И тут началось.

В лагерь к эльфам первым ворвался Зодон, и с диким криком подняв копье вверх, несся на старого эльфа, который тащил мешок с мукой. Эльф не растерялся, мгновенно сунул руку в голенище сапога, выхватил тонкий узкий нож и вспорол мешок. Пока орк бешено вращал белками глаз, и, морщив перебитый широкий нос, бежал вперед, эльф кинул ему куль в лицо. Белая пыльца угодила в цель. Старичок хоть и был с виду слаб, но до сих пор оставался жилист и мускулист, и ему хватило сил забросить мешок как можно дальше. Зодон не ожидал такого, с забитыми носом и ртом, запыленными глазами, громко чихнул.

Встрепенулись теперь уже все жители поселка. Побросав свои дела, они схватились за оружие.

Орк продолжал носиться по территории и кричать, пока не налетел на кучу с углем. Проехав на гладких черных камнях, он упал грудью на свое же копье. Как же он орал. То ли это были крики боли, то ли досады. Так все для него хорошо начиналось, и как позорно обернулось. Не начав боя, он сам себя погубил в черной куче горной породы. Орк еще пытался какое-то время биться и пробовать встать, но так и не смог, и только загоняя глубже стальной стержень себе в плоть, он сам себя же и истязал. На него уже никто не обращал внимания. По ту сторону от выходящего орка разгорелась страшная, кровавая бойня, в которой погибали и даже не знали за что. Дети, кто успел, бежали прятаться в глубокие пещеры, а кто загляделся, были либо ранены, либо убиты.

Услышав звуки борьбы и крики боли, прибежал эльф Бьюч, который временно остался за вождя. Он направил впереди себя стрелу и несся в самую гущу сражения. Добежав до Пуотса, паренек вскинул лук и натянул тетиву.

– По какому праву, ты, подлое животное, здесь пустил кровь? – вскричал Бьюч.

Вождь сделал знак своим воинам, дунув два раза в маленький деревянный рожок, висевший на веревочном шнурке на груди, и звуки сражения стихли.

– Где этот отросток? – властно прокричал Пуотс.

– О ком ты? – переспросил Бьюч.

Эльф смотрел прямо в глаза дворфу, пытаясь подметить ход его мыслей и предугадать малейшее движение. Снег кружил вокруг них. Поблизости раздавались стоны раненых. Воины по обе стороны от предводителей замерли. Из движений можно было только увидеть, как у каждого представителя обеих кланов бегают зрачки. Они выжидали наготове. Момент накалялся. Сердца у каждого отбивали неровный ритм. Вражда читалась в каждом взгляде. Дворфы будто казались безоружными, в отличие от эльфов. Многих было не заметить. Но они где-то были и настороженно ждали. И именно это нервировало и еще больше выводило из себя тяжеловесов дворфов. Они понимали, что в каждого нацелена стрела, а может и две. Вот только где они, эти затаившиеся стрелки, эти матерые воины, было не угадать. Дворфы переминались с ноги на ногу. Из их ноздрей вырывался пар, что придавало еще большего устрашающего вида к тяжелым стальным доспехам, которые закрывали могучую грудь, коренастую спину и мясистые ляжки. Головы воинов были прикрыты металлическими шлемами, где от середины лобной части спускалась маленькая пластина, прикрывающая нос. Дворфы боялись за свои носы, потому что когда удар противника приходился на эту часть лица, они просто вырубались и становились беззащитными против действий врага.

У эльфов же, головы вообще были не покрыты. Их светлые волосы промокли от налипшего снега, косы и хвосты обвисли, а лица казались еще более худыми и изможденными от внезапного страха. Они были одеты повседневно. Теплые шерстяные штаны светло-коричневого цвета, мягкие замшевые сапоги выше колен, и бархатистые серые туники, подбитые мехом зайцев изнутри, составляли их наряд и в этот день, ведь они не готовились к бою. В таких одеждах зимой щеголяли все, и дети, и взрослые.

Пока у каждого в голове кружил свой ход мыслей, дворф и эльф, стояли друг напротив друга и смотрели исподлобья.

– О ком ты, воин? – повторил вопрос Бьюч.

– Где Ирим?

– Нет его.

– Я знаю это. Где он? – завопил Пуотс.

– Зачем он тебе? – спросил Бьюч.

– Этот ловкач увел мою дочь. Я хочу ее вернуть. Но перед этим, я перебью весь ваш подлый народ. Всех до одного, – пообещал Громовой голос.

– Причем здесь народ? Давай отпустим собратьев и сразимся один на один. Я за Ирима. И я его брат. Так тому и быть, обязан защищать его честь.

– Сосунок, уйди с дороги, – ревел дворф. – Где моя дочь?

– Нет здесь твоей дочери, Пуотс. Не визжи так. Она любит Ирима, а он любит ее.

– Дурень, ты сам понимаешь, что говоришь? Какая любовь? Ты забыл о легенде? Они нас всех погубят.

– Насколько я знаю, дворф, ты же не суеверный, – произнес Бьюч. – И к тому же, ты боишься, что мы погибнем из-за легенды, а сам привел отряд на безоружный народ, чтобы истребить нас. Где логика? Ты сам себе противоречишь, Пуотс. Давай сложим оружие, и я отпущу твоих людей с миром, не смотря на то, что вы успели ранить моих собратьев, и даже детей.

