В модуле повисла тишина.

– Никогда не понимал вас, – раздался голос, и, как показалось Джи-Эр, в нём появилась какая-то грусть.

– Ну… – начал было мужчина, чувствуя, как в ожидании термоядерного взрыва по телу побежали мурашки. «Скорее бы всё кончилось», – подумал он, представив, как всё вокруг озаряется белым светом, и он вместе с посадочным модулем и несколькими гектарами лесного массива мгновенно превращается в излучение.

Внезапно раздался какой-то громкий треск, освещение в кабине мигнуло, и вдруг наступила темнота. Свет Танис, уже заходящей за горизонт, проникал через маленький иллюминатор, отбрасывая причудливые тени на приборную панель.

– Отец? – позвал Джи-Эр. – Что случилось?..

В ответ было лишь молчание. Мужчина поднялся из кресла и в удивлении переводил взгляд с одного датчика на другой.

Неизвестно, какие связи, условия и логические вентили судорожно замыкались в электронном мозгу бортового компьютера за мгновение до его технического самоубийства. Несомненным было одно: главная цель миссии – занести разумную жизнь Кассии на Замию любой ценой – оказалась в приоритете перед всем остальным. Блокировка электрических цепей была единственной возможностью включить аварийную механическую заглушку ядерной реакции, протекавшей под титановыми и свинцовыми кожухами в глубинах модуля.

Все эти мысли пронеслись в голове Джи-Эр, когда он трясущимися руками попытался откинуть кресло второго пилота. Его взору предстала литая панель, запертая на пироболты, без единого шанса на то, чтобы её вскрыть; где-то глубоко под ней находился реакторный блок с заваренными лазером заклёпками из вольфрама…

Мужчина откинул кресло обратно и медленно вылез из посадочного модуля, ставшего теперь совершенно бесполезным. Бледный и безжизненный спутник Замии висел высоко в чистом небе, словно наблюдая за действиями чужака, столь бесцеремонно вторгшегося в их дом.

Стоя рядом с развороченным и мёртвым кораблём, напоминавшим вскрытую консервную банку, Джи-Эр закрыл глаза руками.

Над лесной чащей прокатился громкий крик.

– Ну, как тебе? – прошептал Гаськов, показывая пальцем на монитор своего компьютера.

– Что это? – удивлённо пробормотал Рогов, его коллега.

Гаськов щёлкнул мышкой и остановил анимацию.

– Ты сам всё видел, – развёл руками астроном. – Выводы делать не нам. Хотя у меня уже есть некоторые соображения, но без спектрального анализа всё равно говорить о чём-то конкретном ещё рано.

– Ну-ка, покажи ещё раз, – попросил Рогов.

Астроном нажал несколько клавиш на клавиатуре.

– Пожалуйста!

На экране вновь замелькали кадры.

– Вот, – показал пальцем на монитор Гаськов. – Это первый снимок 2036 SS₃₅. Он поступил нам примерно месяц назад, и тогда никто не заметил ничего необычного. Потом нам поступали ещё фотографии, но разобраться с ними мне всё было недосуг; эксцентриситет и орбиту 2036 SS₃₅ – кстати, тогда кто-то и придумал назвать его «Гирру» – к тому моменту уже установили с высокой точностью, и, поскольку никакой угрозы для Земли астероид не представлял, про него уже все успели позабыть.

– А как же ты тогда отыскал вот это всё? – качнул головой в сторону компьютера Рогов.

Астроном сложил руки на груди и откинулся на спинку компьютерного кресла.

– Когда папка с фотографиями превысила терабайт, волей-неволей пришлось её чистить, – сказал Гаськов. – Вот тогда-то я и обнаружил эти интересные вспышки на поверхности Гирру.

– Кстати, что за название-то такое дурацкое? – поморщился его собеседник.

Гаськов пожал плечами:

– В честь какого-то древнего божка, как я понял, только не помню, из чьей мифологии. Кажется, древних шумеров… В общем, я сначала принял это явление за обычный дефект съёмки – ну знаешь, артефакты камеры и всё такое – но, изучив остальные изображения, понял, что речь идёт о чём-то другом.

