Я говорила долго и увлеченно, мой чай уже давно остыл, но мне казалось, что я не достаточно точно передаю свои мысли, и что Лена все равно не сможет до конца понять мои ощущения. Вдруг заметив, что некоторые эпизоды я уже начинаю пересказывать по второму кругу, я выдохнула и сказала:

– Мне кажется, если я замолчу, я усну.

– Уж постарайся теперь и меня выслушать, – сказала она.

Лена с минуту посидела молча, словно укладывая в голове услышанное. Я видела, как на ее красивом лице менялись эмоции, пока еще не высказанные вслух. Мне было забавно наблюдать за этой картиной, и я не торопила ее с ответом, спокойно поедая долгожданный эклер. Наконец, Лена отодвинула чашку подальше от себя и сказала:

– У меня есть две мысли. Первая заключается в том, что ты в него влюбилась. Ты ни разу этого не произнесла, но я готова поспорить с тобой на что угодно, что ты и сама уже себе в этом призналась.

Я молча кивнула, запивая эклер чаем.

– Ну, конечно, я так и знала, – спокойно согласилась она. – Ты прям как открытая книга, все на лице написано. Я даже на вокзале это сразу заметила, у тебя выражение лица изменилось с такого на вот такое.

Подруга очень смешно изобразила сначала грустную меня, а потом довольную, и я чуть не подавилась.

– Прости, – засмеялась она, но вдруг серьезно продолжила. – Вторая мысль не настолько радужная. Я даже не знаю, стоит ли ее озвучивать. Мы с тобой привыкли говорить друг другу правду, но зная твою ранимость, я все же спрошу, говорить или нет?

Тут уже пришла моя очередь отодвигать чашку с недопитым чаем. Я совершенно не ожидала такого поворота, но ответила без раздумий:

– Конечно, говори.

Лена нахмурила лоб, потерла виски пальцами и, тщательно выбирая каждое слово, начала говорить спокойно, но твердо, словно озвучивая страшный диагноз:

– Представь, как часто ты сможешь видеться с ним. Простая математика. Не чаще двух раз в месяц. Ну, хорошо, трех. И то по редкой случайности. Все праздники мимо, потому что его никто не отпустит с работы. Это ничтожно мало, ты и сама это понимаешь. Сначала все будет пылко и страстно – встречи, расставания, бессонные ночи и все в этом роде. Но такая страсть не может кипеть долго, и вы скоро выдохнитесь. Не больше трех месяцев. Банально устанете от бесконечной дороги и недосыпа. Посмотри на себя сейчас. Конечно, ты выглядишь потрясно, но если не держать твое внимание хотя бы пять минут, ты просто вырубишься прямо здесь. Долго вы так не протянете. Даже у тех, кто живет в одном городе, рано или поздно проходит этот период безудержной страсти. И что остается? Кино-вино-домино вместе с общими друзьями. Вы этого будете лишены. Потом следующий этап, когда пара переходит к совместному проживанию. Как ты себе это представляешь? Ты готова бросить свою клинику и переехать в Севастополь? Или он бросит свой ресторан, чтобы перебраться к тебе? Как жить на два города? Саша, не будь наивной, хоть я и знаю, что ты такая. У вас очень мало шансов. Я очень рада видеть тебя веселой и живой, мне даже не верится, что это ты. Но посмотри на вещи реально. Какое будущее вас ждет хотя бы через полгода? А через год? Попробуй представить. Ты сознательно обрекаешь себя на новые страдания.

От возмущения мое сердце стало биться как-то не очень ровно. Я глубоко вздохнула. Сон как рукой сняло.

– Лена, уже слишком поздно.

– Господи, только не говори, что ты беременна, – в шутку ужаснулась подруга.

Мои расшатанные от усталости нервы не выдержали, и я громко рассмеялась. Парни за соседним столиком, которые рассматривали Лену в начале вечера, уставились на нас.

– Ты умеешь разрядить обстановку, – еще смеясь, сказала я.

