Рубинчик послал воздушный поцелуй вслед сверкающей никелем машине.

– Видел, Назаров, какая мадам в авто? Эх… Мы начнем концертировать в другом месте. Ни одежды наши, ни репертуар не тянут на внимание этой публики. Думаю, необходимо разучить несколько вальсов и фокстротов. Гопак, трепак и польку-птичку временно сдадим в архив. Уверен, здесь нас ждет удача, мы парни фартовые.

Они зашли в музыкальный магазин и купили ноты. Пообедав в греческом ресторане, вернулись в Галату. Назаров был шокирован увиденным: в открытых окнах нижних этажей стояли полуголые женщины всех возрастов и рас. Совершенно не стесняясь, они зазывали мужчин и громко торговались с ними. Публичные дома занимали целые кварталы. В барах и дансингах стонал джаз – гуляла матросня. Все знали, что здесь находятся рынки «живого товара»: из Восточной и Центральной Европы контрабандисты везли сюда завербованных женщин, которых потом переправляли в публичные дома Южной Америки. Тут же отирались представители криминала: контрабандисты, воры, грабители, убийцы. В Галате они дома, так как полиция обходит ее стороной. Бок о бок с криминальной Галатой процветала Галата деловая: конторы и склады европейских и местных купцов, преимущественно армян и греков.

Шагая в гостиницу, они увидели на вывеске одного из баров до боли знакомое слово – «Одесса».

– И здесь Одесса-мама! – хлопнул в ладоши Рубинчик.

Войдя, они сразу же очутились перед деревянной стойкой, за которой сидел пожилой еврей.

– И что, вы будете из одесских жидов? – вежливо поинтересовался Рубинчик. – Вы наши или мы ваши?

– Наши – ваши! – кивнул хозяин.

– Мы известные в Одессе музыканты: Жорж и Самуил.

– А меня называйте «дядя Изя».

Рубинчик принялся убеждать дядю Изю в необходимости хорошей музыки для процветания его заведения.

– У нас уже была парочка музыкантов. Одному проломили голову, другому расквасили нос, – предупредил хозяин.

– Кто же это сделал? – возмутился Рубинчик.

– Что за вопрос! Гости, конечно. Все зависит от таланта.

– Дядя Изя, мы не жиганы с Большого Фонтана и не зарабатываем на жизнь дешевыми куплетами типа «Жил на свете Хаим, никем не замечаем». Мы не поем «Майн тохтер Суркеле гуляет с уркеле»…

– У вас есть барабан? – деловито осведомился хозяин.

– Нет, только скрипка и гармошка.

– Мало! Для джаза необходим барабан. Ладно, я одолжу вам свой. Один из гостей расплатился им за ужин.

– Теперь обсудим за гонорар, папаша Изя. Имейте в виду, мы артисты мирового уровня. В родной Одессе мы играли в самых лучших заведениях, – привычно заливал Рубинчик.

– Гонорар известный – все, что гости положат на вашу тарелочку. От себя мы присовокупляем ужин.

– С вином?

– Без вина.

– Не согласны! Каждому по пол-литра салагоса.

– Ладно. Что касается девочек, то вы сами с ними договаривайтесь.

– За девочек пока не время. Надеюсь, они потерпят.

Когда вышли из бара, Рубинчик сказал:

– Пока все идет как надо. А теперь я поведу вас в Стамбул. – он развернул ладони, как делают магометане, когда молятся.

Полюбовавшись заливом Золотой Рог, они прошли по Галатскому мосту и очутились в мусульманской части города. Рубинчик водил Юрия по грязным кривым и узким, как ущелья, улочкам. Назарова удивило, что ни в одном из домов не было наружных окон. Наконец они вышли к площади, которая среди каменного однообразия слепых стен выделялась наличием двух мечетей. Одна из них – бывший православный храм Карие, когда-то считавшийся архитектурным чудом Византии. Он был построен в VI веке и принадлежал греческому монастырю. Осмотрев памятники, потопали назад. Когда шли через Босфор, то обратили внимание, что дула всех орудий на кораблях союзников направлены в сторону беломраморного дворца султана Мехмеда.

– Не завидую я правителю правоверных, – усмехнулся Рубинчик.

Весь вечер и большую часть ночи приятели разучивали новую музыку. Соседи раздраженно стучали в стену и громко ругались, но они не обращали на это внимания. Спать из-за полчищ клопов все равно было невозможно. К утру они худо-бедно сформировали новый репертуар.

