Алина казалась вполне довольной жизнью. Правильно ли я сделал, что нашел ее? Имею ли право вторгаться в ее мир? Я не хотел отвечать на эти вопросы, потому что положения здравого смысла совершенно не согласовывались с моими намерениями.

Я вспомнил нашу единственную встречу. Разумеется, я примчался к ней сразу, как только приехал в Мурманск. Почему-то я был уверен, что она тут же меня узнает, все вспомнит и бросится мне на шею с объятиями и поцелуями.

Одетая в темно-синий плащ и высокие черные сапоги из лакированной кожи, Алина вышла из своего дома, возле которого я в нетерпении поджидал ее не один час, и невозмутимо прошествовала мимо, не обратив на меня ни малейшего внимания. На ходу раскрыла зонт, поправила съехавшую с плеча сумочку и направилась к автобусной остановке. Озадаченный, я последовал за ней, напряженно придумывая предлог, чтобы обратиться. На меня напала непонятная растерянность. Ничего подходящего не приходило в голову, и я не решался догнать Алину.

Узкая щербина на тротуаре оказалась роковым препятствием для острых каблуков. Девушка споткнулась и, вскрикнув, полетела коленками на землю. В долю секунды я оказался рядом.

– О, спасибо! – на меня с признательностью смотрели выразительные карие глаза, – Спасибо, что вы не дали мне упасть.

Я помнил зеленые. Лучистые зеленые глаза, задорные и нежные, смотрящие прямо в душу и излучающие любовь.

Моя рука нехотя разжалась, выпустив тонкий локоть. Алина, благодарно и несколько смущенно улыбнувшись, поспешила дальше.

Она меня не узнала. К горлу подступила горечь разочарования, и, не обращая внимания на недоуменные взгляды прохожих и усиливающийся дождь, я замер посреди улицы, обуреваемый желанием догнать темно-синюю фигуру и куда-нибудь утащить, невзирая на любые протесты, чтобы всё ей рассказать, всё, от начала до самой смерти. С огромным трудом я сдержал свой порыв.

Она должна вспомнить это сама. Просто для этого потребуется больше времени, чем я предполагал. Но чтобы Алина смогла меня узнать, мне нужно постоянно быть рядом с ней. А где современные люди видятся чаще всего и где они могут тесно общаться дни напролет? Только на работе. И тогда я нашел «Золотой ясень».

Последние приготовления были закончены. Теперь можно было переходить к следующей части моего тщательно продуманного плана.

Выбрав место неподалеку от выхода, я следил за выходящими людьми, дожидаясь девушку. Вот и она. Всё тот же плащ, те же сапожки. То же строгое выражение лица.

Мы проехали несколько остановок в троллейбусе. Алина на сиденье у кабины водителя, я на задней площадке, не спускающий с нее глаз. Вышли на улицу. Забрав из детского сада ребенка, шустрого парня четырех лет, девушка направилась домой. Мальчишка не замолкал всю дорогу, подробно рассказывая о своих дошкольничьих проделках и пропуская мимо ушей назидательные комментарии матери.

Мы уже почти дошли до самого дома, когда я, дождавшись пока Алина с сыном скроются за углом, обогнул дом с другой стороны и двинулся им навстречу. К подъезду мы подошли одновременно.

– Заходи скорее, Илья, – распахнув тяжелую железную дверь, велела Алина ребенку.

Я вошел следом за ними и остановился возле лифта. Четыре пары глаз стали внимательно меня рассматривать, Алина настороженно, парень с любопытством.

– Кажется, мы с вами уже встречались, – обаятельно улыбнувшись, произнес я, глядя в обрамленные густыми ресницами карие глаза.

– Да, точно, – немного расслабившись, произнесла девушка, – Это же вы меня тогда спасли.

– Больше не падали?

– Нет, – тоже улыбнулась, – пока нет.

Лифт со скрипом раскрыл свои двери, и мы вошли внутрь.

– Какой вам? – спросила она.

– Седьмой, – я знал, что они живут на пятом.

– Я нажму! – парень тыркнул затертый черный прямоугольник с цифрой 5 и с чувством выполненного долга обернулся к Алине. Та одобрительно ему кивнула, и перестала обращать на меня внимание.

