Вот и ещё один неоспоримый плюс его существования. Не так уж Фархад и плох. Очень даже не плох. И относиться ко мне стал гораздо лучше. Кто знает, может и на руках носить начнёт, и комплиментами одаривать, и сюсюкаться…

Если бы не наши разногласия в менталитетах и традициях, наряду с религией и кардинально разным пониманием роли женщины в семье, цены б Фархаду не было.

А так… Придётся либо ему уступать и признать мою правоту, что попахивает опять-таки фантастикой, то ли мне разбиться на фракции и стать курицей-наседкой, которой, кроме воспитания детей и довольства мужа, ничего не интересно. А я только жить планирую начинать, ведь у меня появилось время на себя. Неплохо бы подругу завести, по магазинам пройтись, в спортзал записаться, в кино побывать и посмотреть что угодно, только не мультики. Ну и по мелочи, хоть в салон красоты заскочить разок за три года, время есть, деньги – тоже. Ничего ж не мешает.

Эх, мечты… Некогда мечтать. Пора возвращаться к реальности. Если тётенька нагадала мне заморского мужа и счастливую жизнь, то, значит, как-то мы с Фархадом всё равно друг к другу притремся. Иначе быть не может.

Пока Фархад доставал грязную одежду из сумок и бросал её в стиральную машинку, Марьяна и Тимур обосновались на полу и даже приволокли сюда паззл, чтобы собирать его всей компанией.

Тимур скакал, хватаясь за штаны Фархада, безоговорочно требуя к себе повышенного внимания, а Марьяна раскидала паззл на половину комнаты. Мне пришлось перепрыгивать через фрагменты, чтобы не намочить их.

Вот уж создали детки неудобства для мамы… Я планировала ещё бальзам нанести на волосы, который узрела на полке. И тело лосьоном из той же серии смазать. Не дали.

Само собой, дети так вели себя потому, что за двое суток соскучились по обществу Фархада. Я же оказалась не такой доброй и всё позволяющей родительницей, как папа наш внезапный. Так что обо мне мои дети и думать забыли на вечер.

В итоге, грустить, раздувать из мухи слона и пить мне пришлось самой, в одиночку, сидя на кухне, надумывая и выдумывая всякое, чего могло и не существовать на самом деле. Но я активно мозговала и громоздила друг на друга ревнивые предположения, сооружая из них несокрушимую башню претензий и поводов для склок. А после рушила эту башню, скомкивала ярусы, выбрасывала их, потом поднимала, разглаживала и опять лепила так, чтобы получилось более-менее логично. Нещадно растирала в прах прежние мысли о будущем и сладкие иллюзии, что могу обрести счастье, которое не окончится до тех пор, пока будет существовать наша семья.

Но мне не нравилось то, к чему приводили меня плаксивые и далеко не взрослые рассуждения о нынешнем исходе дел. Не знала наверняка, что и как имело место, оттого и злилась, потому что Фархад был занят, но не мной, и не мог развеять некоторые из рассуждений, особо глупые, но готовые в случае своевременного неопровержения их сути стать железными постулатами. И если таковое произойдет, то их будет очень непросто разбить.

Так и легли мы все спать, не обсудив много чего для меня важного…

Но перед тем, как начать опустошать вторую бутылку вина в гордом одиночестве, я услышала от Фархада замечание. Тот ненадолго заскочил на кухню и, пока грел детям молоко, заявил мне тихо, чтоб держала себя в руках, а то излишне нервной стала. Не по уставу себя, мол, веду, и его такой подход не устраивает. А ещё он бросил напоследок, что я от безделья накручиваю себя невесть какой чепухой.

Я покивала в ответ на встречные претензии Фархада и после того, как он вышел из кухни, с энтузиазмом и улыбкой разочарования приступила пить вино из горла.

Ему-то это всё, о чём переживаю – чепуха, банальность, о которой не стоит думать и говорить, а мне каково должно быть? Я вот только-только смирилась с тем, что замужем, а до того ведь была вдовой, а тут вот… накатило очередное потрясение, что мне придётся подвинуться и поделиться мужем с кем-то ещё.

Правда, не подтверждена та вероятность. Но ведь Фархад и Абдуриза перетирали друг с другом о какой-то Карине. Мне ведь не послышалось, и Фархад не отрицал того, что некая Карина существует.