– Нет. Я хочу крови, – упрямился Громовой голос.

– Так тому и быть, ты ее получишь. Предлагаю обмен. Мы с тобой сражаемся. Если одержу победу я, вы уходите не только из нашего лагеря, но и с горы.

– Ну-ну, – перебил дворф. – А если я выиграю, каждого эльфа перережу собственноручно.

– Идет, – согласился Бьюч.

На его красивом лице не дрогнул ни один мускул, хотя мысли в голове роились как в улье у пчел.

– И ты так просто отдаешь свой народ на погибель? – удивился Пуотс.

– Почему просто? Мы еще не состязались с тобой, чтобы думать о последствиях.

Не договорив фразу, эльф выхватил нож из рукава толстой туники и завертел его в одной руке так ловко, будто крутил живописный цветок.

Пуотс замахнулся топором и сделал выпад вперед. Бьюч присел и проскользнул у того под рукой, оказавшись позади неприятеля. Вождь дворфов, тертый калач, и просчитывал все маневры наперед. Он присел на колени, ловко крутнулся на них, и при повороте к эльфу, топором выбил нож из его гибких пальцев. Бьюч не растерялся, подпрыгнул, и в полете вынул второй нож из голенища сапога. Пока Пуотс прикидывал, где приземлится эльф, Бьюч прыгнул ему на спину, и, обхватив руками, полосонул дворфа по шее. Вождь дернулся и заревел. Он вскинул руку с топором и рассек им воздух, так и не достав до Бьюча. Рана у дворфа горела, но он продолжал бой. Эльф отступал, дворф двигался на него. Бьюч следил за Пуотсом, а тот, за рукой эльфа. Так они танцевали минут пять, то отступая, то наступая. Вождю уже опротивела эта игра, он слабел, а рана кровоточила все сильнее. Не выдержав напряжения, дворф метнулся вперед, некстати размахивая топором, а после и секирой. Руки у него дрожали, но он упорно надвигался на эльфа. Бьюч сделал присед и снова проскочил боком от дворфа. Оказавшись за спиной неповоротливого воина, он мгновенно вернул нож на место, и взялся за стрелу, с которой бежал на место сражения. А как только Пуотс развернулся, взмокший и озлобленный, Бьюч метнул стрелу ему в открытую рану. Воин дико заревел и упал на колени.

– Ты убил его, – заревел Жилос, кидаясь к приятелю.

– Стоять, – скомандовал эльф. – Сейчас берете своего вождя и уносите свои толстые задницы с нашей горы. И да, уточню, я не убил его, но обязательно это сделаю, если вы не уясните верно, мои слова.

– Ах ты, плюгавый мальчишка, – вскричал Жилос и кинулся на Бьюча.

И все, нервы у воинов сдали. Завязалась борьба. Бьюч оказался окружен тремя здоровыми дворфами. Они медленно наступали на него, сужая расстояние. Мысли парня метались. Он видел, как ранили его собратьев. Минуту назад стрелой арбалета задели мальчишку, который из простого любопытства высунулся из-за дерева. Возле дома вождя зарубили старика и старуху. Они бежали, чтобы укрыться в подвале.

Бьюч смотрел и не верил, что тихое снежное утро обернулось кровавой бойней, без начала и конца. Он горевал всей душой, что никак не мог помочь собратьям, которые всеми силами отбивались от обезумевших дворфов. Ему самому теперь нужно как-то выбираться из западни. А между тем, воины надвигались на него, и у каждого в руке сверкал заточенным лезвием увесистый топор. Бойцы уже было поверили в свою победу, когда Бьюч высоко подпрыгнул и ударил гибкими длинными ногами двум крайним воинам по рукам. Те не ожидали такого поворота и выронили орудия. Опускаясь на ступни после прыжка, эльф ударил головой в лицо среднего ратника. Удар пришелся в пластину, которая защищала нос. Она смялась и вонзилась в плоть, рассекая ее до кости. Дворфа ослепила боль. Он взвыл, попятился и упал, держась за нос и пытаясь выдернуть кусок металла. Тут же муки его оборвались, потому что стрела эльфа, сидящего на дереве, нашла свою мишень. Но, двое оставшихся воителей вовремя опомнились и продолжили наступление. Бьюч подсек одного ножом в коленный сустав, и когда дворф присел от боли, эльф вогнал кровавое лезвие ему в шею. Под булькающие звуки, исходящие из горла, воин упал и притих. Остался еще один нападающий, самый здоровый и грозный. Он не мешкая, ударил эльфа по затылку обухом топора. Бьюча повело и ослепило. Шатаясь, он начал оседать. И тут его взгляд упал на топор одного из воинов, валявшийся рядом. Парень почти осел, но быстро выдернул оружие из руки убитого, и ужаснулся его тяжести. Собрав все силы и волю, он поднялся на ноги. Шатаясь и кося взглядом, паренек пошел на здоровяка. Дворф не ожидал этого и вздрогнул. Тут Бьюч замахнулся и ударил сверху, по голове. Шлем воина смялся, а сам боец послушно присел на снег, после чего парень всадил нож в его незащищенное горло.