На следующий день к пяти часам пришли в «Одессу». Бар был небольшой. Посетителей обслуживали три хорошенькие официантки – две гречанки и армянка. Девушки были в длинных платьях, а хозяин – в смокинге с засаленными реверами. Его супруга в старомодном вечернем платье и фальшивых бриллиантах ходила по залу, раздавая указания. За столиками сидели только несколько американских матросов, по-видимому, ухажеры официанток.

Когда Рубинчик и Назаров начали играть, хозяин приказал открыть все окна. Через час зал был полон. Посетители танцевали, пили, громко переговаривались, стараясь перекричать друг друга. Официантки еле успевали разносить горячительные напитки, преимущественно виски. В течение вечера музыканты несколько раз обошли гостей с тарелочками.

– Вот это барыш – валюта! – радовался Рубинчик, подсчитывая выручку.

Поздно ночью он делился с Назаровым своими планами:

– Через год откроем свое заведение и женимся на еврейках-эспаньолках. Это такие женщины – огонь до самой печенки, не то что польские жидовочки. Наши жены встанут за стойку, а мы будем хилять джаз. Публика станет носить нас на руках. Э-э, а как мы назовем свое заведение?

– «У Семы и Жоржа».

– Ну-у, что это за название! Назовемся как-нибудь по-испански: «Кармен» или «Карменсита». Матросы любят такие слова. Наши официантки будут одеты а-ля Кармен. Заманчиво? А еще через несколько лет откроем дансинг «Галла на рю де Пера». Там уже будет играть настоящий оркестр, который мы наймем, а сами в модных смокингах, как настоящие джентльмены, будем прогуливаться меж гостей и курить сигары. Шик?!

– Ну а дансинг как назовем?

– Например, «Амбассадор» – красивое слово. В переводе значит «посол». Публика, в общем-то, будет та же: воры, спекулянты, аферисты, шлюхи, только из высшего общества – элита, которую поддерживает правительство и защищает армия.

Дела в баре шли замечательно. Музыка публике нравилась, и заработки были приличные. Назаров и Рубинчик приоделись, сняли квартиру. Им уже казалось, что они живут в Константинополе годы.

Но период благополучия рухнул в одночасье.

Однажды к столику музыкантов, стоявшему на небольшом возвышении, подсели два латиноамериканца, которых обслуживал сам дядя Изя.

Один из парней спросил:

– Когда я получу моих девочек?

– Когда захочешь, – ответил хозяин.

– Завтра отходит мой пароход.

– А я возражаю?

– Ты уже говорил с ними?

– Э-э, уговаривай сам, я лишь согласился расстаться с ними. Дядя Изя подозвал к столику двух официанток.

– Ну как, красавицы, вы готовы переплыть океан в поисках любви? – обратился к ним один из гостей.

– Нам и здесь хорошо, – бойко ответила одна из девушек.

– Разве хозяин вам ничего не говорил?

– А что он должен нам сказать?

Сутенер покраснел от ярости и пошел на дядю Изю: – Надуть нас решил? Не на тех напал! За обеих уплачено! Его напарник тоже встал и принял угрожающую позу.

– Гони назад деньги, шкуру спустим!

Папаша Изя сделал вид, что струхнул, и заскулил:

– Я при чем! Они сначала хотели, потом передумали. Пусть сами платят!

– Ах, так! Ну, держись, плешивый!

Латиноамериканец вырвал у Рубинчика скрипку и ударил ею дядю Изю по голове. Тот упал.

– Убили! – завизжала хозяйка.

На помощь ей бросились американские матросы.

Публика моментально разделилась на два лагеря, началась драка. В пылу сражения крушили мебель, били посуду. Музыкальные инструменты разнесли в щепки. Рубинчик и Назаров едва успели выпрыгнуть через окно на улицу и бросились наутек. Сзади доносились свистки полицейских и пьяная ругань. Выбившись из сил, они присели на какую-то плиту, как оказалось, могильную – ноги принесли их к заброшенному кладбищу.

– И они называют свой поганый бордель «Одессой»! Дикари. Хорошо еще, нас не убили, а главное – полиция не замела. Без документов нас запросто могли упечь в каталажку. К сожалению, наша музыкальная карьера на этом закончилась.