— Ты мерзавец, Виртон Берт. В честном поединке не место для подлых приемов. Я же сказала, только честная сталь и природная магия.
— А я ничем другим и не пользовался, просто забыл, что пару пакетов с самыми злыми и дорогими специями из южных королевств храню на запястьях и ударил с рук воздухом. Несчастный случай.
Не поверила. Много раз слышал от ребят в кадетском корпусе, что девушки наносят удары по этим местам как-то особенно. Нет, им точно известен страшный секрет, а я ведь просто хотел ей помочь. Ни разу в жизни не плакал, вот и сейчас просто молча катался по траве, не в силах справиться со страшной болью.
— Ты прощен.
Слова слышал, но никакого отклика в моей душе они не нашли. Где реальность, и где мои яйца. А, действительно, где? Судорожные поиски принесли облегчение, они на месте. Лег на спину и попытался войти в транс, кажется, получилось.
— А почему ты не возражаешь, когда тебя зовут Гвоздем? — Вздрогнул и попытался отползти куда-нибудь в сторону. Ничего не получилось, навалилась сверху на меня своим телом и смотрит сквозь катящиеся слезы в глаза.
Вспомнился кадетский корпус, толпа старшекурсников, которая с криками, — Мы вобьем тебя, Гвоздь, — гнала меня по парку и то, чем все это закончилось. Задумался, как-бы все объяснить, не вызывая особых расспросов.
— Поначалу мне очень сильно не нравилось это прозвище. Это продолжалось до случая, после которого один очень уважаемый в предгорьях человек сказал. — Ты гвоздь, который не гнется, и который не забить без его согласия, но держат такие очень крепко. После этих слов я понял, что прозвище мне даже чем-то нравится..
— Теперь я буду звать тебя Гвоздем, но только когда рядом нет посторонних.
Блин. Вот что делать пятнадцатилетнему мальчишке с шикарной взрослой девушкой, которая забралась на него сверху и тихо льет слезы на жалкие остатки сорочки. Бедром она задела остатки моей мужественности, снова заставив закусить губы. Было очень больно, чтобы отвлечься, попытался пошутить.
— Жули, а на ком ты отрабатывала силу и точность удара? Не поверю, что я был первым.
— У меня был жених, подчас он вел себя слишком назойливо.
— А где он сейчас? — Что-то в словах девушки мне не понравилось.
— Мы его убили.
Вот так просто. Ну не понравился идеальной девушке не идеальный жених. Что с ним делать? Конечно, убить. Но почему мы, они его что, всем кланом убивали? Снова попытался выползти из-под тела графини- без шансов.
— Я знал, что вы созданы друг для друга, хвала Абалу, два любящих сердца встретились и это навсегда. — На этот счет у меня были серьезные возражения, но сказать уже в который раз ничего не успел.
— Мурдон, ты мудр и сразу все понял, но не совсем верно. Виртон оказался моим потерянным родичем по бабушкиной линии, всегда мечтала иметь в родственниках мальчишку с мерзким характером и гадкими манерами, и вот, такая удача.
А потом заговорил всегда немногословный Мурдон. Слышал о том, что нет людей более заботящихся о своей чести, чем абаны, но сейчас начальник охраны нашего маленького отряда смог меня удивить.
— Великолепная госпожа. Только благодаря смелости и доблести этого мальчика я и двое моих соплеменников живы. Если вы еще раз выскажитесь подобным образом о тен-нейлеке, победителе невидимок, я буду вынужден вызвать молодую херси на хейрем- поединок чести до смерти. Уже сожалею о том, взялся сопровождать в походе вашу неземную красоту, предварительно не узнав, как к этому отнесется нелюбимый родственник… Ван хейрем, молодая госпожа, слова легко слетают с губ, но за них нужно отвечать.
— Никакого хейрема не будет, Мурдон. Это наши дела, только наши- мои и вновь обретенной троюродной сестры. Позволь нам остаться наедине и обсудить внутрисемейные проблемы. Думаю, тебе сейчас нужно пойти к своим землякам и объяснить им, что все это, не более чем шутка двух нашедших друг друга очень близких по крови людей. Не стоит им так пристально нас разглядывать.
