– Доктор Абрамсон, мистер и миссис Банч.
– Да, пожалуйста, проходите. Спасибо, Филипп, – секретарь кивнул и вышел, закрыв за собой дверь. Доктор показал на два кресла напротив себя, приглашая сесть. Миа в пару движений расстегнула пальто и сняла его с себя и повесила на вешалку, прошла к креслу и села. Оливер последовал её примеру. Последним сел психолог. Он поправил очки и пригладил тёмные волосы, оценивающе оглядывая пришедших. – Итак, – начал он, – какая у вас проблема?
– У меня нет проблем, – тут же ответила Миа. Она стала рассматривать кабинет. Хороший ремонт, на материалах и мебели не экономили. Шикарный диван, мини-бар, широкие стеллажи с книгами, на стенах висят грамоты и сертификаты о повышении квалификации. Посмотрела на мужчину. Тот не стал никак выражать своего отношения к её словам, перевел взгляд на Оливера.
– Моя жена хочет подать на развод, а я не хочу этого, – произнес он. Глянул на Мию, та продолжала рассматривать кабинет.
– Так. Давайте по порядку. Как давно вы женаты, есть ли у вас дети, когда начались проблемы и в чём это выражается? – проговорил психолог, открывая один из блокнотов на своём столе. Взял ручку и внимательно посмотрел на Оливера.
– Мы женаты четыре с половиной года. Последние полгода жили отдельно. У нас есть сын.
– У нас? – хмыкнула Миа, посмотрев на Оливера. Закачала головой и отвернулась, продолжая ухмыляться.
– Что-то не так? – тут же вмешался доктор Абрамсон. Его голос был спокойным и располагающим, взгляд сосредоточенным. Обратился к Мие. – Что значит ваша реакция, миссис Банч? – у него был интересный говор, Миа сразу же это заметила, но пока не решилась об этом сказать.
– То, что мистер Банч вспомнил о существовании сына лишь недавно, а до этого ему было на него плевать, – она удобнее расположилась в кресле и закинула ногу на ногу. Психолог не изменился в лице. Да, и поведение у него соответствует.
– Пока что я ничего не могу понять. Начните с самого начала.
– Ой, прям с самого начала? – переспросила женщина, подавшись вперед. Немного подумав, мужчина кивнул. – Без проблем. Вот только… А можно вопрос? – осторожно спросила она. Мужчина едва повёл бровью и кивнул. – А вы… Ваше произношение, – она не договорила, стала ждать реакцию. Оливер тяжело вздохнул, поняв, что она хотела узнать. О таком не принято говорить, а уж если ее догадки оказались верны…
– Да, миссис Банч, я британец. Продолжим? – без тени смущения и раздражения ответил тот. Едва улыбнувшись, что так его «раскусила», Миа кивнула.
– Когда мы познакомились с Оливером, мне было двенадцать, ему пятнадцать. Так, да? – она скривилась и посмотрела на своего мужа. Тот подумал и кивнул. – Да. Познакомились мы в художественной школе. Мама меня туда записала, чтобы я перестала шататься по улицам и драться с мальчишками.
– Что, простите? – психолог уже не смог сдержать своего недоумения и слегка приподнял одну бровь, внимательнее рассматривая Мию. – Вы дрались с мальчишками? – переспросил ее. Она пожала плечами и закивала. – Неожиданно. Такая хрупкая женщина, и имя такое женственное у вас. Совсем не вяжется с вашим… образом жизни.
– Ой, я привыкла к этому, все нормально. Так вот, чтобы я не шаталась по улицам, мама отдала меня в художку.
– Но было бы логичнее отдать в спорт? Чтобы энергия выходила.
– А, бессмысленно, – она махнула рукой. – Я ходила на бокс, и от этого только больше дралась. Умею же. А ещё у меня два старших брата – те еще задиры были в детстве, – пожала плечами. – В общем, мама решила, если я буду заниматься чем-то более спокойным, то стану женственнее. Тем более, искусство, все дела, эстетика там. Мне нравилось, конечно, но… Скучно. Часами стоять у мольберта… Не, не моё, но я ходила. А Оливер был вроде местной звезды – прекрасно рисует, чувствует всё, что там надо чувствовать, когда рисуешь. В общем, большой молодец своего дела в отличие от меня. Характер у него, правда, отвратительный. Хамил всем, учителей не слушался, делал, что хотел. Творческий человек, в общем. И один раз он своим творчеством достал учителя, и тот оставил его отбывать наказание. А я… Я, кажется, сломала мольберт. Да, я психанула, сломала мольберт, и меня тоже оставили. Были мы вдвоем, познакомились. Так, парой фраз перекинулись, и всё. Потом нас опять вместе оставили. И ещё раз. И так… Раз пять, да? – она вновь посмотрела на Оливера. Он снова только кивнул. – Вот. Ну… Мы уже начали общаться лучше, больше друг друга узнавали. Он даже рисовал за меня, когда мне было лень. А я за это его защищала.