– Ну, а из-за чего такое может происходить? – поправив очки, снова уставился на экран Рогов. – Не может же быть на нём вулканической активности…

Оба учёных на некоторое время замолчали, разглядывая сменявшие друг друга фотографии астероида.

– Этот, например, – снова остановил анимацию астроном. – Вот, очень чётко видно…

Яркая белая вспышка заметно выделялась на сером фоне поверхности астероида, и не заметить её было невозможно.

– Качество фотографий, конечно, оставляет желать лучшего, – заметил Рогов. – Тут даже края этого Гирру… или как он там? В общем, сам астероид-то едва различим на фоне неба.

– Согласен… – пробормотал астроном, сосредоточенно щёлкая мышкой. – Это же так, пристрелочные снимки с «Бруно». Вот если бы сфотографировать Гирру с орбиты, был бы совсем другой разговор!

– Ну, для этого обычно нужны веские основания… – задумался Рогов. – А что ты думаешь увидеть нового на более детальных снимках?

Учёный почесал голову.

– Я, если честно, даже и не знаю, – ответил Гаськов. – У меня есть предположение, что эти вспышки – не что иное, как обычные солнечные блики, отражаемые от каких-то пород или минералов на поверхности астероида при его вращении.

– Вроде вспышки иридума? – задумался Рогов.

– Ну что-то такое, да, – кивнул астроном. – Только я не знаю, что вообще может так отражать на поверхности астероида? Мы никогда ещё не сталкивались с подобными феноменами…

– Может быть, это кристаллы льда или какой-нибудь сплав? – предположил Рогов.

– Кто знает, – хмуро ответил Гаськов и поднялся из кресла. – Я собираюсь выступить с докладом в понедельник. Тебя ждать, или ты как обычно?..

– Ну, раз такое дело, загляну, – зевнул учёный. – Ты домой? Уже восьмой час вообще-то, – и астрофизик пощёлкал пальцем по стеклу наручных часов.

– Да нет… – буркнул Гаськов и прошёлся взад-вперёд по своему кабинету. – Я тут ещё посижу.

– Ну, тогда увидимся уже после выходных! – И Рогов, ответив на вялое рукопожатие коллеги, направился к двери.

Астроном ещё несколько раз прошёл вдоль своего стола и остановился рядом с окном. Окинув задумчивым взглядом разложенные по всему столу фотографии и копии отчётов, Гаськов снова обречённо упал в своё кресло.

«Возможный астероид обнаружен 16 сентября обсерваторией им. Стивена Хокинга… ориентировочный диаметр – два с половиной километра… вероятностная угроза Земле по классу S-VI…» – вновь принялся проглядывать астроном первые сводки об открытии Гирру.

«Сверка по параллаксу дала корректировку по дистанции и размеру тела…» – это был уже следующий, уточнённый отчёт. «Размер тела – около трёх километров в поперечнике, форма неправильная, типа IRR-med… обнаруженный астероид № 2036 – полное наименование – (692831) 2031 SS₃₅ – получил имя Гирру… максимально возможное сближение с земной орбитой – не более, чем четыре миллиона километров…»

Дальше шёл длинный ряд цифр, описывающих параметры установленной орбиты астероида, его эксцентриситет, альбедо, предполагаемый состав и прочие характеристики.

«По первому впечатлению – самый заурядный космический булыжник», – подумалось астроному. «Таких уже три четверти миллиона открыто по всей Солнечной системе. Но ведь нигде, ни на одном из них не наблюдалось ничего похожего на эти вспышки…».

Гаськов отложил документы и обречённо вздохнул.

Примерно через девять месяцев после выступления астронома Юрия Гаськова об аномалиях, наблюдаемых на поверхности Гирру, автономный модуль «Гершель-8» вышел на устойчивую орбиту вокруг Солнца между Землёй и Венерой.

К этому времени о Гирру уже были собраны тонны самых разнообразных сведений, но природа загадочных вспышек на поверхности астероида сих пор оставалась непонятной.

Одной из задач «Гершеля-8» был тесный пролёт мимо Гирру и подробная съёмка его поверхности в различных спектрах. На основе полученных данных планировалось создать объёмную карту астероида и составить план-схему с обозначением всех гор и впадин на его поверхности.