Глава 2. Мингала! Это было начертано в Книге судеб

Ну что ж, Мингала так Мингала! Перст судьбы! Это название планеты пробудило в Дмитрии сложную цепь воспоминаний…

Из всех запросов о работе одним из первых ответ на резюме пришел из Института Развития Передовых Технологий.

Дмитрий шел тогда на собеседование и перед ним проходила его жизнь. Он рассуждал:

“Я Дмитрий Сорокопятов. Во всем мире мало найдется людей, знающих кто я. Остальным это знать необязательно. Ибо никто, в своих же собственных интересах, не пожелает насильно открыть мою тайну. Есть три вещи, до которых никому нет дела: моя физиономия, мое происхождение, моя нравственная устойчивость. Я питаю отвращение ко всякой аффектации и хочу дать понять всем дотошным, что тут нет попытки с моей стороны создать какой-то противовес мнению о себе. Но есть некий рубеж, который никто не может перейти безнаказанно. Я не знаю в себе ни чёрного меланхолика, ни розового оптимиста. Но я бываю иногда и тем и другим. По обстоятельствам. Ситуации вынуждают нас быть не только такими. Всякому свойственна и отвага, и робость, и легкомыслие, и крайняя нерешительность, и зависть, и великодушие, и скупость, и широта натуры. Важно найти в себе культурные колоски этих качеств и взрастить их, а сорность выполоть…”

Его рассуждения здравого человека имели под собой почву.

Он воспитывался в традициях семьи, которая в течение нескольких столетий влияла на политику и науку в регионе. Согласно традиции своего дома, он провел три года в одной из известных гимназий, которая подготовила его в один из старинных классических университетов. Пробыв там шесть ускоренных семестров, он экстерном сдал экзамены, получил ученую степень по кафедре философии и медицины, при этом прошел военную подготовку. Это недурно для малого, не достигшего и двадцати одного года. Дмитрий всегда любил заниматься и имел склонность к наукам и изучению языков. Как-то играючи он в три месяца основательно изучил язык мингалов, который, он считал, рано или поздно очень пригодится в будущем. Дмитрий верил в это, как в себя и в многое другое, свойственное азарту молодости.

По окончании университета Дмитрий вернулся домой. И тут его ждал удар. Родители откровенно сказали ему:

– С этой минуты ты взрослый. У тебя начинается своя жизнь, мы не имеем права сдерживать твою индивидуальность и продолжать учить жить. Свободен от нашей опеки на все четыре стороны.

Он понял – почему. Он всегда был неуправляемым и своенравным, и теперь, впитав в себя воспоминания не лучшего порядка, неприятные, в общем-то, воспоминания о несправедливостях в детстве, о военной муштре, творимых по отношению к нему в семье отцом и матерью, через зубовный скрежет отчасти согласился с ними. Конечно, полный негативных впечатлений от свободной волюнтаристкой жизни, он позволял себе поступки, которые не могли нравиться родителям, время от времени покидавшие его, решая свои личные проблемы. Так как Дмитрий не обращал никакого внимания на протесты в виде их постоянных нравоучений, и продолжал действовать в том же направлении, пренебрегая их наставлениям и советам, то вскоре его родители признали за лучшее избавиться от строптивого сына, предать его полному и окончательному забвению, предоставив абсолютную свободу самому себе, прежде всего – после университетскую.

И вот теперь, будучи единственным сыном, он был очень быстро и основательно ограблен в родительском тепле, а в интеллектуальном и бытовом плане лишен того привычного положения в жизни, которое должно бы быть своим, но никогда своим не стало. И когда теперь только будет? Он уже привык иметь высокие устремления, но не осуществившиеся надежды разбили многие его идеалы. Первый тяжелый удар судьбы сделал из него фаталиста, и теперь он только пожимал плечами за свои глупости. Ему пришлось самому устраивать свою жизнь, и, обсудив всё с самим собой, он радовался этому. И всё же, спасибо родителям за науку – к двадцати одному году он вынес больше жизненной школы и впечатлений, чем приходится на долю полдюжины средних юнцов.

