Бегу, прижимая к груди уже остывшее тело Ивакиной.

Никогда ноша ещё не была настолько тяжелой и лёгкой одновременно. Мчусь, что есть сил, не заботясь о следах. Укладываю Витку на заднее сидение машины. Торопливо сажусь за руль и еду прочь.

Сворачиваю на выезд из села в город, но на дороге появляется мужик – выскакивает из-за угла ближнего дома. Светловолосый, коренастый, приземистый. В клетчатой фланелевой рубашке, мешковатых штанах и калошах. Лицо припухшее, недоуменное, будто пил неделю и сейчас не понимает, кто он и где находится. Резко ухожу от столкновения, но всё равно цепляю краем джипа. Жму на тормоза – мужик гулко ударяется всем телом и, распластавшись по капоту, утыкается лицом вниз. Миг… второй… шумно выдыхаю, ожидая чего-то. «Сбитый» медленно поднимает голову. В туже секунду, как встречаюсь с демоническим взглядом теникрылого, срываюсь с места. Истошно взвизгнув колесами, машина трогается: мужик отлетает в сторону. Ловко выруливаю на главную дорогу, давлю на педаль газа до упора.

Долго бегать не удастся. Теперь на меня открыта охота. Чтобы вернуть Ивакину, отпущено не больше суток.

Выезжаю на трассу и гоню, выжимая все лошадиные силы, что есть у авто. Скоро Питер. Что делать? С чего начать? Никитин бы помог… Подсказал… Направил… Гневно бью по рулю, едва не завопив в голос.

А-а-а… Хрень! Убили такого ангела! Твари! Паскуды! Как и почему его душа у меня – не соображаю. Понятно, что Сашиэль завещал, но с чего? Почему?..

Вопросов море, ответов нет, как, впрочем, и времени их искать.

Иолла! Остаётся только она. Она меня вернула, по крайней мере, не давала душе уйти далеко, когда умирал. Набираю её номер:

– Да, мой хороший, – взволнованно тараторит ангел.

– Всё плохо! – бросаю на рваном выдохе. – Никитина больше нет, но его душой на небесах не воспользуются. Она во мне… – молчу пару секунд. – Витка… тоже мертва… – слова застревают в глотке.

– Ты где?.. – сухо отзывается Иолла.

– Еду… К тебе…

– Я на работе! Жду!

Хорошо, что полиции не встречаю. По городу еду на грани «нарваться на ДПС». Сворачиваю к уже знакомой больнице, – сюда привозил Ивакину после покушения в ресторане. Иолла тогда колдовала над спящей Виткой – помогала заживлять раны. Лечащий врач долго поражалась: «Как быстро пациентка идёт на поправку. Регенерация – потрясающая! Вот бы всем так…» Ещё бы, ангел высиживал несколько ночей, расходуя свои силы, лишь бы Ивакина быстрее встала на ноги. Работала на износ. Была никем не замеченным, тайным спасителем. Она – лучик солнца в непроглядном мраке. Сокровище, бесценность которого не осознать, пока не встретится на пути. Единственная моя надежда…

Тащу Витку на руках в приёмное отделение. Иолла встречает в дверях:

– Скорее! – указывает на каталку. В коридоре сравнительная пустота. Ангел явно постаралась избавиться от свидетелей. Машет, куда следовать. Укладываю и везу по коридору, едва поспевая за Иоллой. Хорошо, недалеко. В следующем коридоре ангел распахивает первую же дверь. Вкатываю Ивакину в небольшую комнату.

– Что случилось?.. – шумно дышит за спиной Иолла. Подходит к Витке. Приподнимает веки, всматриваясь в глаза, выискивает пульс, нет-нет, да и поглядывает на меня.

Бережно поправляю голову Ивакиной, провожу дрожащей ладонью по бледной щеке, убираю тёмную прядку, выбившуюся из косы и прилипшую к заостренному подбородку. Только сейчас замечаю, что руки вымазаны кровью. Наспех утираю о свою футболку:

– Я виноват… – Мысли кружатся в беспорядке, даже забываю, о чём говорил.

– Её убил ты? – осторожно уточняет Иолла.

– Да! – взрываюсь с горечью. – То есть, не собственноручно, – угнетённо поправляюсь, – но из-за меня! Ваал хотела убить меня, а Витка… – потерянно мотаю головой. – Подставилась под кинжал… – умолкаю, задыхаясь от боли разъедающей сердце. – Спаси её!

– Не могу, – виновато шепчет Иолла, будто извиняется. Нежно касается моих волос, во взгляде столько сострадания и участия, что невольно злюсь. Скидываю старческую руку:

– Почему? Меня спасла!..