– Эй? – тут же отозвался Оливер. Недовольно поджал губы. Миа улыбнулась.
– Шучу-шучу. При нём, и уж тем более за него, я никогда не дралась, это он меня всегда защищал. До сих пор не понимаю, какая тебе была от меня польза? – она замолчала, глядя на мужа.
– Никакой. Просто мне нравилось с тобой общаться. Тем более… Ты же была маленькой, а везде влезала, надо было тебя защищать, – он только пожал плечами, сбитый с толку её поведением. Так повседневно рассказывает о своей жизни незнакомому человеку.
– О, как мило, – Миа поправила волосы, улыбаясь. – Так вот… Мы просто дружили. Года три так… Да. Бывали перерывы, потому что Оливер мог променять меня на подружку какую-нибудь и благополучно забить. Ну это логично – он же взрослый парень был. Правда, девчонки его не особо жаловали – парень-художник… Звучит несолидно вообще. Так что, если была возможность, он её не упускал. А я мелкая была, он на меня и не смотрел, как на девушку. В художку мы так же ходили, он рисовал за меня. Потом я стала старше, у меня у самой появились первые отношения. И… И с них же началось всё? – она опёрлась рукой на подлокотник и обратилась к Оливеру. Тот сразу же закивал.
– Да. У Мии появился парень, и теперь она стала бросать меня. Сначала я нормально на это реагировал, а потом понял, что мне это не нравится. Да и парень был плохой. Он её обижал, а она терпела это.
– Я ж влюблена была, всё такое, – она безразлично пожала плечами.
– Всё равно он вёл себя ужасно с тобой, ты знаешь, – сказав это женщине, он обратился к доктору. – В общем, они поругались, и он её бросил. Миа очень переживала из-за этого, а потом увидела его с другой и вообще расстроилась. Помню, даже в драку полезла, но я её остановил. Тогда мы стали ещё больше общаться. Я помогал Мие, поддерживал её, а она мне помогала с девушками, потому что у меня как-то не ладилось. Она права – меня считали слабаком из-за моего увлечения искусством.
– О, да… Видели б они, как ты пьяную драку разнял один раз, – Миа рассмеялась. Оливер посмотрел на нее и слабо улыбнулся – он когда-нибудь перестанет как дурак смотреть на ее улыбку и радоваться непонятно чему? Наверно, нет. А она посмотрела на доктора. – Представляете, два взрослых пьяных мужика сцепились, да так, что их реально невозможно было разнять, а он смог. И вовремя, а то они чуть витрину не снесли.
– Да, было дело. Так что… Мы дружили, помогали друг другу, а потом я увидел, как Миа выросла, ну и… Вот, – он показал на нее и пожал плечами. – Сначала это было как какое-то наваждение. Я много думал о ней, представлял в своей голове, как-то… Мм, как сказать… ну, я создавал ее заново в своих мыслях. Да, наверно, это звучит правильно. Когда мы были вместе – я её изучал, рассматривал, а когда я был один – вспоминал всё, что увидел и создавал её образ. Звучит, наверно, глупо, но у меня есть оправдание – я человек искусства, – они одновременно хмыкнули и пожали плечами, а Миа ещё закачала головой. Оливер украдкой глянул на неё – женщина слегка опустила глаза и сдержанно улыбалась. Он рассказывал ей обо всем этом, она прекрасно всё знала, а теперь слышит вновь. Ей льстят эти слова, а ему нравится наблюдать за её смущением. – Вот… Когда я понял, что просто воображения мне мало – я стал её писать. Она сразу согласилась позировать и всегда слушала меня, даже если и делала вид, что пытается отвлечь. А я воссоздавал то, что было в моей голове. Надеялся, что мне так полегче станет, и я не буду о ней думать. Ну знаете, как говорят – если мысль не дает покоя, её надо записать, и тогда она пропадет, – психолог кивнул, понимая, о чем он. – И я пытался сделать так же, но в итоге только больше увлекался, потому что теперь она почти всегда была перед глазами, я мог изучать портреты, которые сам же и написал. Я считал, что это просто глупое увлечение, что меня привлекла лишь её внешность. Она была моей музой, только и всего. Ну и подругой, да. Но ни о каких отношениях я не думал. А после… Стало мало созерцания портретов, мы общались больше и больше, и вот тогда я понял, что здесь дело не только во внешности – её поведение, характер, видение мира – всё это меня привлекало. И как бы она меня ни раздражала иногда – я продолжал к ней тянуться, видя, что она делает то же самое. После этого я стал оказывать ей знаки внимания, она их принимала, и через какое-то время мы стали парой.
