Пират видел только даму в голубом платье, госпожу Anne, а на Virginie Albertine de Guettee не обращал внимания, как и надеялся Daniel. - Леди!

  Попрошу вас сдать ценные вещи нам на хранение! - Пират галантно поклонился, и снова грохот хохота пиратов с чувством юмора обрушился на залитую кровью каюту: - А этого, - пират в задумчивости пнул Daniel изящным сапогом в остаток лица, - вытащите на Солнце поджариться.

  Он храбро сражался, убил много наших друзей, и поэтому пусть теперь замещает хотя бы боцмана.

  С одним глазом и с одной ногой - лучше не найти мне помощника! - На этот раз пираты не захлебнулись смехом, а с уважением посмотрели на Daniel.

   У Anne появилась надежда выжить и остаться нетронутой.

  Но сейчас Daniel лежал без сознания, поэтому пользы от него было не больше, чем от бревна.

  - Леди, не желаете ли покачаться на рее? - Пират снова поклонился Anne, даже шаркнул левой ногой, при этом угодил в лужу крови.

  С брезгливостью посмотрел на испачканный сапог, вытер его о жилет Daniel и сдвинул брови галочкой.

  Графине мешали боль в отрезанном языке и страх за свою честь, но она не могла не отметить, что пират необычайно хорош, с благородной осанкой Принца, и, если бы не оказался простолюдином, разбойником, то у него появился бы шанс прокатиться с ней на лошадях по Шервудскому лесу.

  Virginie Albertine de Guettee стояла бы с высунутым от удивления языком, но языка у нее уже нет, как нет и безмятежного прошлого.

  Пират казался благородным: осанка, точеное бронзовое лицо с волевым острым подбородком, блестящие черные волосы ниспадают на широкие плечи, а талия узкая, как у танцора.

  Anne страшно, как птица закричала.

  - Капитан (значит, статный ухоженный пират был капитаном, что справедливо), прежде чем повесить мы с ней поплаваем? - Тощий беззубый пират вонял даже на расстоянии, словно его подожгли в детстве, и он до сих пор тлеет.

  - Крыса, ты хочешь доставить ей удовольствие перед смертью, - капитан зашипел, но это тихое шипение заморозило его команду. - Если бы ты служил у нее, и не угодил, то она бы тебя пожалела?

  Тебя бы секли железными прутьями на конюшне, а она бы пила кофе и наблюдала с ледяным спокойствием.

  Веди ее к камнеедам, они точно никому удовольствия не доставят! - Правый уголок губ капитана задрожал.

  - Thomas (капитана зовут Thomas), а что такое кофе? - Толстый пират, повинуясь небрежному движению головы капитана, схватил Anne за волосы.

  Anne пронзительно визжала, словно заяц, которому отрезают заднюю лапу.

  Камеристку, ее камеристку, без ее разрешения тащили по лестнице вперед, к неизвестному, а что это неизвестное омерзительное, можно даже и не гадать, а она, графиня Virginie Albertine de Guettee, в простом платье служанки, без языка стоит, парализованная страхом - страх, наконец, овладел графиней.

  Она не связывала события одно с другим, но начинала догадываться, что ничего хорошего не принесут.

  - Капитан, штаны подтяни! - пират, которого звали Крыса, пошутил.

  Капитан подтянул штаны, и все заржали дружно, у пиратов демократия.

  Веселый смех жутким образом сливался с хрипами и воплями Anne.

  Невидимая, для Virginie Albertine de Guettee, Anne на палубе страшно закричала, как зверь, но уже не как человек.

  "Это плата за то, что она, как бы аристократка!" - Virginie Albertine de Guettee хотела слиться с белыми простынями.

  Капитан Thomas пошел к выходу из каюты, словно Virginie Albertine de Guettee здесь и нет, и это немного оскорбляло благородную сущность графини, но обрадовало крестьянское ее воплощение.

  - Иди за мной! - Капитан тихо произнес, и Virginie Albertine de Guettee догадалась, что слова предназначаются ей, потому что Daniel лежал без сознания, и с одной ногой он бы не смог идти, а только бы прыгал, как одноногий кузнечик.

  Virginie Albertine de Guettee опустила взгляд в пол, но потом вспомнила совет - поступать не так, как прежде, а наоборот - подняла голову и с усилием смотрела в затылок пирата, словно ей очень любопытно, что у него находится в голове.

  На палубе Anne уже не было, от нее остался кровавый след и лоскуток шикарного платья, платья, которое очень нравилось Virginie Albertine de Guettee.

  Пираты смотрели на Virginie Albertine de Guettee без озлобленности, а с обыкновенным животным интересом, который сидит в каждом из самцов.

  Некоторые из разбойников безобразны до неприличия, но находились и приличные экземпляры, которых, если отмыть, одеть, то можно было бы посвятить в рыцари и даже слегка пофлиртовать с ними.

  Графиня подошла почти к спине капитана, надеясь, спрятаться от взглядов в тени его власти.

  Thomas не оглядывался, а спустился вниз по другой лестнице, не по той, которая вела в бывшую каюту Virginie Albertine de Guettee.

  Сначала в темноте графиня видела только пятна, наглые пятна, одно из которых - голубое, и оно оказалось платьем Anne, а в платье - сама камеристка.

  Ее поддерживали два толстых пирата, и на их лицах застыло выражение запредельного ужаса, словно бежали, но не добежали.

  Неужели, они испугались дамы в голубом, она же не призрак?

  Anne находилась в том прекрасном состоянии, когда уже ничего не хотела понимать и воспринимать.

  Она, кажется, не узнала свою госпожу.