— На нас всегда наговаривают, — с хитрой улыбкой ответил Конт.
Он вернулся к своему столику, сгрудил остатки еды на поднос, прихватил зачем-то солонку и перенес поднос к Марку и Вере. Марк предложил ему вина, но тот отказался. Счел нужным объяснить:
— Язва, знаете ли… — и он показал почему-то на печень. Молодые люди синхронно покивали и потупились к себе в тарелки.
— Вот, целый день беседую с людьми по поводу нашего с вами дела… — доверительным тоном произнес Конт и подмигнул Марку. Считалось, что и Марк, и Вера с полуслова должны были понять, о каком деле идет речь.
— С каких это пор оно стало «нашим»? — возмутился Марк.
— Ну… — следователь потер переносицу, — тот стажер, который…, Рибовски, он же из ваших был… — и Конт снова подмигнул.
— Что-то в глаз попало? — сочувственно спросила Вера.
— Рябовский, — поправил Конта Марк, — ну и что с того? Здесь многие, как вы выразились, из наших.
— Да ничего, собственно. Странно, что вы его не знали. А чем он занимался?
— Искал следы космического разума, — коротко ответил Марк.
— Космический искал, а свой — потерял! — воскликнул Конт.
Марк подумал, что Конт безусловно знал, чем занимался Рябовский, и что последнюю фразу следователь уже давно держал под языком.
— Так вы в самом деле считаете, что он того… помешался?
— Ну вы же сами знаете — все эти истории про инопланетян, похищения людей, НЛО и все такое прочее. Долго ли свихнуться? — развязно сказал Конт, и, похоже, сам испугался своей развязности.
— Что вы такое несете?! — возмутилась Вера, — при чем тут инопланетяне? По-вашему, нет другого повода наложить на себя руки?
— Мне не нужен другой, мне нужен тот, что был у Рибовски, — сухо возразил Конт.
— А он точно сам это сделал? — спросил Марк.
— Сам, сам, не беспокойтесь, — Конт посмотрел на Веру, — да не пугайте вы девушку, вон она как побледнела.
На самом деле, Вера была не бледнее обычного.
— А как он искал этот космический разум?
Марк постарался растолковать попроще.
— Существует такая теория Лефевра-Ефремова, слыхали может? (Конт помотал головой)… Нет? Так вот… Эта теория объясняет, как по характеру приходящего из космоса сигнала определить, имеет ли источник сигнала природное происхождение, или этот источник — дело рук разумного космического существа.
— А это существо — Бог, что ли?
— Да нет, просто некто обладающий разумом, как мы с вами, только во много раз более могущественным.
— Вот как?! Странно, странно… эта записка…
— А что с ней?
— Разве не вы мне сказали, что покойный процитировал Библию? Я грешным делом подумал — он был верующим.
— Верующие самоубийств не совершают, — уверенно сказал Марк.
— Ну это как сказать, — Конт вдруг оживился так, как следователи обычно оживляются, когда им удается поймать кого-нибудь на слове, — вот Сократ, например, верил…
— Сократа казнили, если мне не изменяет память…
— Не важно, — авторитетно заявил Конт, — для самого Сократа это было самоубийство — самое, что ни на есть, настоящее. Больше того скажу, он отравился именно потому, что верил, а если бы не верил, то уж как нибудь, да выкрутился бы. Сбежал бы, наконец, — ему ведь предлагали. С тех пор и различают — самоубийства из веры и самоубийства из неверия.
— Я вижу вы этот вопрос хорошо проработали.
— Да уж повидал я на своем веку.
— И к какому типу вы относите Рябовского?
— Странный случай, очень странный. Про инопланетян, это я так… покривил душой, как говорится, — краснея, признался Конт и театрально всплеснул руками: —Слушайте, а не открыл ли он какую научную тайну? Такую, что не вынес тяжести своего открытия, и вот такой печальный результат.
— Вряд ли, — усомнился Марк, — чаще бывает наоборот: от бессилия перед тайной люди гибнут.