Лифт мерно потащился наверх. Застрял бы что-ли. Я лихорадочно соображал, что делать дальше. Эта часть плана, отданная на волю случая, зависела от сиюминутного везения, но удачно импровизировать мне удавалось с трудом. К тому же я боялся спугнуть Алину излишним напором и назойливостью, да и своей нечеловеческой природой тоже.

– Вы здесь живете?

– Угу, – еще один недоверчивый взгляд из-под ресниц.

– А я вот к родственникам в гости…

– Мама, а как дядю зовут?

Алина с укоризной посмотрела на сына, но парень ждал ответ.

– Спроси, если хочешь.

– Меня зовут Максим. А тебя значит Илюша?

Лифт дернулся и остановился. Двери со скрипом разъехались в стороны.

– Да. А маму Алина, – оборачиваясь на ходу, тараторил ребенок, подталкиваемый девушкой к квартире, – А папу Вадим!

Лязгнул замок, и они скрылись из моей зоны видимости. Но слышать их я мог. Медленно спускаясь по лестнице, я прислушивался к звукам из Алининой квартиры.

– Илюша, сколько раз тебе говорить, чужим про себя рассказывать нельзя! Может это бандит, придет ночью, когда мы спим, и украдет что-нибудь.

– Что украдет?

– Что-что… игрушки твои! Будешь тогда знать.

– Сама же сказала, спроси, как его зовут.

Я усмехнулся. Мальчишка понравился мне гораздо больше, чем его папаша. Возможно, я предвзято отношусь к этому парню, но ничего из того, что я о нем узнал, не дало мне повода уважать его.

Поздно вечером у меня оказалось несколько десятков минут свободного времени, и я провел его в своем гостиничном номере, перебирая в уме события уходящего дня. Алина так и не узнала меня, значит подготовка декорации в «Золотом Ясене» была не напрасной. Но что делать, если она так ничего и не вспомнит?

Меня так ослепляла уверенность в крепости нашего союза, в силе связывающего нас чувства, что за двадцать семь лет поисков я ни разу не задумался о том, как буду действовать потом, достигнув своей цели. И теперь, когда ожидания рухнули самым жестоким образом, я ощущал растерянность, что было абсолютно непривычно и сбивало с толку. С горечью я признавал, что стал совершенно чужим самому близкому и родному существу на земле. Неведомое доселе тягостное чувство бессилия перед тем, что я никак не мог изменить, пробуждало во мне темную, жгучую ярость на весь белый свет. В такие моменты я начинал бояться самого себя.

Мне захотелось увидеть Алину снова. Как ни странно, это успокаивало меня. Я откинулся на спинку неудобного стула, закрыл глаза, сконцентрировался…

Забравшись с ногами на диван, Алина читала книгу в окружении домочадцев. Пробивающееся сквозь прозрачную штору заходящее солнце подсвечивало ее умиротворенное лицо. Рядом пристроился муж. Приобняв одной рукой девушку, в другой он вертел пульт от телевизора, смотрел вечерние новости. Что она нашла в нем? Абсолютная посредственность. Мальчишка ползал на полу и что-то собирал из конструктора. В общем, моему взору представилась приторная до слащавости сцена семейной идиллии. Мне расхотелось на это смотреть, но что-то держало меня, и я продолжал наблюдать.

Спустя некоторое время Алина отложила книгу, и смог разглядеть название – «Грозовой перевал» Эмили Бронте. Девушка встала и увела Илью в спальню. ,Я слушал, как она, нежно напевая, укладывала ребенка спать. Тот недолго сопротивлялся, и, в конце концов, покорно свернулся под одеялом и засопел. Алина выключила ночник в виде гномика над детской кроваткой и направилась в душ…

Мне пора было уходить, и усилием воли я заставил себя вернуться. Перед глазами стояло обнаженное стройное тело, омываемое тонкими струйками воды. Я встряхнулся, отгоняя манящий мираж, распахнул оконные рамы и прыгнул в прозрачную холодную ночь.

До выходных я решил не беспокоить Алину, чтобы избежать ненужных подозрений. Но в субботу утром уже был возле ее дома. День выдался солнечный, хотя температура поднялась всего до 8 градусов по Цельсию. Я приметил скамейку, удачно расположенную в отдалении от Алининого подъезда, откуда можно было наблюдать за ним, не рискуя быть преждевременно замеченным. Долго ждать не пришлось.