Наступила тишина.

– На снимках, которые снимала станция, есть вообще что-нибудь интересное? – устало спросил Журавлёв спустя полминуты.

Фролов качнул головой из стороны в сторону.

– Вообще ни одной вспышки за всё время сближения, – сказал заместитель директора.

– Вот что… – сделал глубокий вдох директор Агентства и посмотрел на своего заместителя. – Давай-ка дадим программистам переписать программу полёта. Я не хочу так просто отступать.

Увидев, как вопросительно поднялись брови у Фролова, Журавлёв кивнул:

– Да. Я предлагаю использовать вторую станцию, МИС-8.

– В принципе, это возможно, – возбуждённо говорил Нестеренко. – Мы сожжём почти всё топливо, какое ещё оставалось на межпланетнике, но зато разгоним аппарат примерно до тридцати километров в секунду – а такая скорость позволит ему догнать Гирру.

– Где-то через месяц Гирру достигнет апогея, – заметил Гаськов. – Тогда астероид подойдёт максимально близко к Солнцу. Нам надо успеть до этого момента…

– Примерно три недели полёта, с учётом такого разгона, – кивнул один из программистов. – Остаток горючего уйдёт на торможение; к этому времени относительная скорость самого астероида будет уже очень высока, почти к третьей космической…

Журавлёв провёл карандашом линию между Гирру и Солнцем, грубо нарисованными на тетрадном листе:

– Речь о возврате не идёт, я правильно понимаю?

– Горючего на обратный путь не будет, – кивнул Фролов. – Припаркуемся на астероиде и займёмся его изучением, а там уже сориентируемся, как быть дальше.

– Я беру на себя Комитет и Министерство, – мрачно сказал директор Агентства. – Времени у нас в обрез, сами понимаете. Расчёты все подготовить прямо сейчас. Как только программа будет готова – сразу же реанимируем МИС-8 и даём полную тягу…

У Гаськова было ощущение дежавю – к ненавистному астероиду вновь летела межпланетная станция, а они стояли в помещении ЦУПа и следили за телеметрией. Но многое в этот раз было и по-другому: например, на зонде теперь постоянно работала камера, передавая изображение на Землю; орбитальный телескоп «Лаплас» был развёрнут точно на место встречи Гирру с межпланетником – на этом настоял лично Журавлёв.

– Посмотрим теперь, кто кого, – постоянно бормотал директор Агентства, заряжая своим фанатизмом прочих сотрудников. Помимо обычного интереса теперь у Журавлёва были к астероиду личные счёты – гибель космической станции безо всяких видимых причин совершенно выбила директора Агентства из колеи.

Утрата МИС-7 прошла для Агентства относительно спокойно – поскольку никаких сведений о том, что именно с ней случилось, у сотрудников не имелось, новость о потере связи со станцией не слишком потрясла научное сообщество. Некоторые оптимисты продолжали ожидать сигнала с МИС-7, но Журавлёв на собственном опыте знал, что означают такие внезапные исчезновения в космосе, и не питал по этому поводу лишних иллюзий.

Теперь, когда на штурм Гирру отправился уже второй по счёту аппарат, в помещении ЦУПа было не протолкнуться.

– У наших астрономов новая теория, – раздвинув локтями строй учёных, протиснулась к Журавлёву оператор отдела астрономического контроля Лена Стрельникова. – Возможно, Гирру содержит большое количество твёрдого газа под поверхностью, и по мере приближения к Солнцу этот газ начинает испаряться, просачиваясь через микротрещины…

– Нет там никакого газа, – буркнул Фролов. – Равно как и каких-либо полостей. Астероид просвечен на всех частотах вдоль и поперёк ещё «Гершелем»…

– Поступил сигнал о начале торможения, – перебила их Гуляева, и в зале сразу же началось заметное оживление.

– Тяга девяносто процентов, – прокомментировал выводимые на монитор показатели Нестеренко и повернулся к остальным сотрудникам. – Еще где-то полминуты, господа…

– Дистанция? – хрипло спросил Журавлёв.

– Пятьсот метров, – бодро отрапортовал Нестеренко.

Вдруг из другого угла командного мостика раздался чей-то взволнованный голос:

– Олег Дмитриевич, кажется, вспышки!