— Подождите, дайте я скажу… — попросила Вера неуверенно, точно надеясь, что ей откажут, — я не понимаю… пусть нет веры, пусть как ты говоришь бессилие, но вдруг… представляете, на следующий день после вашей смерти кто-нибудь совершит такое важное открытие, докажет как дважды два, что умирать не стоило, и все поверят… И окажется, что вы умерли зря, опоздали всего на один день, а исправить уже ничего нельзя. Как тот случай, помните? Я в «Вельте» читала… В прошлом году это случилось. Какой-то чиновник из министерства внутренних дел застрелился. Он думал — ему так сказали — его сын замешан в каких-то махинациях… А чиновник был очень щепетильным и не смог вынести позора… Потом, меньше чем через месяц после смерти, его сына полностью оправдали. Конечно, вы скажете — это частный, даже весьма редкий случай. Но мы ведь живем и не знаем, что будет завтра — а вдруг завтра будет лучше чем сегодня… Как быть тогда?.. — от волнения Вера совсем сбилась.
— Тогда — никак, — ответил Марк и почувствовал себя ужасно глупо.
— Вы правы, — поддержал Веру Конт, — многие так и живут, надеясь, что следующий день будет лучше предыдущего. И вы тоже правы, — теперь он обращался к Марку, — по поводу бессилия или, лучше сказать, разочарования в собственных силах. В самом слове «следующий» уже есть какая-то обреченность, вы не находите? Новый день от нас постоянно ускользает, и только-только появляется надежда сделать его «сегодняшним», как он снова становиться «следующим». И хуже всего то, что порою мы знаем, каким он должен быть — новый день, знаем точно, но сделать ничего не можем. Нам приоткрыли его краешек — и снова спрятали… Вот вы сказали — космический разум. А нужен ли он нам? Человеку и без того хорошо там, где его нет, а тут — нате пожалуйста — целый космический разум! Пальчиком поманил, да куда нам… Сколько желаний сразу возникает, сколько надежд! Сразу улететь отсюда хочется, вот вам и записка : «Кто дал бы мне крылья, как у голубя? Я улетел бы и успокоился». Улавливаете связь?
Марк и Вера кивнули.
— Он не заслужил света, он заслужил покой, — задумчиво произнесла Вера.
— Это что? Тоже из Псалмов? — полюбопытствовал Конт.
— Нет, из одной книги, русской…
— Ааа, — протянул следователь и со значением покивал головой. Затем нравоучительно добавил: — На Земле надо искать покой!
— Да где же взять этот покой? — с издевкой спросил Марк.
— Господин следователь, вероятно, из тех людей, кто и пижаму гладит с изнанки, — пробормотала Вера.
— Хм, я понимаю. Вы намекаете, что я вас как раз побеспокоил, — покивал Конт, — ну хорошо, но скажите честно, вы же наверняка думали о том, что произошло. Почему он это сделал?
— Хотите притчу? — спросил Марк.
— Извольте, если это нам поможет.
— Вот вы где живете?
— Это и есть ваша притча? — усмехнулся Конт, но ответил: —На Эльбештрассе, а зачем вам?
— Потерпите минутку. Мы же терпели, когда вы нас допрашивали. Итак, у вас там дом?
— Это был не допрос, а беседа, —возразил Конт, — и у меня квартира, а не дом.
— Сколько комнат?
— Четыре, но, позвольте, какое это имеет значение… — запротестовал Конт.
— Все, все, допрос окончен, — успокоил его Марк, — итак, у вас квартира с четырьмя комнатами. Вы живете там с семьей — жена дети и все такое. По утрам приходит горничная и прибирает в квартире…
— Нет, мы с женой сами справляемся, — осторожно возразил следователь.
— Прекрасно! Но вот вам улыбнулась удача, и вы в состоянии позволить себе дом в десять комнат. Как вы собираетесь поддерживать в нем порядок?
— Как-как, найму прислугу, — нехотя ответил Конт.
— Отлично. Так все и поступают — нанимают прислугу. Но предположим, что вам и дальше везет в жизни и вы покупаете новый дом — в два раза больше прежнего. Потом, следующий — еще в два раза больше. Ну и так далее — каждый следующий дом в два раза больше предыдущего. И вы по-прежнему нанимаете прислугу. В два раза больше дом — в восемь раз надо больше прислуги. Вы понимаете?
— Почему в восемь-то?
— Когда размер увеличивается в два раза, объем вырастает в восемь раз. Следовательно и прислуги нужно в восемь раз больше. И в конце концов она, то есть, прислуга, попросту перестает пролазить в дверь. С утра перед вашим парадным крыльцом скапливается очередь из горничных, кухарок, мусорщиков и разных там водопроводчиков. Они стоят и ждут своей очереди, чтобы попасть в дом. Что делать в таком случае?
