Графиня даже не думала смущаться, стесняться своей блистающей наготы, потому что Daniel и Anne - слуги, а слуги, все равно, что собаки, и хозяйка не стесняется ходить обнаженная перед своими собаками.

  Но Daniel, казалось, не замечал открытых прелестей хозяйки, его мысли были далеко в море, там, где грозно надвигался пиратский корабль.

  - Пираты? Это милые господа, как их изображают на гравюрах! - графиня мило шептала, а в глазах ее начали появляться черные молнии. - Но разве появление романтических героев на горизонте является причиной, чтобы ты побеспокоил меня, ворвался не только в мои покои, но и перебил мне наслаждение?

  Спросите, что им нужно, а, если у них есть что предложить мне, то примите пиратов с должными почестями и поблагодарите за дары. - Virginie считала всех людей своими слугами, даже тайно верила, что Короли, хотя стоят по рангу выше, чем она, графиня, но по существу, те же ее слуги.

  А пираты - ниже, чем слуги, они наподобие актеров из театра, и очень мило, если они посетят с визитом ее корабль и покажут сценки из жизни моряков.

  Необыкновенно мило, и это развеет скуку долгого путешествия по воде.

  Пока Virginie Albertine de Guettee раздумывала, в каком платье - розовом с воланами, или голубом из китайского шелка - предстать перед диковинными гостями, Daniel свирепо вращал глазами, и взглядом разговаривал с камеристкой своей госпожи.

  Если бы Virginie Albertine de Guettee умела читать по глазам простолюдинов, то удивилась бы прочитанному, а затем упала бы в обморок от ужаса и гнева.

  Наконец, Anne осмелилась подать голос, но тревожила не госпожу, это она бы никогда не посмела, даже на костре, а обратилась к необъятному стражу:

  - Разве наш корабль недостаточно быстр, чтобы уйти от корабля пиратов, который, наверняка, менее роскошен и быстроходен, чем наш? - В голосе Anne плескалась надежда, но взгляд потух, потому что простолюдины знают, что, если приближается беда, то она не пройдет стороной, беда - не грозовое облако, которое может растаять.

  - К сожалению, капитан затеял чистку трюмов, и поднять полные паруса, мы не успеем! - Усы Daniel зашевелились, как змеи. - Конечно, мы примем бой, но и пираты не последние люди на море, они голодные, а голодный ради добычи горы свернет, и не боится ни смерти, ни чертей!

  - Daniel! Пошел вон! - Virginie не взорвалась, не подобает аристократке повышать голос, но напряжения в ее голосе хватило бы на сто молний.

  Охранник не успел ответить, потому что вдали раздался треск, словно кокосовый орех лопнул.

  Затем корабль вздрогнул, и вода из ванной выплеснулась на пол, устланный персидскими коврами с вышитыми сценками из жизни султанов.

  - Нас обстреливают! - Daniel успокоился, потому что настоящий воин всегда дрожит перед боем, мучается в неизвестности, а в бою начинает жить.

  Затем более громкий звук раздался в ответ предыдущему, корабль снова подпрыгнул, как на пружине, и из ванной вылилось еще больше драгоценной воды. - Мы ответили пиратам из кормовых пушек!

  Заприте дверь, а я наверх! - Старый вояка не смог противиться грохоту пушек, и с грацией бегемота побежал из каюты!

  - Daniel мне приказывает? - Virginie Albertine de Guettee оглушена, но не испугана, пираты - пустяк, актеры, но поведение слуги - это нужно долго обдумывать, а затем принять правильное решение. - Что расселась, как лошадь в пшенице?

  Продолжай, и не смотри по сторонам, не думай ни о чем, кроме как о том, как умаслить меня благовониями! - графиня снова величественно опустилась на ложе, и рука Anne с мочалкой двинулась от пяток графини вверх, через впадины на коленях, все выше и выше - так горная козочка взбирается на вершину горы.

  Рука камеристки дрожала, то ли от страха, то ли от воления, и эта легкая дрожь придавала остроту массажу.

  Графиня чувствовала, что служанка боится, но чего можно бояться, если ты находишься в услужении и под покровительством графини Virginie Albertine de Guettee.

  Графине никто не посмеет сказать нехорошее, а притронуться к ней без разрешения - это выше даже самого смелого воображения, и это даже слегка развеселило ее.

  Глупая неотесанная деревенщина Anne, она так мало знает о жизни!

  Вдали и из корабля грохотало, по палубе бегали, слышались неясные крики, но они были не резкие, благодаря дорогой шумоснижающей обивке каюты, которая отделана разными сортами диковинных сортов африканских деревьев.

  Крики и события развеселили графиню.

  Дрожащая рука с мочалкой на обратном пути опять поднялась на холмы ягодиц, снова наступил момент истины, и в этот момент дверь слетела с петель, будто ее вышибло чудовищным выстрелом из гигантской пушки.

  И, как пушечное ядро, в каюту влетел верный Daniel.

  Его щегольская шляпа дымилась, по правой щеке стекала кровь, а глаза воина превратились в глаза безумного медведя.

  - Пираты на корабле! - Daniel заскрежетал зубами, причем часть зубов у него золотые, и скрежет золота по золоту неприятно резал слух.

  - Прикажи, чтобы ожидали меня на палубе!

  Когда я соизволю, то выйду к ним и приму их дары! - Virginie Albertine de Guettee не сомневалась, что пираты устроили представление со стрельбой только в ее честь, и все делают ради нее, и сложат к ее ногам диковинные сокровища, о которых много написано в романах. - Пока пусть угощаются.

  Что предпочитают пить пираты? Шаманское? Коньяк?

  - Ром! Пираты пьют ром! - Daniel ответил машинально, и затряс головой, из правого уха у него вылетел обломок меча.

  - И кровь! Пираты пьют кровь! - Anne прошептала чуть слышно, и графиня подумала, что шутка у камеристки плохая, деревенская.