В понедельник их ждал тот же самый сюрприз – не Саша-серая-мышь, а Саша-с-горящими-глазами. Успевая неплохо работать, я периодически отключалась от реальности и мысленно перемещалась в Севастополь. Переписки в мессенджерах и социальных сетях, телефонные звонки: Сашка не давал мне скучать.

Спустя три дня пристальных наблюдений, женщины не выдержали, и, сговорившись заранее, направили ко мне делегата, феерично провалившего свою миссию. Я отказалась идти на диалог, оставив свою личную жизнь неприкосновенной. Дамы негодовали, их любопытство росло как на дрожжах, заполоняя собой все офисное пространство. До этого момента в нашем коллективе было так скучно! Редким нападкам подвергался только Антон, но к нему приставали только потому, что пристать было больше не к кому. А тут появилась я – свежая кровь, и их вполне можно было понять.

Когда спустя несколько дней в обеденный перерыв ко мне подошла Оля и начала рассказывать все версии, которые с ней пытались обсудить, я истерически расхохоталась. В последние дни на мне сказывалось эмоциональное перенапряжение, вызванное бурным течением личной жизни, что яркие выражения чувств – а теперь это почти всегда был смех – стали для меня нормой. Я давно так не смеялась: от души и порой до боли в животе. Я прервала Олю на третьей версии, сказав, что нашим коллегам стоит писать романы, вместо того, чтобы просиживать юбки в офисе. Зная, что она не высокого мнения о сплетнях, я сказала, что в командировке познакомилась с мужчиной, и теперь мы вместе. На Олю можно было положиться, и она действительно держала язык за зубами.

Я и сама ощущала произошедшие со мной изменения. Помимо того, что я, наконец, разглядела в себе вполне красивую девушку, во мне вдруг проснулась внутренняя уверенность. Глядя на Сашу, я понимала, что у меня всего одна жизнь, одна молодость, которую ни в коем случае нельзя тратить на стандартную схему «работа-дом-работа-встречи с подругами» и так до бесконечного количества повторений.

Перед сном я думала о Саше, и строила планы на будущее. Еще я думала о себе. Вспоминала свои желания и мечты, которые почему-то так и остались нереализованными с детства или юности. Я копалась в закоулках души, и доставала оттуда запылившиеся стремления, тщательно их оттирала и общалась с каждым лично, выясняя, почему же у нас так ничего и не вышло? Почти каждый раз оказывалось, что причина была во мне – я не верила в себя, и не прикладывала должного усердия. Каждое обиженное желание говорило мне одно и то же, и я с ужасом понимала, что винить в моей посредственной жизни некого, кроме себя самой. Чем больше я осознавала свою бездеятельность, тем притягательнее становился Саша.

Прошло уже почти две недели, как ранним утром мы с Сашей попрощались в Севастополе, но пока у нас так и не получилось встретиться снова. Впереди были очередные суббота и воскресенье, а Саша сказал, что ему опять придется работать. Я не хотела верить, что он придумывает отговорки, ведь наше общение по телефону все это время было очень активным, и он постоянно говорил, как скучает. Тем не менее, мое приподнятое настроение начинало угасать. Коллеги на работе почти перестали шептаться за моей спиной, а Лена, видя, как я изо всех сил стараюсь держать лицо, деликатно молчала на эту тему. Я пыталась быть веселой и беззаботной, но наедине с собой я понимала, что теперь все больше играю, чем чувствую это по-настоящему. Не решаясь задавать прямые вопросы Саше, я с каждым днем все глубже погружалась в свои невеселые размышления. После очередного телефонного разговора или сообщения от него, я расцветала. Но ненадолго. Во мне боролись два чувства – ожидание встречи и трезвый скептицизм. Первое было логичным продолжением нашего общения. Второе – итогом моих личных мыслей вне наших бесед. По времени второе состояние было куда продолжительней. Иногда меня посещала идея приехать к нему в гости без предупреждения. Но я не решалась, боясь столкнуться с возможным разочарованием. И тогда я условилась сама с собой, что если Саша не приедет ко мне и в следующие выходные, как бы ни было печально, этот вопрос можно считать закрытым.

