Из самолёта, между прочим, вместе с нами высыпала толпа ливанских, сирийских, египетских и прочих торговцев и коммивояжёров.

– Ну, сейчас начнётся цирк. Отольются кошке мышкины слёзки, – заявил Виктор, переступая порог «международного» аэровокзала.

И точно. Будто по сигналу, на нашу кучку пассажиров со всех сторон набросилась с гиканьем, уханьем и прибаутками жадная стая иссиня-чёрных таможенников и полицейских. Чемоданы мгновенно раскрывались, их содержимое вываливалось на пол, сумки переворачивались и вытряхивались, карманы вывёртывались и облегчались, бумажники порхали из рук в руки, паспорта и визы не интересовали никого. Если кто-то видел налёт макак-резусов на курятник, то живо может представить себе происходившее.

Мы вместе с чернобородым спокойно стояли в центре этого столпотворения, как ось земная или глаз тайфуна. Других европейцев среди пассажиров не было.

– Телеграмму, видать, зря давали, – заключил Виктор.

– Ничего, меня встретят, – отозвался чернобородый, – а, вон наш посольский завхоз ломится.

Завхоз, развевая полы распахнутой ковбойки и блестя каплями пота на волосатом животе, скорее не ломился, а проскальзывал по направлению к нам.

– Здоров, Андрюха, как долетел? – адресовался он к бородатому.

– Ничего, нормально. С попутчиками вот…

– Кто такие?

– Мы в университет, – разъяснил я.

– А чего ж вас ГКЭС не встречает?

– Наверное, от радости никак не очухаются, – ответил Виктор.

– Ну, ладно, мы вас у ихнего офиса вывалим, нам всё равно мимо ехать. Давай, все за мной!

Подхватив пожитки, мы стали прорываться к выходу. До вожделенной двери на свободу оставалась три шага, когда на плечо Виктора опустилась властная чёрная рука.

– Стой!

Мы остановились.

– Это что?

Обвиняющий палец сержанта указывал на пластиковую сумку в руке Виктора, внутри которой просматривались стандартные пакеты с надписями «Ядрица 500г».

– Крупа, – ответил по-русски Виктор.

– Не понимаю, – удивился сержант.

Брови его угрожающе задвигались.

– Уна сгунда, моментик! – втиснулся между нами завхоз. – Руссо профессоре. Ням-ням. Уно сувениро! Фройндшафт, нет проблема!

Левой рукой завхоз обнимал сержанта за плечи, загораживая его широкой спиной, правую же руку изогнул назад ладонью вверх, шевеля выразительно пальцами в нашу сторону.

Я рванул застёжку сумки, выхватил двухсотграммовую бутылочку бренди, купленную в дьюти-фри шопе каирского аэропорта, и вложил её в шевелящиеся пальцы.

Бутылочка мгновенно скользнула в карман сержантского форменного френча. Страж границы заулыбался.

– Нет проблема. Уелком в нашу великую страну.

Мы вырвались на площадь и залезли в микроавтобус «Фольксваген» с дипномерами.

– Бутылка и в Африке бутылка! – изрёк Виктор.

– Ты тоже хорош: «крупа, крупа…»

– Да не помню я как её обозвать по-иностранному!

– Это что, – сказал задумчиво завхоз, выруливая на широкую автостраду, окаймлённую зарослями маиса. – Нам раз в месяц приходит продовольственный заказ, так чтобы его получить…

Он помолчал, затем прибавил со злой тоской в голосе: «Каждый пятый ящик водки оставляем здесь, сволочи, мать их!»

– Никогда не думал, что тут может быть такая автострада, – сказал я, желая отвлечь его от тяжких мыслей.

– А это и не дорога вовсе, это взлётная полоса старого аэродрома. Вот, кстати, и ваш университет, – указал он налево на четыре двухэтажных барака. – Построен на месте старого аэровокзала.

– Это университет? – разинули мы рты.

– Чего удивляетесь, у нас на всю столицу три шестиэтажных дома.

– Не может быть!

– Точно, – подтвердил Андрюха. – А лифт есть только в одном.

