ЭПИГРАФЫ

Что ты, и я то был; ты будешь то, что я.

А.Сумароков

Дано мне тело, что мне делать с ним?

      Таким единым и таким моим?

О.Мандельштам

Бурум-шурум,

Шалты-балты.

Кто ты? Кто я?

Был – я, стал – ты.

С.Лагерлеф

Глава

1. На лихачей должной управы нет

Утреннее солнце играло на блестящих поверхностях эргомобилей, и с магистрали они назойливо жужжали как мухи.

Пуальфина Руга к этому неудобству ещё испытала озноб от сквозящего окна и прикрыла форточку. “Как противна изоляция от внешнего мира”, – ещё подумала она. Суббота принесла одиночество, но и от дней недели, предшествующих ей, девушка была не в восторге – всё то же томительное ожидание работы, всё то же стремительное накатывание хандры, всё то же ощущение, что она сходит с ума. Быть не у дел, быть выше терпения – это первоклассного специалиста разведуправления судьба испытывала на прочность.

Пуальфина равнодушно посмотрела вниз. В отличие от неё – никуда неспешащей – там кипела работа множественных коммунальных и строительных служб. Одновременно во дворе скопились мусорщики, сантехники, электрики, три чиновницы рисовали руками в воздухе перспективу детской площадки. К подъезду подъехал грузовой эргомобиль, и двое рабочих открыли задний борт. Они явно не торопились приниматься за разгрузку, о чём свидетельствовала их перебранка, распределявшая роли. Наконец, один взобрался в кузов.

Картина тоскливости не производящая впечатление. Изнывая от скуки, Пуальфина в очередной раз пережила щемившее грудь разочарование. Завышенное или заниженное? Второе было явно следствием первого, а первое – давили обстоятельства – от вынужденной на этот день безработицы.

В этот момент колыхнулся небосвод и ленивый, но пытливый взгляд девушки выхватил высоко в небе вспышку…

“Метеорит, астероид или болид?” – задалась она вопросом. Вспышка была очевидна, продолжительной и живописной. Значит, процесс стабильный, размеренный, упорядоченный. А свет, сначала слабый, с приближением становился всё сильнее и красочнее. Непривычный, намного мощнее, чем создают местные летательные аппараты, но намного слабее, чем от молний.

Что же это могло быть?

Мало ли что может случиться в небе Мингалы, превращенного в главную транспортную космическую артерию, в своего рода “шёлковый путь”. Всё что угодно.

Между тем, белая полоса пересекала небосвод с северо-востока на юго-запад и стала столь ослепительной, столь впечатляющей, что Пуальфина испугалась и прикрыла глаза руками. Тотчас же на ум пришли подозрения – это след от столкновения, или неудачной попытки запуска ракетолета, что часто случается с плохо сконструированной, недоработанной, недотянутой испытаниями или передержанной техникой. Или кто-то из пилотов потерял ориентировку и нашел слепую смерть во время тренировочного полета. Конечно же! И на дорогах, и в небе, и в космосе на лихачей должной управы нет. Не иначе! В конце концов, просто они не избежали погребального пламени. И если сегодня кто-то стал трупом или пеплом, то кто-то – вдовой, и очередные дети осиротели.

Пуальфина пустила слезу и еще раз с опаской взглянула на небо. Эти вспышки были ни в какое сравнение! Яркие, но ровные, продолжительные и последовательные.

Возможно, более калорийное и качественное топливо! Или новейшее ноу-хау. Характер излучения говорил об этом.

Пуальфина задрожала. К её удивлению, на этот раз у неё на глазах не выступили слезы. Она интуитивно чувствовала – всё в порядке вещей, и надо сохранять спокойствие в предвкушении новой жизни.

А на улице не было по случаю ни воя сирен, ни криков женщин, ни визга резко тормозящих эргомобилей.

Интуиция ей подсказывала, что эта мощная полоса широкой световой гаммы не могла быть ракетолетом обычного класса, приспособленного к внутренним сообщениям. Только неизвестного, более высокого. Без сомнения, экспериментальная модель с ещё не разрекламированными техническими данными.

