Колонна пришла в движение, выровнялась, подтянулась и браво прошествовала по Невскому к Дворцовой площади. Там людей спешно прогнали мимо трибун и … было разрешено расформировываться.
– Сударыня, могу я предложить рюмочку спирта? – Сашин голос скорее утверждал, чем вопрошал.
Галя удивленно посмотрела на парня. Конечно, собираясь на демонстрацию, она предполагала, что романтическое приключение возможно, даже надеялась на это, но «рюмочка спирта»? Как-то не комильфо.
– Даже не знаю, что сказать,– проговорила девушка.
– А не надо ничего говорить, просто доверься мне, старшему коллеге и другу.
Он подхватил Галю под локоток, и они быстрым шагом, обгоняя расходящуюся толпу демонстрантов, миновали Дворцовый мост и устремились к Петроградской стороне, туда, где старые-старые дворы-колодцы вот уже несколько веков были молчаливыми свидетелями человеческого падения и вероломства. Много чего они повидали, о многом же будут молчать. Федор Михайлович не зря отмечал холодную бесприютность серых домов Петербурга. Таким был этот город для «бедных людей», таким и остался.
Саша уверенно вошел в подворотню, сумрачную, тревожную и безлюдную. Откуда-то из-под пожарной лестницы он извлек ящики и выставил на них фляжку со спиртом и стаканчики. Туда же определили хлеб и огурчики.
– Ну что, поехали?
Даже в страшном сне Галя не могла себе представить, что она, такая-вся-такая-растакая будет вот так, в подворотне, на ящиках…
– Галочка, давай, бери, – Саша протягивал ей стакан с жидкостью.
– А чем запить?
– Ничем, хлебушком закуси.
Спирт прожег насквозь. Она резко выдохнула. Глубоко вдохнула запах черного хлеба и выдохнула еще раз. Саша засмеялся:
– Ну, ты скромница! Спирт ни разу не пила? Знаешь, как понравится? Давай-ка сразу по второй и по сигаретке.
Галя жахнула второй стакан. Жидкость уже не казалась ей отвратительно-мерзкой, она разогрелась, зарумянилась, пуговки как-то сами собой расстегнулись, и уже все было хорошо – здорово, и уже не думалось: «И что бы на это сказала моя мама?»
Надвигались сумерки, в окнах зажигались огни. Дальнейшее помнилось смутно. Долгий поцелуй, руки под блузкой. «Какая ты, хочу тебя, очень хочу, с первого дня, как увидел». Опять спирт на дне стакана, какие-то шутки.
Холодные руки на талии, горячие губы на шее. Ласки обжигали, изводили. Саша изнемогал. Тело его дрожало. Умом понимая, что это не место для первого раза, телом остановиться не мог. «Возьми его в руки, пожалуйста, возьми». Он воткнул Галину руку себе в джинсы, и она почувствовала всю силу его желания. «Давай в рот», – прошептала девушка. Он расстегнул штаны, она наклонилась, и лишь утробное рычание и причмокивание сопровождали происходящее. Вряд ли жильцы дома или случайно забредший припозднившийся прохожий сразу бы заметили эту парочку, слившуюся в полумраке со стеной дома. Когда все было кончено, он обхватил ее колени, поднял, закружил – так велика была его радостная благодарность.
*****
Елена Георгиевна уходила с демонстрации по Петроградской. Она давно не виделась с мужем и решила зайти к нему, ведь находилась-то поблизости. Лена ничего не хотела загадывать наперед: пусть будет так, как сложится. Ей представлялось: за это время Круз все осознал, нашел работу, привел в порядок комнату, может быть, даже старые обои переклеил, поддерживает порядок и ждет, что она придет. Тогда они поговорят, и она, конечно, все простит. Жизнь начнется с чистого листа. Лена так отчетливо представила это, что практически убедила себя в том, что так и будет.
… Дверь в их комнату была открыта, и она сразу увидела все: и бутылки на столе, и банки с плавающими огурцами – помидорами, и не застеленную кровать, а главное – пьяного мужа и полуголую улыбающуюся блондинку в его объятиях. Она вошла и прикрыла дверь.
– За вещами? – спросил Круз.
– За вещами, – ответила Лена. Больше слов не было. Душили слезы, на глаза накатывала темнота, но она понимала: не сейчас. Без истерик и скандалов. Так она уйдет. Лена достала огромную клетчатую сумку и начала бросать туда свои вещи.
– Может, помочь? Хочешь, мы выйдем, чтобы не мешать?
– Было бы хорошо.
– Нинуля, пойдем на кухню, чайничек поставим.
– А это кто? – подала голос Нинуля.
– Уже никто, – отозвался Круз.
Всю дорогу до дома Лена слышала этот ответ. «Я теперь никто, – повторяла она раз за разом,– а кем же была – то? Кем я была для тебя, Круз? Почему ты так легко вычеркнул меня из своей жизни, так быстро заменил Нинулей?»
*****
Дверь открыл Саня.
– Привет. Я Саша, – без затей представился он, протянув руку.
– Очень приятно. Лена. Это вам, – она протянула коробку печенья.
– Проходи на кухню. Лина Нюту укладывает.
«Лина, Нюта»– это звучало так тепло, так уютно, что у Лены защипало в глазах. Она пристроилась к столу у окна. Саша хлопотал с чаем, а Лена оглядывалась вокруг. И своим обостренным чутьем она во всем видела трогательную привлекательность.
Алина вышла из детской, жмурясь от электрического света.
– Сама чуть не заснула под бочком у дочки, – улыбаясь, произнесла она. – Ну что, садимся за стол?
– Располагайтесь, девочки, поудобнее. Картошечка готова. Лина, селедку доставай.
– Знаешь, Лена, я делаю царскую селедку с лучком и постным маслом. Уверен, ты никогда такой не пробовала. Со мной нужно дружить, тогда все твои гости будут всегда сыты, – Саша улыбался, говоря все это.
Лена забыла про Круза, Нинулю, комнату на Петроградской. Уют этого дома завораживал.
– А давайте, девчонки, споем, – Саша взял в руки гитару.
Ночь притаилась за окном,
Туман поссорился с дождем,
И беспробудный вечер,
И беспробудный вечер,
О чем-то близком, дорогом,
О чем-то дальнем, неземном,
Сгорая, плачут свечи…
Песня была грустная, многоОбразная. Свет в кухне погасили уже давно. Язычки свечного пламени плясали в подсвечниках, подчиняясь ритму Саниного голоса. «Они даже не понимают, какие они счастливые,– подумала Лена. – Они живут в этом счастье и не знают, что семейная жизнь может быть другой. Или не может? Ведь если бы могла быть другой, я бы здесь не сидела. Я была бы рядом с Крузом».
– Вот интересно получается, что свечи всегда плачут. Это как-то неправильно, ведь мы зажигаем свечи дома в какие – то очень романтические моменты жизни. В хорошие моменты. Почему же они плачут? – произнесла Алина.
– Они плачут о других, о тех, которых нет дома, которые где- то ходят и не могут найти свой огонек,– отозвался Саня.
– А когда найдут?
– Тогда они зажгут свои свечи, и другие путники будут идти на этот огонек и находить дорогу друг к другу. Земля большая, но она круглая, поэтому все люди на ней встречаются рано или поздно, – отозвался Саша.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