– Нет, – с безмерной теплотой отзывается ангел. – Я помогала твоей душе далеко от тела не уйти, а остальное сделал Сашиэль. И то – последние силы отдал.

– Тогда верни её душу и не отпускай далеко. Задержи… – голос срывает на мольбу.

– Зепар, – сокрушаясь, ласково протягивает Иолла. – Я слаба. У меня больше нет сил…

Защита! Хаотично вспоминаю, и быстро распахнув куртку Витки. Вытаскиваю из-за пазухи камни, шкатулку с кинжалом, ловушку для душ.

– У меня есть вот это… Из этого, что-то может пригодиться? – отдаю Иолле. Ангел на миг светлеет.

– Не уверена, но попробую… – дрожащими руками забирает камни и прытко суетится по палате. Успеваю содрать с Виты куртку, обрабатываю глубокую рану на спине. Кровь уже не хлещет, но и корочки не образовывается. Края взбухшие, побелевшие.

– Выставлю камни по обе стороны, – бубнит Иолла. – На время прикроют нас от демонов и ангелов. Но времени нет, Зепар. Скоро нас будут искать и мои сотрудники. Я всего лишь медсестра, а помогла окровавленному мужчине с обездвиженной женщиной на руках. Вся больница встанет на уши!

Отстраняет меня. Спешно возится с Витой – заживляет рану, точнее, прижигает пальцем. Колдует, водит руками вдоль тела, чуть дольше останавливается над грудью. Ивакина всё равно не выглядит живой – бледная с синюшными губами.

– Прости, – убито бубнит Иолла. – Она очень быстро сдалась! Не хотела жить… Словно, не видела смысла… Зепар? – воздевает на меня пронзительно синие глаза ангел. В глубоких озерах мелькает негодование. – Ты дал ей усомниться в твоей любви?

– Хуже, – опускаю взгляд, стискиваю кулаки: – Я ей ни разу не дал в этом убедиться!

– Глупый, испорченный, гадкий мальчишка! – гневается по-матерински Иолла. – Самодур! Да что с тобой?! – поднимается во весь рост, на лице буря возмущения. – Сколько можно избегать жизни? Чувств? Дурак! Столько веков существуешь, а ведёшь себя хуже слепого юнца.

– Я боялся, – цежу сквозь зубы, – сознательно шагнуть в бездну…

– Тебе ли не знать! – обрывает Иолла: – Боятся не высоты, а упасть. Не темноты, а что в ней. Не людей, а боли, которую они могут причинить. Не любви, а быть отверженным, преданным… С чего бы Вите хотеть жить, когда на Земле ничто не держит?

– Я не дам ей уйти! Она – моя! – ярюсь с чувством. – Она себя завещала мне…

– То есть? – недоумевает ангел, выпучив глаза.

– Отдала свою душу навечно. Безвозмездно… – бубню, опять теряясь в мыслях. – Но я кричал, что она мне не нужна. Что не приму её… И… она ушла. Не знаю, где теперь…

– Ты глупей, чем я думала, – ошарашено бормочет Иолла. – Она теперь либо в когтях дьявола, либо в крыльях ангелов, либо… в межпространстве.

– Поднимись в Рай!

– С чего взял, что она там?

– Она не демон, по собственной воле в Ад не пойдёт.

– Это точно! – встряхивает головой Иолла. – Но я не могу! Для меня небеса закрыты. Крылья обломаны…

– Витке не выдержать пыток! – рычу от безысходности. – Да и мало кто сможет… В этом сомневаться не придётся, а ещё могут поступить проще – отправят на Землю в другое тело. Вселятся в родственников и выведают, что нужно, а если нет – будут убивать всех, кого знала и любила до тех пор, пока не сдастся. Вечные муки ещё никому не удалось пережить. Особенно такой чистой, открытой душе… – Озаряет дикая, просто абсурдная мысль: – Придумай, как демону пробраться в Рай? – в упор смотрю на Иоллу.– Быть не может, что нет лаза…

– Лаза? – огорошенным эхом вторит ангел, таращась, будто на слабоумного. – Ла-а-аза… – протягивает уже более задумчиво. Отводит глаза и суетливо крутится по комнате. Достаёт полотенца из шкафчика, звенит металл, банки, склянки…

– Что? Что-о-о?.. – срываю голос.

– В тебе есть душа Сашиэля, – бормочет Иолла, торопливо приближаясь к Вите. – Теперь его часть приравнивается к праведникам-жертвенникам. Для Бога нет разницы ангел, демон, если в тебе есть капля возвышенного. Если тобой движут иные чувства, нежели корысть, злой умысел причинить боль и горе… ты можешь попасть на небеса.