Директор Агентства, опережая своих сотрудников, быстрыми шагами понёсся к пульту контроля оборудованием.

– Да вот… – показал пальцем на телекамеру Абрамов Сергей, один из техников, контролирующих показания телекамер МИС-8.

– Да там, похоже, и не одна вспышка… – пробормотал Фролов, вместе с остальными сотрудниками вглядывавшийся в дрожащее изображение поверхности Гирру.

– Скорость упала уже до двадцати, дистанция – двести метров, – повернувшись к экрану состояния миссии, сказал Нестеренко.

– Это приближение?.. Дай-ка реальный вид, – сказал Абрамову директор Агентства, вглядываясь в монитор.

Техник пощёлкал клавишами, и сотрудникам Агентства открылся вид на стремительно приближающийся астероид.

– Сто пятьдесят, – прокомментировал Нестеренко. – Скорость – десять в секунду.

Тяга двигателей постепенно уменьшалась – догорали последние килограммы горючего МИС-8.

– Я не понимаю… как будто какие-то вспышки были, нет? – прищурившись, спросил у своих коллег Фролов и, сняв очки, начал вглядываться в видеоизображение Гирру, занимавшее уже целый экран.

– Были… – рассеяно ответил ему Нестеренко, отстраняясь от пульта, и добавил:

– Дистанция – сорок, скорость – пять метров…

Внезапно по залу прокатился громкий вздох, и все полсотни сотрудников, толпившихся в ЦУПе, разом заговорили:

– … Что это?!

– Смотрите, смотрите!

– Вот, видишь, а я говорил!..

Все возгласы смешались в единый гул, а Журавлёв, не отрывая взгляда от экрана, обхватил голову руками.

На экране было видно, как внезапно вся поверхность астероида под космической станцией ярко вспыхнула белым светом. Секунда – и экран окутало белой непроницаемой пеленой, скрыв от взоров учёных поверхность астероидов.

– Телеметрия?!.. – простонал директор Агентства.

Сглотнув, Нестеренко выкрикнул:

– Нормально! До контакта две секунды, топливо в ноль…

Журавлёв, не веря, что МИС-8 ещё продолжает штатно функционировать, резко повернулся к общему пульту.

– Где? – прохрипел он. Программист, с бледным как мел лицом, молча стоял рядом, глядя на продолжавшие бесстрастно мерцать мониторы.

Все показатели были пусты – информации от аппарата в ЦУП больше не поступало.

– Как он? – Стрельникова с мрачным лицом посмотрела на заместителя директора Агентства. Фролов только отмахнулся.

– Давно уже как уехал, – проворчал он и вздохнул. – Ни о чём разговаривать не хочет.

От такого страшного удара, как потеря двух перспективных космических станций последнего поколения друг за другом меньше чем за месяц, Агентству придётся ещё долго оправляться. С момента предполагаемого контакта прошло уже несколько часов, и связь с МИС-8 установить так и не удалось. Такой промах уже не сможет остаться незамеченным, и это понимали все сотрудники.

– Что-то ещё удалось разглядеть на снимках или на записи? – помолчав, спросил Фролов. – Может, с «Лапласа»?..

Лена нахмурилась, затем повернулась к своему собеседнику.

– Я в этой истории уже ничего не понимаю, – произнесла женщина. – Сейчас до Гирру уже далеко, поэтому качество записи с телескопа оставляет желать лучшего, но всё же на ней отчётливо видно, как за несколько секунд до контакта с нашей станцией астероид начал светиться.

– Что? – выдохнул Фролов.

– То же самое, что мы наблюдали в ЦУПе. – Стрельникова внимательно посмотрела на заместителя директора Агентства. – Это точно был не сбой камер.

– Гирру теперь вне досягаемости – сейчас астероид уже внутри орбиты Меркурия, – подытожил дискуссию Фролов. – Через несколько месяцев Гирру снова пройдёт мимо Земли, после чего направится в сторону облака Оорта, и в ближайшие несколько столетий мы его не увидим.

Состояние у всех присутствовавших было подавленное. Совещание проходило в отсутствие директора Агентства, и присутствовало на нём меньше десятка человек – руководители всех отделов и отдельно приглашённые заместителем директора Гаськов с Нестеренко.