Он пропал для родителей, умер для них окончательно и бесповоротно, а родители для него тоже, и Дмитрий нашел, что это даже к лучшему, потому что мир велик. Порвав все семейные связи, Дмитрий стал вести скитальческий образ жизни, благо помогала университетская практика. Он побывал во всевозможных уголках сначала земного шара, а потом и ближайшей галактики. Пространство осваивал с любовью и жадностью перелетных птиц. Ему пришлось наблюдать много такого, что очень пригодилось в его последующей карьере. Туземцы, обитатели западной и центральной части галактики, всегда привлекали Дмитрия больше, и он скоро узнал, чем можно легко обезоружить их подозрительность и завоевать доверие, а это очень трудно давалось для любого землянина. Дмитрий никогда не бывал в восточной галактике, но по тому, что ему пришлось слышать и читать, он представлял себе, что жизнь там наиболее походит на яркую, здоровую жизнь туземцев в единении с естественной природой, чем в какой-нибудь иной холёной чопорной стороне.

Дмитрий находился в Департаменте Директив и Консультаций. Во всех из многочисленных бесед с очередным работодателем, они говорили о его личных качествах. И сегодня будет то же самое.

Хозяин кабинета встретил его сильным рукопожатием.

– Я Осмоловский – директор проекта Института Развития Передовых Технологий, – представился он.

Но затем, как бы прицениваясь, он, как ребенок, гоняя белую жвачку из угла в угол рта, долго разглядывал Дмитрия, временами показывая розовый испод языка.

– Отныне вам предстоит взяться за труд куда более осмысленный. Карьера, вы понимаете меня? Будущее призвание. Дело всей вашей жизни.

– Вы правы.

– Вам, значит, на сегодняшний день двадцать три?

– Да.

– Всего ничего. И вы что-то там закончили?

– Университет, кафедра философии и медицины.

– А экономика, литература, история?

– Экономики меньше, истории больше, литературы – так себе.

– Юриспруденция?

– Юриспруденция в той форме, в которой необходима.

– Вы что, специалист-универсал?

– Ну, не так чтобы совсем…

– Вы изучали политологию?

– Да.

– Философия вам зачем?

– Обязательный предмет.

– Психологию?

– Непременно.

– Так, погодите минутку. Естественные науки?

– В первостепенном порядке и основной упор.

– Значит, медицинское образование превалирует над остальными.

– Основа основ.

Работодатель выказал живейший интерес к наукам и горячую симпатию к Дмитрию.

– Присовокупим сюда ещё два года практики.

– Да.

И тут прищурил глаз.

– Как вы смотрите на возможность поступить к нам на службу в качестве космического секретного научного сотрудника по связям с восточной и иной галактикой?

Дмитрий задумался – торопиться с ответом никогда не поздно.

– Работа хлопотная, но не слишком денежная. Работа требует дисциплины, самоотдачи и самопожертвования, отказ даже от женщин, – перечислял тот.

Этот тезис вызвал усмешку у Дмитрия.

– Всё, что было присуще членам средневековых монашеских орденов? – спросил он.

– Да, по иным суждениям, жизнь космического секретного научного сотрудника сродни жизни странствующего монаха.

– Меня трудности не страшат, – твердо заверил Дмитрий. – И женщины пока не волнуют!

– Секретный сотрудник – это о! О! – сделал работодатель упор на восклицательный знак.

– Почему – обязательно секретный? – спросил Дмитрий.

– Это большая узкая программа, пока не в рамках государства, ускользающая от его недремлющего ока, – не нашел ничего лучшего объяснить Осмоловский. – Так пожелало одно частное бюро. Объемная информация стоит дорого, а добывается с боем и секретно, потому что ничто открыто не лежит на поверхности.

Дмитрий с интересом слушал.

– И ещё, в приходящей информации встречается много бестолковой мишуры, как говорится, не верь глазам своим.