– Чем же мы теперь будем жить? – без особой тревоги спросил Назаров, уверенный, что в голове неутомимого Самуила полно гениальных идей.

Он был прав: находчивость снова не подвела Рубинчика.

– Будем торговать с лотков на Галатской лестнице, – немного подумав, сказал он. – Очень хорошее место. Начнем с дамских чулок и парфюмерии – файновый товар, ведь для женщин нет ничего важнее этого. Тут у меня есть один знакомый, он поможет нам, даст кое-что в кредит. Не унывайте, Юрь Николаич, через год мы будем иметь свой магазин на Пер. Все американские миллионеры начинали свой гешефт с лотка, и Рокфеллер, и Морган, и другие. А ведь они даже не были одесситами.

На одной из площадок Галатской лестницы, несмотря на дождь, шла оживленная торговля. Рубинчик призывал дам делать покупки.

– Последние парижские новинки! Двадцать процентов скидки! Начинайте беспокоиться сейчас, любезные барышни, чтобы не иметь потом жестоких сожалений!

«Двадцать процентов» производили впечатление. Женщины слетались на этот призыв, как мотыльки на свет. Рубинчик, разыгрывая благодетеля, со вздохом и прибаутками уступал в цене. Лоток быстро пустел, и он шел за следующей партией товара.

Вечером он, смеясь, рассказывал Назарову о своих коммерческих успехах, ведь товар был фуфло, духи он вообще разбавлял спиртом.

У Юрия все обстояло иначе, он почти ничего не продал.

– Рубинчик, я не могу надувать людей, – оправдывался он.

– Надувать? – опешил Рубинчик. – На этом стоит вся торговля! По-вашему, я должен быть разборчивее Бога? Посмотрите, кому Он дает деньги!

– А что если вас завтра побьют?

– Значит, такова селяви. Лишь бы не стать шнорером – нищим, по-нашему. Мы в Константинополе, Назаров, здесь все друг друга надувают.

– А я хочу просто работать.

– Ах, «просто работать», что ж, попробуйте.

На другой день Назаров пошел в Галатский порт. На одном из причалов разгружали греческий пароход. По длинному трапу гуськом бежали турецкие хамалы, согнувшись под тяжестью мешков с мукой. Пожилой капитан лично наблюдал за их работой, покуривая трубку.

Назаров подошел к нему и сказал, что ищет работу.

– Одна лира! – ответил капитан, указав трубкой на хамалов.

Юрий таскал мешки до захода солнца. По окончании работы, потный и усталый, подошел к капитану, чтобы получить свои деньги, но тот дал только семьдесят пять пиастров. На протест Назарова капитан не ответил, просто повернулся к нему спиной.

Жаловаться было некому.

– Вот вам и честный труд! – торжествовал Рубинчик. – Лучше принимайтесь завтра снова за наш гешефт. Хоть пуп не надорвете.

– Попробую найти работу в другом месте. Я слышал, на азиатском берегу можно заняться рыбной ловлей.

Рубинчик смотрел на товарища с искренним сочувствием:

– Будете надрываться целый день за две тощие кефали?

Назаров не ответил.

Утром следующего дня маленький шаркет доставил его в Скутари – небольшой городок, расположенный напротив Константинополя. Здесь воды Мраморного моря сливаются с Босфором.

Дорога заняла около часа. Был прекрасный солнечный день. Над морем носились стаи чаек, то и дело ныряя за добычей, видимо, шли косяки мелкой рыбешки. Стоя на берегу, Назаров любовался открывшейся панорамой Константинополя и курил. Не верилось в реальность происходящего. Бросив окурок, пошел искать рыбаков. Вскоре встретил двух турок, укладывавших в лодку сети.

– Салям алейкюм! – поздоровался он.

– Алейкюм салям! – ответили ему.

Затем он стал говорить по-французски. Они его понимали.

– Я русский, ищу работу, – объяснил Юрий.

Турки улыбнулись, сверкнув белыми зубами, и одобрительно похлопали его по плечу.

