Когда не хватало крови для письма, Virginie самоотверженно била себя кулаком в нос, далее писала свежей кровью.

  "Ващи золата ляжить на острави Гоф, на гаре.

  Фасьми меня с сапой, а то раскашу хаспатину Юфию!" - Perla прочитала написанное Virginie, и посмотрела на нее с лаской, с теплой нежностью, с которой палач смотрит на приговоренную к повешению ведьму.

  Virginie Albertine de Guettee поняла, что пиратка убьет ее сразу и навсегда.

  - Оказывается, наша крестьянка грамоте обучена, наверняка, заплатила за свои знания телом!

  Миссионер научил тебя писать и читать? (в ответ графиня замычала - понимай, как хочешь). - Пиратка, потому что сильная и с великим будущим, не жалела слабую без будущего. - Знаешь ли, Virginie, что люди за меньшее попадали на костер, а ты хранишь нашу тайну пиратов.

  Великий ученый древности Аристотель доказал, что земля плоская, а не круглая, а небо твердое, а не мягкое, и к нему золотыми гвоздиками прибиты звезды.

  За эту ересь Аристотель заплатил женой и головой.

  У тебя нет ни жены, ни головы, поэтому, умри, вместе с нашей тайной пиратов. - Perla не захотела пачкать кинжал кровью крестьянки, для крестьянок - топор, а кинжал - для Королев.

  Ударом тонкой с виду ноги пиратка отколола у мраморной статуи руку, и подняла эту руку на Virginie Albertine de Guettee.

  Графиня отметила грациозность, с которой пиратка размахивала чужой рукой, изящные изгибы мраморной руки, и подумала, что умрёт красиво, но после смерти будет лежать безобразная, с расколотым черепом и вытекшим мозгом.

  - Мои жены дерутся из-за меня, это мне знакомо, приятно, и никогда не надоедает! - Часть стены отъехала на колесиках, вошел господин Юлий, муж большинства женщин во дворце, или всех женщин.

  В правой руке старик держал раскрытую книгу с тонкими страницами из кожи, за левым ухом у Юлия белело перо для начертания на страницах букв и символом.

  В глазах старика пусто, и графиня с пираткой догадались, что он не слышал их разговор ни о кладе пиратов, ни о яде для усыпления, возможно, помещали старческие серные пробки в ушах, или износились мембраны в ухе.

  - Мне не надоедает жить, а живу я за счет других, за ваш счет, милые девушки! - Старик аккуратно опустил книгу на стол, обнял Perla за тонкую осиную талию, а вторую руку бесцеремонно, на правах владельца, опустил на левую грудь. - Молодость - энергия, жизненные соки играют в ваших жилах, распускаются почки, скоро появятся листья, и все это моё! - Старики без философии долго не живут, поэтому по возможности, говорят много, не по существу и без смысла. - Нам кажется, что мы живем, каждый стремиться стать неповторимым, придумывает, старается выделиться из толпы, но редко получается, потому что тому, кому дано, будет отмечен, его заметят без усилий с его стороны, например, ты! - Юлий со всей старческой последней силой прижал Perla к своим мощам, пиратка не сопротивлялась, она с торжеством смотрела на Virginie, показывала свое превосходство над блеклой крестьянкой. - Куда бы ты не пошла, где бы не пряталась, тебя найдут и выведут на свет, потому что ты яркая, одарена природными достоинствами женщины, которых не скрыть от мужского взгляда.

  Тебя будут любить, тебе ничего не нужно предпринимать, чтобы тобой восхищались, все нужное тебе дано, все у тебя будет, потому что щедро одарена сочной красотой!

  Если дано тебе, то и стараться не надо! - Старик Юлий с трудом отлепил взгляд от прелестей пиратки и посмотрел на Virginie Albertine de Guettee, как в пустой кувшин. - А ты, несчастная рабыня, как ни старайся, никому не понравишься, никто не обрадуется твоей блеклости, худобе, невзрачности и неприметности.

  Хоть золотом себя обвешай, хоть наложи сто слоев румян, но так и останешься тенью, призраком, неинтересным для мужчин и женщин существом.

  Если не дано тебе, то и не старайся. - Старик оскорбил графиню, не понимал, что убивает словом, оскорблением, или понимал, но нарочно мучил ее, девушку можно обозвать неприличным словом, или нечистым животным, проклясть, но никогда нельзя говорить девушке, что она некрасивая, эти раны не затягиваются и не прощаются никому.

  Холод пробежал по кончикам пальцев на ногах графини, заморозил часть мозга, которая отвечала за истерики и озлобление.

  Virginie Albertine de Guettee покорно поднялась с колен, опустила взор и походкой приговоренной ведьмы подошла к столу.

  Ни старик, ни пиратка не следили за ее действиями, на неприглядную смотреть не интересно, удовольствия не получишь.

  Юлий дряблыми руками со старческими желтыми пигментными пятнами ощупывал пиратку, а она самозабвенно, как торговка рыбой, преувеличенно громко смеялась над его древними шутками, не скрывала прелестей, в том числе белых блестящих зубов, которым позавидует акула-людоед.

  Virginie Albertine de Guettee без страха вылила остатки яда в маленький кувшин, теперь все вино в комнате отравлено, а то, что ей не предложат выпить, графиня не сомневалась.

  Perla и Юлий жадные, выпьют все сами.

  Только Virginie совершила свое темное дело, старик оторвался от пиратки, говорил он много, для одной Perla слов слишком много:

  - Для тебя, Virginie, найдется грязная работа, в любом дворце грязи в пять раз больше, чем чистого, на один этаж для господ приходятся пять подземных этажей для очистки.

  Чтобы пол в одной комнате блестел, нужно испоганить сто ведер чистой воды, чтобы во дворце не воняло, надо...

  Сама узнаешь, будешь в грязи купаться! - Юлий захихикал, пиратка заржала, она хотела во всем превосходить старика, даже в громком смехе.

  Virginie Albertine de Guettee в удивлении распахнула небесные очи, она до этого момента не утруждала себя мыслями о поддержании чистоты во дворцах.

  Графиня раньше принимало, как должное, что вокруг чисто, а откуда чистота берется и не думала.