На что он ответил равнодушной улыбкой.

– Если я вам в свою очередь интересен и не помешаю.

– Не помешаете.

– Тогда прошу за стол, – пригласил Дмитрий.

Незнакомке не надо было повторять дважды, она расправила платье по всему стулу.

– Ну что, нашли вы то, что искали? – спросила она.

– А что я искал?

– То, за чем на Мингалу приехали.

– И за чем я сюда приехал?

– Я, как и все мои соотечественники мингалы, так полагаю, за хорошим, добротным телом.

– Кто вы?

– Дмитрий, это вам безразлично. Достаточно, что я вас прекрасно знаю.

Вероятно, её маска удивления под настоящей маской была превосходна.

– Маска, тогда можно называть вас этим именем?

– Пожалуйста! – получил он разрешение.

– Маска, первое, что вам от меня нужно? – Дмитрий еще не перешел на “ты”, как уже непочтительность к женщине и собственная раздасованность, а не тактичное расположение, овладели им.

– Сегодня вы не отделаетесь от меня, – дама сделала попытку рассмеяться, но вызвала взволнованность у оппонента.

– Шутить изволите? – насторожился он.

Дневной свет в помещении был слабым, и потолочные светильники, не все включенные, при скудости освещения придавали всем присутствующим нездоровый синюшный вид, а потому незнакомка казалась ложкообразной алюминиевой женщиной, и не пряталось ли за маской лицо кухарки, желающей переделать весь мир до основания, править им, а затем бросить в пучину огня новой революции? Вот какого комплекса боялся Дмитрий.

И маска сбила его с толку. Впервые он видел человека в маске и очень удивился – мингалы были открытой нацией.

– Не пора ли снять маску? – спросил он.

– Маска – борьба с избирательностью взглядов от излишне назойливых претендентов, – заметила посетительница, поняв его недоумение.

– Человек в маске – это что-то значит?

– Этим он показывает, что при всех обстоятельствах не хочет обмена телами с кем попало, – доступно вразумила дама.

– На Земле считается, если на вас надета маска – значит вы собираетесь обмануть общество или близкого вам человека.

– У нас здесь Мингала, а не Земля! – вскипела незнакомка. – Будьте осторожны в высказываниях!

– Я не хотел вас обидеть! – извинился Дмитрий. – Но всё же скажите – для чего маска?

– Это защита ещё и от гипноза. – Новая смешинка появилась на её лице.

– Опасаетесь пострадать? У вас есть враги?

– Боюсь принести кому-нибудь вред.

– Значит вы пытаетесь скрыть, кто вы есть на самом деле.

– Да, это так. Чтобы перестраховаться от недругов.

– Почему обязательно – маска? Ваш народ, я вижу, обходится без них.

– Я решила себя обезопасить от домоганий на чисто рациональном уровне.

– Чтобы не приставали?

– Чтобы не тратили времени зря.

Дмитрий смотрел на женщину сбоку, с выражением удивленного сострадания.

– От кого вы прячетесь? – спросил он.

– От всех: поклонников, почитателей, блюдолизов, даже от собственного мужа.

– От мужа?!

– Это не секрет, я с ним часто сплю в маске…

– Лень снимать ее?

– Лень одевать ее!

Дмитрий удивился:

– Под боком мужа женщина в маске! Но ведь это ненормально! Скажите, он шарахается от вас или больше воспламеняется?

– Если только несправедливостью! Поэтому я ему благодарна.

– За равнодушие?

– За хладнокровие.

– Тогда давайте выпьем за вашего безупречного мужа! – Дмитрий поднял бокал.

Когда пошли разговоры о личной жизни, Дмитрий понял, что окончательно расположил собеседницу к себе.

– Но вы хотели сказать что-то важное? Говорите, – понимающе кивнул он.

– Я пришла к мысли, что я напрасно живу, попросту не существую! – У неё был такой разнесчастный вид, что она была готова, вот-вот, пустить слезу.

– Но вы передо мной, вы наяву. Иногда прыскаете со смеху, чуть ли не давитесь от него. Меня не обманешь.