Не беря во внимание тяжелые мысли, подсознание регулярно выдавало мне крайне позитивные сны, где главными действующими лицам были я и Саша. Часто бывало так, что утром я просыпалась в волшебно-умиротворенном состоянии, даже не смотря на то, что сам сон запомнился не слишком четко. В такие дни меня абсолютно не трогали ни новости, ни разговоры на работе, ни наличие или отсутствие ветра и солнца за окном. Я могла находиться практически весь день в этом сладком послевкусии сна, сознательно перемешивая его с реальностью. Ложась вечером спать, я мечтала, чтобы мне снова приснилось что-то такое же близкое и приятное.

Мне часто снилось, как мы с Сашей занимаемся любовью. Я просыпалась с приятно-озадаченным выражением лица и думала: как оно будет на самом деле, если все-таки будет? Мне ужасно этого хотелось. Тогда я натягивала одеяло снова, зажмуривала глаза и пыталась уже в своем воображении дорисовать какие-то детали, чтобы еще хоть немного продлить ощущение нашей близости.

Практически каждый сон был связан с Сашей и мне это очень нравилось. У меня не было возможности видеть его каждый день, но засыпая, я была почти уверена, что мы увидимся. Мои сны удачно разбавляли ежедневное ожидание встречи и грустные мысли. Такое существование начинало казаться вполне сносным.

Саша по-прежнему был невероятно обаятелен даже по телефону, но я все равно никуда не могла деться от уже забравшегося в мою голову сомнения, которое противным голоском напевало, что эти странные отношения по большей части, кажется, я сама себе и придумала.

В Новороссийск пришла последняя ноябрьская пятница, принеся с собой не только дождь и штормовой ветер, но и встречу в кафе за чашкой чая. Этот вечер мы с Леной планировали провести в компании наших студенческих подруг. Между собой девчонки были знакомы еще с первого курса. Мы часто отдыхали вместе. Кристина и Света были уже замужем. Собираясь вместе, мы часто говорили на отвлеченные темы и даже философствовали в меру своих умственных способностей и имеющегося опыта. Мнения сторон не всегда совпадали, что облекало общение в самые неожиданные формы. Больше всего говорили, конечно же, о мужчинах и отношениях с ними. О Саше девочки были еще не в курсе.

– И все же я считаю, что разлуки полезны, – сказала Света. – Постоянно быть вместе просто губительно для обоих. Я, например, не могу себе даже представить, сколько бы мы продержались с Мишей, если бы, например, работали вместе.

– Неужели ты не скучаешь по нему? – спросила я, зная, что ее муж регулярно уходит в море на несколько месяцев.

– Скучаю. Но только в конце, – ответила Света.

– Как это? – спросила Лена.

– Во-первых, я всегда знаю, насколько он уходит. Это дает мне возможность грамотно распорядиться свободным временем. Сначала я наслаждаюсь одиночеством. Сашка такой же интроверт, как и я, и она понимает, как нам это нужно, – Света посмотрела на меня и я одобрительно кивнула. – После этого я занимаюсь собой, домом и ребенком одновременно. И только потом начинаю скучать. Иногда Миша задерживается, и вот тут начинается самое интересное, потому что, чем дольше ждешь, тем ярче встреча. И то, что следует сразу после нее.

Девчонки засмеялись, а Лена покосилась на меня. Она ничего не говорила мне о Саше уже, кажется, на протяжении недели, но я чувствовала ее мысли. Поймав взгляд подруги, я криво улыбнулась. Свете хорошо, она точно знает, чего ждет. А я?

– Выглядит логично, – вздохнув, сказала я. – Но я ни за что не поверю, что ты всегда ждала Мишу по такой схеме. Особенно в начале ваших отношений. Это все слишком практично.

Света согласилась. За ее словами пряталось то, что она не произнесла вслух. Ведь именно долгие разлуки с любимым мужем заставили ее выдумать эту спасительную модель поведения. Света прекрасно понимала, что ее жизнь не будет другой, ведь Миша был влюблен в море с детства, и служба стала его сбывшейся мечтой. Светиной же мечтой являлся сам Миша.