Степняк, что-то недовольно бурча себе под нос, отправился к продолжающим таращиться на нас соплеменникам. Надежды на то, что под чужими взглядами красавица наконец-то выпустит меня из-под себя, так и остались только надеждами. Соплей и слез стало заметно меньше, а вид эта особа имела довольный, как обожравшаяся сметаны красивая, сытая кошка, лежит на мне и, того гляди, заурчит от удовольствия. Черт возьми, ведь это идеальная девушка, она не должна вести себя столь вызывающе. Может, все дело в том, что она идеальная стерва? Все-таки в плане общения с прекрасным полом у меня серьезный пробел, похоже, есть в этих созданиях нечто-то такое, что мне пока не понять.
— Жули, ты не могла бы оставить мое многострадальное тело в покое и дать возможность подняться. Поверь, так нам будет гораздо удобней разговаривать. — Снова она двинула своим бедром, заставив скривиться.
— Больно?
— Немного. За что?
— Ты нехорошо со мной поступил, но я не сильно обиделась и решила простить. А прощение нужно было заслужить. По-моему, не слишком великая плата. Не переживай за свое хозяйство, у нас все быстро заживает.
— У кого это, у нас?
— У нас, у тех, кого люди называют другими.
— Я человек, ты что-то путаешь. И отец… мой совершенно обычный человек. Вот, правда, мать никогда не видел- умерла сразу после моего рождения.
Девушка внимательно, как-то по-хозяйски меня оглядела, показалось, что даже обнюхала, и выдала окончательный вердикт.
— Самый настоящий другой. И, чтоб ты знал, у другого и человека не может быть общих детей, тот, кого ты всю жизнь звал отцом, на самом деле им не является. И последний довод. У тебя два магических дара, воздух и жизнь, у людей такого не бывает.
Катринария О`Шу смогла в очередной раз меня удивить, вспомнился портрет матери Виртона. А куда исчез его настоящий папаша? Какая-то мутная история, вызывающая массу вопросов и грозящая обернуться в будущем множеством проблем..
— А ты знаешь, и какого клана могли быть мои родители?
— Могу только предполагать, дедушка тоже не до конца уверен. Это очень грустная история, Гвоздь, расскажу когда-нибудь позже. Они все погибли, если все обстоит именно так, как думаем мы с дедом, кроме тебя в живых из клана никого больше не осталось. Ты последний. Больше пока ничего не скажу.
Не могу сказать, что откровения девушки сильно меня обрадовали. В ближайшее время я собирался вести себя по возможности тихо и незаметно, влезать в разборки кланов других совершенно не хочется. И, черт возьми, не знаю, какая именно кровь, время от времени будет давать о себе знать в этом теле, но я ощущаю себя просто Владимиром Федоровым. А может, все еще и обойдется?
Жули резко скатилась с меня. Наконец-то появилась возможность встать на ноги, все еще очень больно, она с быстрым заживлением ничего не напутала?
— Помоги мне подняться. — Девушка подняла руку. Если бы кто-то сказал, что эта неприступная красавица еще только что бесстыдно прижимала мое тело к земле, ни за что бы не поверил. Шальная она какая-то, но очень красивая, зараза. Одернул себя — не расслабляться. Она на самом деле совершенно другая, Вовке Федорову с этой странной особой не по пути.
Наверно, я очень сильно помог- девушка, чуть коснувшись моей руки, вспорхнула с земли. И зачем ей это было нужно, совершенно непонятно.
— А почему ты носишь дурацкие ковырялки на поясе, с этим недоразумением собирался сойтись со мной в поединке на стали? — Жули сделала жест рукой в направлении трофейных даг.
Не стал даму расстраивать откровением о том, что мне такие поединки с красивыми названиями совершенно ни к чему, а уж тем более честные. Не стоит этого делать, кто знает, какие такие страшные другие тараканы живут в ее очень красивой другой голове. Пожалуй, стоит общаться с Жули по возможности вежливо и максимально осторожно. Трофим, который очень много сделал для меня в той жизни, учил не только бою на саблях. Старый волк, прошедший все возможные усиления эликсирами, очень много дал мальчишке, который каждое утро сидел у ржавого ведра с камнями… Не думаю, что в этом мире среди обычных людей найдется хотя бы один боец его уровня. Да и насчет не совсем людей есть некоторые сомнения. Трофим всегда уклонялся от прямого ответа, но сильно подозреваю, что служил он в отряде Имперские орлы, слухи об их подвигах больше похожи на сказки. После нескольких недель занятий со стариком штатный преподаватель фехтования начал странно на меня смотреть, потом я был ознакомлен с приказом, в соответствии с которым считался прошедшим обучение по предмету с наивысшей оценкой. Наверняка, Трофим постарался. Постараюсь быть очень вежливым.