К вечеру мы оказались в самом центре города, в новом отеле с названием «Святой Сильвестр». Двухэтажное здание в виде буквы «П» с большими удобными номерами (комната, прихожая, ванная, лоджия). Вселили нас сначала вдвоём в один номер, но мы ведь уже не новички: получасовая беседа с ночным портье, бутылка водки и набор матрёшек, и вот после полуночи мы перетаскиваем вещи Виктора в номер напротив. Отель находится на углу двух улиц, затенённых большими зонтичными акациями, во дворе хороший бассейн овальной формы. Даже смонтирован полуметровый трамплин для прыжков.

Столица наша вытянулась километров на десять вдоль правого берега полноводной реки. А вот ширина центра города не превышала шестисот метров по прямой, потому что цепь зелёных холмов, располагаясь под углом к реке, стиснув город между своим боком и берегом, пересекала выше города реку в виде порогов, оставляя ревущей воде несколько узких проток, а затем продолжалась на другом берегу.

Но уже за границей. На том берегу был Заир, бывшее Бельгийское Конго. Считалось, что там политический беспредел и террор. А у нас цивилизация.

– Наша ближайшая цель, – заявил я, глядя на далёкий противоположный берег во время прогулки после завтрака следующим утром.

– Что мы там забыли? – поинтересовался Виктор.

– Чудак, это же Конго! Легендарная страна, про неё писали Ливингстон и Стенли.

– А, брось, такой же латерит под ногами, и морды местные те же.

– Нет, не скажи, судя вон по народу, подваливающему в пирогах на причал, они сильно отличаются от наших, – неожиданно поддержал меня Анатолий, присоединившийся к нам по дороге к набережной.

Он прилетел неделей раньше, жил тоже в отеле и уже исходил пешком не только весь город, но и окрестные холмы.

– Ну, ну, – скептически хмыкнул Виктор. – Известно, как ты умеешь находить приключения на свою, мягко выражаясь, голову. Кстати, пора обратно в отель, если мы не хотим опоздать на рандеву с нашим химиком.

Химик Юра – старожил, работающий здесь уже два года, должен был заехать на машине за нами к десяти, чтобы отвезти в университет.

Он подъехал точно в срок, он вообще был очень аккуратен и привержен химической стерильности. Элегантно ведя машину, он начал разговор с недавнего прошлого.

– Университет создан два года назад, сейчас функционируют пять факультетов, здесь расположены филологический, экономики и права, геологический и наш естественных наук, а сельскохозяйственный находится за сто километров отсюда в городке Мбайки, который связан со столицей единственной асфальтовой трассой.

– Остальные дороги грунтовки, что ли? – спросил тут же Виктор.

– Да, и они проходимы только в сухой сезон.

– А мокрый сезон когда? – это уже Анатолий.

– С мая по октябрь.

– Ничего себе, – сказал я.

– Жить можно, особенно с нашей зарплатой. Мы вшестером приехали к открытию этого чуда науки и привезли с собой от щедрот нашего министерства комплект оборудования для био, хим и физической лабораторий, типовой для пединститутов. Вообще-то президент здешний был тогда в Москве, денег просил, но ему вместо денег сунули этот наборчик и нас в придачу. В знак благодарности местный министр образования, а он ещё и наш ректор, предложил одного из нас назначить деканом факультета. Ну, мы посоветовались и выбрали Виталия, как самого опытного, всё-таки выпускник Университета дружбы народов.

– Я его хорошо знаю, – сказал Анатолий, сам выпускник того же заведения, – мы с одного факультета, только он физик, а я математик.

– И как, ещё не разочаровались? – спросил Виктор.

– Да нет, вроде пока нормально. Вообще-то ребята меня альтернативно выдвигали, но в министерстве из нас двоих выбрали Виталия, я, как видите, тонкий, звонкий и прозрачный, а он под сто девяносто и квадратный.

– Ага, – сказал Анатолий, – его на факультете прозвали шкафом.

– А ты не в обиде? – продолжал настырно Виктор.

– Нет, с меня вполне хватает должности завкафедрой химии. Здесь это особенно важно.

– Почему? – удивился я.

– Виталий расскажет. Вот уже и приехали.

Езды-то и было всего десять минут, за разговорами совсем незаметно.