Лена взяла меня за руку, и мягко сказала:

– Милая моя Сашка, я же правда не хочу, чтобы ты снова страдала, понимаешь? Я сказала тебе все это не потому, что я такая завистливая сучка. Хотя, если этот твой Саша такой красавчик, каким ты его описываешь, тут есть чему позавидовать. Я хочу, чтобы ты подумала о том, какие последствия могут быть у ваших отношений, и оценила, готова ли ты морально к этому. Особенно после того, что было с тобой еще недавно.

– У меня нет ни сил, ни желания сопротивляться своим чувствам. Если все время бояться того, что что-то может не получиться, зачем тогда вообще все? – ответила я.

Мне казалось, что Лена не восприняла мои слова всерьез. Я больше не хотела убеждать ее в обратном. Наверное, сказывалась усталость с дороги, а, может, я просто действительно понимала ненужность лишних доводов. Время покажет все лучше любых слов.

Мы проговорили еще час на разные темы, но Саши больше не касались. Теперь я понимала – она просто переживала за меня. Возможно, Лена знала меня чуточку лучше, чем я сама, ведь со стороны виднее. Сегодня утром я привезла в Новороссийск не только воспоминания о Саше, но и кое-что еще. Это была смелость. Я четко осознала, что именно страх всегда мешал мне двигаться дальше. И если из-за глупого страха я упущу еще и Сашу, то никогда себе этого не прощу. Саша был моей противоположностью. Даже если что-то казалось недостижимым, он все равно добивался этого. Я восприняла это как вызов. Если может он, то смогу и я. Ведь смогу же? Мне хотелось верить, что да.

В эту ночь Саша снова мне приснился. Сон был одновременно приятным и тревожным. Мне снилось, что мы гуляем вместе по молу в Новороссийске, разговариваем, смеемся, как тогда, в Севастополе. Держимся за руки. Я чувствовала его тепло. Но вместе с этим я испытывала животный страх перед тем, что мы можем упасть в воду. Я никогда не боялась глубины и с детства хорошо умела плавать. Мы шли по самому краю и уже подходили к маяку, как вдруг Саша оступился, и мы вместе с ним полетели в воду. Я вздрогнула и резко проснулась.

После командировки моя жизнь разделилась на те самые условные «до» и «после», о которых так часто говорят люди. Изменения во мне заметили все – и коллеги, и родители, и в первую же встречу – Лена.

Родители оказались тактичнее всех. Они не приставали с расспросами, но я видела по их довольным лицам, что они все поняли правильно. Зная мой скрытный характер, мама и папа догадались, что время раскрывать карты еще не настало, и им нужно просто подождать.

Коллеги по работе, увидев меня в день приезда, дружно заговорили за моей спиной. Об этом мне потом рассказала Ольга – наш юрист. Пожалуй, только с ней в офисе у меня сложились дружеские отношения. Почти весь наш коллектив – десять человек вместе с Виктором Петровичем и сисадмином Антоном – состоял из женщин, которым только дай повод для пересудов. Я была самой молодой сотрудницей и, к их счастью, самой неопытной в вопросах отношений. Наши дамы прекрасно знали, о моем незамужнем положении и считали своим долгом раздавать непрошеные советы, как только разговор заходил о мужчинах. Все они принадлежали примерно к одной возрастной категории, когда красота уже вот-вот и отцветет. Кто-то был второй раз замужем, кто-то в разводе, кто-то в неприлично длительных бесперспективных отношениях. У всех за плечами были лучшие годы встреч и расставаний, у некоторых дети и даже любовники. Только я была паршивой овцой в этом опытном стаде. Я не распространялась о своих прошлых отношениях и, могу поспорить, они наверняка считали меня девственницей. Только Оля знала меня лучше других. Она была на пять лет старше меня, и мы с первых дней нашли общий язык. Эта высокая брюнетка с короткой стрижкой не любила пересудов, и, видимо, это нас в первую очередь и объединило.

Когда я вошла в офис с отчетом о командировке «с корабля на бал», наши внимательные женщины не смогли не заметить блеск в моих глазах и невиданную прежде уверенность в подаче отчетного материала. Если раньше я была похожа на замученную школьную отличницу, отвечающую зазубренный урок у доски, то в ту пятницу я неожиданно предстала в образе молодой женщины, знающей себе цену и увлеченной далеко не только карьерным ростом.