В принципе, могло быть и такое, что Абдуриза просто говорил о своей родственнице, которая, к примеру, замуж вышла, о чём Фархад не знал, потому и разговор за неё зашёл. Вполне вероятно, что к Фархаду эта личность не имела никакого отношения.

Да и если бы Фархад хотел жениться, то что мешало ему сделать это до появления меня или за три последних года, пока находилась в бегах?

Нет.

Фархад прав. Я зря себя накручиваю.

А зачем Фархад меня пожалел? Что такого выгодного он нашел во мне тогда, когда я была налысо стриженной рабыней "Иллюзии"? Надо бы спросить его об этом, как только выпадет удачная возможность.

Так и решила. Узнаю всё, что интересует.

А насчёт того, кто такая Карина и почему о ней шёл разговор, я решила не узнавать вообще. Чтобы Фархад не посчитал меня дотошной идиоткой, не понимающей очевидных вещей. Ну и чтобы не провоцировать его на гнев. В конце концов, если надо, Фархад сам мне расскажет, если это имеет какую-то важность. Не сейчас, так потом. Сейчас надо думать о его здоровье и не трепать ему нервы без повода. Да и мне нервничать не стоит. И без того глаз дёргается.

***

Возможность узнать правду предоставилась мне сегодня же. Я даже не думала, что мне так посчастливится. И не только в этом.

Фархад посреди ночи дёрнул меня за ногу.

Я, дрыхнув на животе, спьяну само собой не поняла сначала, что произошло и от чего проснулась, ведь шума никакого не слышала.

Протерев глаза, я повернулась и, привстав на локтях, с недовольным мычанием поглядела назад.

Фархад стоял у кровати.

– Пошли в ванную. – шепнул он и, сняв с себя футболку, направился туда.

Я, спросонья не догадавшись, что он от меня хочет, решила, что что-то случилось с раной, и Фархад самостоятельно не может помочь себе, а потому был вынужден меня разбудить.

Но, подходя к ванной и видя, что Фархад снимает с себя штаны, я смекнула, что поводом для подъёма послужила вовсе не рана.

Фархад, дождавшись, когда я войду, плотно закрыл дверь, взял меня за руку и, поцеловав запястье, подвёл к стиральной машинке. Та гудела и тряслась, процесс стирки вот-вот завершится.

– Становись раком. – пока я просыпалась окончательно, Фархад распутал на мне полотенце и швырнул его на ванну.

Я, сонно кивнув, легла грудью на машинку, удерживая вес тела на локтях. Фархад, убрав мои волосы с плеча, прильнул сзади и взялся возбуждать меня, страстно и вожделенно раскидывая по телу жаркие поцелуи. Начав от шеи и ключиц, и двигаясь ниже по позвоночнику, Фархад покрывал мою кожу своим горячим дыханием.

Добравшись поцелуями до лопаток, Фархад обхватил мои груди и взялся их интенсивно мять в руках, пропуская затвердевшие соски меж пальцев и покручивая их.

Я, довольно заурчав, прогнулась в спине и выпрямилась в полный рост. Чтобы прижаться к Фархаду и показать, как мне нравится то, к чему он подводит меня.

Фархад, задрав мою ногу, вновь вернулся поцелуями к шее и стал так требовательно ласкать её губами, что моё тело покрылось мурашками, а из груди вырвался тихий дрожащий стон.

Если бы я стояла обеими ногами на полу, то коленки бы несомненно подкосились. А так, упираясь коленом в вибрирующую поверхность стиральной машинки, мне не сулило соскользнуть и шлёпнуться. Фархад удерживал меня за бедро, продолжая одаривать поцелуями все места, до которых доставал.

Ощутив, что его пальцы игриво перескочили от бедра к промежности, я затрепетала в ожидании заветного. Фархад свободной рукой спустил боксеры до колен, а другой не переставал играться с моим клитором и дырочкой, которая моментально и обильнее обычного замокрела от его прикосновений и поцелуев.

Я опустила корпус на стиральную машинку, ухватилась за углы и выгнулась, приподняв копчиковую зону, с призывом покачала ягодицами.

Фархад, клюнув на приманку, оставил прелюдию для лучших времён и вошёл в меня, но уже не так ожесточенно и голодно, как это случилось в первый раз.