья? – спросила я, пытаясь встать на ноги.

- Нормально всё с твоими друзьями, - сухо ответил этот тип.