Что это, что, что же тогда?

Может быть, межпланетный корабль, несущий людей и свежую информацию?

Это было ближе к истине.

Пуальфина проследила весь путь светящейся ленты, уже начавшую терять свою яркость, что говорило об уменьшении скорости. Полоса была уже не столь ослепительна, что девушка даже убрала ладонь от головы, и посмотрела вниз, наблюдая за тем, как рабочие таскают мешки, разгружая грузовик. Двое других размешивали в бетономешалке цемент. Ещё двое, стоя на коричневой крафт-бумаге, положенной поверх будущих ступеней у входа в здание, делали разметку рулеткой. В пустых глазницах открытых окон мелькали люди. Рабочие делали свое дело, была простая деловая сутолока на стройке, такая же обычная, какая не предвещает ничего сколько-нибудь знаменательного.

Значит, сила света была такова, что аппарат даже не освещал тени.

Из сопла раздался прострел, затем второй. Прострелы следовали один за другим, как салюты при торжественном марше. И вдруг эти искусственные облачка превратились в буквы:

ЗЕМЛЯ ПРИВЕТСТВУЕТ МИНГАЛУ!

Оригинальное представление себя другому народу.

И тут четверо рабочих внизу задрали головы, к окнам прильнули многочисленные лица, в их выражениях появились растерянность, озабоченность и страх, которые только что прочитывались на Пуальфине.

Взглянув на часы – полдесятого утра, – Пуальфина вздохнула: ритм её сердца был явно завышен, а, значит, нарушен, скорее всего, в городе творится неладное, нелепое, сродни хаосу.

Светящаяся полоса продолжала раскручиваться в сторону и нырнула к югу. Объект пропал без хлопка при приземлении, скрывшись за домами, где-то в районе дворцовых комплексов Кар-Кор и Кор-Кар. Там находился императорский космодром. Небо теперь казалось мирным, словно вообще ничего не случилось.

Зная, что распускаться просто глупо, Пуальфина подавила подступившую расположенность к истерике и попробовала более спокойно переварить то, что увидела. Свет уже исчез, мир вокруг принял привычные очертания, такие же обыденные, как и во все эти дни её непроизвольного бездействия.

Ей действительно почти хотелось, чтобы это и в самом деле оказался чей-то свет, суливший что-то полезное и перспективное привнести. Её неугомонная, деятельная натура испытывала сейчас какую-то тревожную взволнованность, противоположную разочарованию.

Пуальфина поплотнее закуталась в плед, хотя было не холодно, и ещё раз с надеждой подняла взор к небу. Но оно без единого облачка приняло первозданный облик. Она уже твердо знала – вот оно новоявленное секретное задание, распутать которое доверят именно ей. Это новая, интересная работа, и прочь сидение дома без определенных занятий, сходя с ума от скуки. В доме тепло и светло, здесь ей было вполне уютно и внешне комфортно, но было что-то намного важнее, чем просто оставаться под защитой бетонных стен и стальной двери в этом агломерационном доме.

Космический корабль! А в корабле мужчины – падкий до инстинктов податливый пластилин. Которым нужны красивые женщины в элегантной упаковке в утилитарно-прикладном значении. Мужчины не видят в женщине высокую материю, видят прежде всего куклу, а потом уже сиделку, домработницу, затем живородящего робота, и прочее-прочее, когда входят во вкус своего пылкого стяжательства. А кто на Мингале самая симпатичная кукла, то есть девушка на неё подобная, кто лучше всех может бросить томный взгляд, от которого начинают дрожать мужчины и могут сойти с ума? Без сомнений! Она – Пуальфина!

Она перешла на кухню и включила плиту, затем достала из морозилки картонную упаковку, вскрыла пирог с курицей, сунула его в духовку. Тяготиться бездельем – это было что-то невыносимо. Хватит ипохондрии! С утроенной энергией она стала чистить картошку.