- Дайте им рома! - графиня, поняла, что настойчивые ухажеры пираты не дадут ей полностью насладиться утренним массажем, поэтому вздохнула и величественно махнула холеной белоснежной рукой!

  - Пираты привыкли не получать, а сами брать! - Daniel десятым чувством сторожевой собаки осознал опасность, резко, как на коровьей лепешке, развернулся и взмахнул саблей, не глядя.

  Из-за его широкой спины графиня не видела, зачем ее верный страж размахивает в каюте оружием, услышала стук чего-то упавшего, а затем бульканье, словно из кувшина вытекает молоко.

  На лестнице послышались кашель и торопливые шаги, будто человек спешил на свадьбу или на свою смерть.

  Сначала графиня увидела ноги в грязных тряпках - фу, как дурно, - а затем в каюту бесцеремонно ввалилось немытое и грязное неблагородное существо.

  На пирата с гравюр оно похоже, как яйцо похоже на лошадь, никакого сходства.

  Неужели, веселые пираты решили дать представление в ее каюте? Оригинально и в высшей степени захватывающе!

  Графиня откинулась на мягкие подушки, и существо замерло, оно открыло рот и показало полное отсутствие зубов.

  В голове пирата промелькнула вся его жизнь, и жизнь всех его предков, и в памяти не возникло ни одной подобной картины с обнаженной благородной леди необыкновенной красоты.

  Пират готов был умереть ради одного взгляда на эту красоту, и умер, не приходя в сознание.

  Daniel легко снес ему голову одним ударом сабли, закаленной на крови ведьм.

  Virginie часто присутствовала на казнях, и чужая смерть ее не волновала, потому что все должны умирать, все, но не она.

  Когда звуки вернулись в мир, то графиня услышала топот табуна диких жеребцов.

  Не один, а армия бесцеремонных пиратов стремились попасть в ее каюту и припасть к ее ногам.

  С ревом ощипанного орла Daniel бросился к лестнице, гранитной грудью смял первую волну пиратов, а затем поднялся выше, и, судя по звукам, рубил капусту и открывал бутыли с молоком, которое булькало и булькало.

  - Любопытный театр, причем актеров убивают - реалистично! - графиня сошла с ложа и подняла руки, словно хотела дотянуться до Солнца.

  На трупы она не смотрела, это жертвы ее красоте. - Голубое!

  Anne поняла с одного слова и сорвала с вешалки голубое шикарное платье, похожее на вздох морской волны.

  Через бездну времени, под грохот на палубе, под крики и вопли, графиня Virginie Albertine de Guettee была одета.

  Предстояла еще длительная процедура причесывания и укладки шикарных волос цвета девственно чистого снега.

  Но причесыванию не суждено сбыться.

  В третий раз, как в сказке о гномах, появился в этот день Daniel.

  Правый глаз у него вытек, и вместо него на графиню смотрела бездна ада, левой ноги нет, что неудобно при ходьбе.

  Virginie Albertine de Guettee с сожалением поняла, что с Daniel придется расстаться, потому что одноглазый одноногий слуга выглядит не эстетично, а графиню должно окружать только прекрасное и возвышенное.

  Зачем Daniel потерял глаз и ногу, его же об этом она не просила, и на это не поступило ее величайшее соизволение, а стражник без разрешения себя изувечил, и в этом состоит его преступление перед своей госпожой.

  - Капитан убит! Кастеляншу повесили! Боцмана выбросили за борт на корм акулам! - Из носоглотки Daniel вылетали кровавые пузыри. - Госпожа! Вам грозит либо смерть, либо бесчестие! - Daniel обращался к Virginie Albertine de Guettee, а судьба Anne никого не интересовала: когда под угрозой господа, о крестьянах не думают.

  Стражник пополз к онемевшей Anne, при этом неуклюже переваливался через трупы убитых им пиратов, за ним красиво струилась река крови из обрубка ноги.

  С чудовищным запахом изо рта и зубовным скрежетом Daniel сорвал с бедной Anne платье, показал девушку во всей ее природной красоте.

  Anne не сопротивлялась, она, как и Virginie Albertine de Guettee, не считала Daniel мужчиной, а сейчас - тем более, и все навалившиеся страхи парализовали девушку, она находилась под наркозом.

  - Мерзавец, как ты смеешь распоряжаться в моей каюте, при своей госпоже! - Virginie Albertine de Guettee топнула очаровательной ножкой, и брызги чужой крови из лужи крови щедро осыпали лицо Daniel. - Ты можешь раздевать своих девушек где угодно, и кого угодно, но не смей прикасаться к моему имуществу!

  Если без глаза и без ноги, истекающий кровью, перед смертью желаешь насладиться девушкой, то найди себе другую фигуру, но не мою камеристку! - Virginie Albertine de Guettee нравилась себе самой в этот момент, смотрела на себя со стороны и одобряла свои действия, умные слова, аристократическую стать.

  Но на Daniel слова госпожи не подействовали, все равно, что лбом пытаться пробить Великую Китайскую стену.

  Он повторил процедуру раздевания с Virginie Albertine de Guettee, бережно снял с нее красивое дорогое платье и так же аккуратно вложил в руки Anne:

  - Одевайся в роскошное платье госпожи! - приказы умирающего слуги камеристки не обсуждают. - Вы поменяетесь местами! - Единственный глаз Daniel сверкнул и погас, как уголек под тушей кабана. - Леди Virginie Albertine de Guettee будет играть в служанку, а ты, Anne, станешь на время ее госпожой!

  Разбойники надругаются над благородными дамами, мстят им за бесцельно прожитые голодные годы, вымещают на них свою ненависть на никчемную жизнь.

  К бедным девушкам относятся чуть лучше, также насилуют, но не убивают из-за сострадания, из-за любви к ближнему.