Незнакомка усмехнулась:

– Неужели вы не поняли, мой смех указывает на флегматичный темперамент, на спокойствие или даже на меланхолию, мой смех звучит почти всегда грустно.

– Ну и что? – Дмитрий сделал безучастное лицо.

– Это чистая правда, – призналась незнакомка.

– Всего лишь филосовское рассуждение, – заметил он.

Тогда она попробовала заговорить по-другому, но Дмитрий глядел на неё без смущения и замешательства. Изъяснялась она на хорошем, образцовом мингальском языке, что говорило о ее великолепном воспитании и образовании:

– Я пустилась в объяснения сама с собой с одной-единственной целью: разобраться в себе, сделать предельно ясным свое существование, перестроив поведение. И что вы думаете? Разом была шокирована, но ни капли удивлена, хотя было противно и, одновременно, приятно, что я ощутила в себе мерзость, чтобы превозмочь её и избавиться от неё…

– Мерзость от себя или мерзость в себе?

– Наверное, вы правы, от себя…

– Почувствовали внутриличностный конфликт? Тогда не всё в вас потеряно.

Дмитрий, вникая в варианты, пожал плечами, а маска продолжала:

– Мне показалось, что мое теперешнее состояние незадачливости и незавершённости, есть показатель неудовлетворенности, безусловного смятения и самоунижения на фоне мытарств и лишений, хотя я не бедная. Я заметила, что мне не овладеть верхом блаженства и торжества счастливого благополучия. Я на перепутьи. Во мне не растет, не крепнет, не побеждает страстная, неудержимая жажда жизни. Положение, заметьте, не ахти, какое.

– Но почему вы опустили крылья, почему не противитесь этим каверзам? – вырвалось у Дмитрия.

– Мы на Мингале приближаемся максимально к тому, что тема смерти уходит прочь вглубь прошлого, и всё больше вступает на авансцену тема жизни. Мы приходим к мысли, что смерти нет, есть одна нескончаемая безлимитная жизнь, а это диктует иной подход к её толкованию.

– Я так понимаю, в этих словах заложен ключ? Мы вертимся вокруг да около чего-то?

– Открою не секрет для вас, вся Мингала, Дмитрий, пронизана одной мыслью – запустить на всех парах паровоз под названием обмен телами.

– Это ваше личное мнение, или государственная политика правительства?

– Личное и государственное. Так оно и есть с точки зрения философии, её закона единства и борьбы противоположностей.

– Маска, существуют какие-то трения? Тогда надо говорить не только о жажде жизни.

– Тут нет ничего противоречивого – народ устал слышать о смерти на каждом углу.

– Что-то тут не совсем ясно, у меня закралось сомнение.

– Дмитрий, к сожалению, не покидает разочарование, что всё это происходит без меня, без моего участия, и каждый неудовлетворённый собой мингал подпишется под этим тезисом.

– Почему же так?

– Вам, землянам, это не понять.

– Так чего вы хотите?

– О, бежать, бежать, бежать куда глаза глядят, но только к жизни, бежать от преследования ее противоположности – смерти, чтобы жить, жить и жить, сквозь годы мчась!

– Прописная истина.

– Я хочу продолжения своего существования, – незнакомка капризно надула губки, которые были хорошо видны ниже маски.

– Все хотят.

– Только бы обретаться, обретаться и обретаться в других сердцах, в других жизнях!

– В памяти людей, вы имеете в виду?

– Тоже неплохо, но главным образом в телах, в чужих!

“Бессмысленные слова”, – подумал Дмитрий и чуть не выпалил: “Я вам не верю”, но слова застряли в горле.

Разговор оживил его, он привык к тусклому свету и впервые подумал о собеседнице, как о привлекательной женщине.

– Вы много живете в прошлом, – начал успокаивать он, – и хотите жить долго в настоящем. Что тут плохого. Из данного состояния психологического давления и неустроенности можно легко выкарабкаться, если не впадать в панику. Приятные обстоятельства с одинаковым успехом повернутся к вам лицом, обнулят старые страхи и закроют вход новым.

Дама в маске на несколько секунд взяла тайм-аут. Это было связано с тем, что она пригубила немного вина.