Он помог им погрузить снасти. Потом все трое сели в лодку и поплыли на середину пролива. Закинув сеть, вернулись на берег. Теперь можно было покурить. Турки достали свои трубки и начали неторопливый разговор, мешая французские и турецкие слова. Где не хватало слов, обходились жестами. Назаров понял, что они искали третьего компаньона и теперь считают, что сам аллах привел его к ним. Они пригласили его выпить кофе и повели к бедной хижине, сколоченной из старых досок, фанеры и кусков ржавой жести. Пустырь вокруг жилища был огорожен колючей проволокой. Во дворе стояли шесты для сушки сена. Пригнув головы, через узкую дверь вошли в дом. Посреди комнаты прямо на земляном полу стояла маленькая железная печь. В углу лежали сложенные горкой матрацы, а вдоль стен были разложены циновки.

Один из мужчин настругал щепок и растопил печь. Когда разгорелся огонь, он поставил на него медный кофейник с длинной ручкой. Все уселись на циновки, поджав под себя ноги. Вскоре закипел кофе. Разлив напиток по маленьким чашечкам, они продолжили начатую беседу. Назаров понял, что турки предлагали ему работать с ними, жить в этой хижине и делить все поровну. Они рассказали, что раньше их было трое, но один из компаньонов на днях утонул, у него было слабое сердце. Юрия тронула доверчивость этих людей, но он не торопился с ответом. Примерно через час они снова вышли в море.

Работа была тяжелой. Вымокли с головы до ног, а поймали ведро кефали. Сеть закинули снова, через три часа опять вытянули. Так рыбачили до заката. Результат улова – каждому по ведру рыбы.

Назаров великодушно отказался от своей доли.

– Вся рыба ушла из Босфора в море. Кисмет[10]… – виновато сказал рыбак.

– Завтра пойдем в море, да поможет нам аллах! – поддакнул второй.

Голодный и промокший Назаров возвращался ни с чем. Он был зол на себя и на судьбу. Напротив него в шаркете сидел старик в сутане и шляпе, уткнувшись в молитвослов. Спустя какое-то время священник закрыл книгу и обратился к Назарову по-французски:

– Мне кажется, вы – русский?

– Как вы догадались?

– По вашему лицу. До войны я не раз бывал в России, у меня там много друзей. Чем вы занимаетесь в Константинополе?

– Можно сказать, ничем. Сегодня вот рыбу ловил.

– Так начинали апостолы. Сначала ловили рыбу, а потом стали ловцами человеков, – улыбнулся священник. – Если вам понадобится помощь, зайдите ко мне. К сожалению, должен проститься, я уже дома. До свидания.

Он протянул Назарову визитную карточку.

Шаркет причалил к пристани в Изнике. Попутчик сошел на берег.

«Пресвитер Иероним», – прочел Юрий на визитке.

Вернувшись домой, он рассказал Рубинчику о своей неудачной рыбалке и знакомстве с пастором.

– Что касается рыбалки, то я наперед знал, что это ерунда, – сказал Рубинчик, – а вот падре из шаркета – дело серьезное. Вы можете стать попом – очень выгодное занятие.

– Ну какой из меня поп, Рубинчик?

– Такой же, как и все другие. Не все ли равно, как обманывать людей.

– Я никого не собираюсь обманывать.

– Тогда другие обманут вас. Во всяком случае, если вас приглашают, то надо пойти – это хотя бы вежливо.

– Пожалуй…

Шаркет доставил Назарова в маленький городок Изник на берегу Малой Азии. В 325 году здесь собирался Первый Вселенский Собор, осудивший ересь Ария. В то время город назывался Никея. На том месте, где отцы Церкви формулировали вечные христианские догматы, теперь из земли выступали только поросшие травой развалины.

Назаров быстро нашел католический монастырь и позвонил в садовую калитку. Ему открыл молодой монах, который привел его в скромно обставленную приемную и попросил подождать.

– Я доложу отцу настоятелю, – сказал он по-французски.

Вскоре монах вернулся и сообщил, что настоятель приглашает гостя в свой кабинет. Они прошли через узкий коридор. В комнате с атласными гардинами за массивным письменным столом сидел вчерашний попутчик.

– Рад вас видеть, дорогой рыболов, – приветливо сказал отец Иероним, пожимая Назарову руку. – Рыбаки – самый почтенный народ, ведь когда-то они основали Церковь. Присаживайтесь, мой друг.

Юрий сел в жесткое кресло.

– Давайте так: сначала вы расскажете о себе, а потом я расскажу вам о нас.