— Вы долго тут трепаться будете, как бабки в очереди? Если это последняя трапеза перед так называемым ритуалом, то нахер она мне не нужна.

Джуд вскочил с места и начал расхаживать по залу, активно жестикулируя и причитая:

— Какие беспардонный люди?! Накормил, напоил… — Киллиан заметил, как Айзек обернулся к Харуки и почти незаметно покачал головой, — а они: "Бу — бу — бу, нахер нам ничего не надо!" — вот и вся благодарность.

— Если не собираешься отдавать нас своим механическим дружкам, то говори, зачем нужны. А мы уж подумаем. Возможно, твое предложение померкнет в ослепительных лучах перспективы подохнуть от лучевой болезни, прогуливаясь по поверхности в загаженных кровью штанишках.

Лайтберин потрогал лоб ладонью:

— Ну вот, не дадут посидеть, поразмыслить… Когда мы стали такими практичными, когда мы разучились говорить за столом, произносить тосты?

— Наверное тогда, мой дорогой оратор, когда ты букашек этих человечеству предпочел. Неудивительно, что у тебя крыша — то немного отъехала, — Харуки крепко сжал столовый нож, еле сдерживаясь, от соблазна пустить его в ход.

— Друг мой, я тебе его в ухо воткну, ты донервничаешься. Не дури. Тебе опыт из фонаря под глазом не светит?

Оно сжал зубы, но все же положил нож на черную гладь стола.

— Так — то лучше, друг мой. Так — то лучше, — Джуд схватил свой стул и развернул его спинкой к столу. — Ну что ж, мои практичные друзья, раз вы хотите перейти к делу, значит к делу. Суть разговора настолько вульгарна, что не стоит особого внимания.

Лайтберин изобразил брезгливость на лице и залил ее глотком вина:

— Чего может требовать такой простой, маленький человек, как я, получив власть над такими важными персонами? Естественно, шпионаж, — Джуд поморщился. — Я, конечно, понимаю, что использовать вас для шпионажа, это как воевать с туземцами ядерными бомбами… Ой, Стоп… Мы ведь так и делали? Ну, в смысле, мы — люди. Значит, все сходится.

Лайтберин задумчиво посмотрел в потолок. Его губы безмолвно шевелились, будто он что — то считал.

— Да, все правильно. Так вот, выбор у вас какой: или я получу информацию о обладателях допуска первой степени или… или я вас отпущу. Ну, естественно, вначале вы у меня станете хлопушками, из которых при моем желании полетит веселое такое красненькое конфетти.

Он развел руки в стороны и изобразил взрыв. В комнате повисло молчание. Вилка мерно крутилась в пальцах Айзека. Эпос думал.

— Какая первая степень? — Райберг повернулся к Харуки и пожал плечами. — Ты знаешь про таких? Я вот их и не видел.

— И я нет, — адмирал качнул головой.

Джуд ловко подхватил нож и воткнул его в стол. Когда он убрал руку, из столешницы виднелась лишь рукоятка столового прибора.

— Вы, ребятки, шутить со мной изволите? Про обладателей первой степени доступа мне ничего доподлинно неизвестно, а вот сошек поменьше я знаю… Допуском второй категории обладает порядка двадцати чиновников разной степени мразотности. Мне, к сожалению, не удалось застыть момент, когда ты, дорогой Айзек, выслужил себе такой. Ну, точнее сказать, я на том моменте посыпался, когда ты, сука, положил пол системы.

Джуд обломил рукоять ножа и убрал руку со стола.

— Так что не надо мне тут рассказывать… Я должен знать, с кем из командования вы контактировали.

Прядь волос упала на искаженное гневом лицо Джуда. Он легко смахнул ее в сторону и развернул стул обратно.

— Вы подумайте, я не тороплю, у нас еще осталось главное блюдо. Я сейчас про духовную пищу, естественно. На вас, неблагодарных, я свои кулинарные способности больше тратить не буду.

Он налил себе вина и вновь отдал команду стеновой панели. Гигантское окно стало прозрачным. Пара соперников, примерявшихся друг к другу на заснеженной поверхности Леса Самоубийц, приковала к себе внимание пятерки ужинавших. Корд, решивший упокоиться на своей мертвой родине, был меньше того, что расправился с чиновником из пояса Дита, но все равно превосходил размерами любого нормального человека более чем в полтора раза. Проблема механоида заключалась в том, что его соперником был отнюдь не простой человек. Тайрус Кносский развел руки в стороны, стоило магнитным наручникам ослабить свою хватку. Его огромная туша, не поместившаяся в скафандр, была покрыта полупрозрачной оболочкой.

— Пришлось повозиться с этим господином. Это ж надо себе такую морду отъесть, — Джуд задумчиво постучал пальцами по столу. — А вот интересно, если его на мясо пустить, это говядина будет или все же каннибализм?

— Тебе можно и с каннибализмом позаигрывать, хуже не будет, — Харуки Оно хмыкнул, при этом продолжая не без интереса наблюдать противниками. Хозяин Лабиринта ощупал свое лицо, отгороженное от смертоносной среды Мортема лишь парой слоев наночастиц, и начал обходить корда справа. Механоид, совершив церемониальные действия, двинулся в противоположном направлении. Броня корда была буро — зелёной, что свидетельствовало о его принадлежности к условно — мирному роду деятельности. У расы, чьим смыслом существования стала война и месть, таковыми могли считаться инженерные функции или обязанности пилота.

— Красиво было бы, если бы ваш друг сожрал этого ублюдка прямо после боя, — Киллиан, покончив с едой, активно налегал на вино, что незамедлительно сказалось на его речевом аппарате. Его апатия немного отступила, потесненная алкогольной болтливостью.

— Эй, щегол, ты вообще на чьей стороне? — адмирал обернулся в сторону откинувшегося на спинку стула Сивара.

— Уж точно не на стороне того типа, — полупустой бокал заменил Киллиану указку, и он активно тыкал им в сторону продолжавших примеряться друг к другу противников.

— Молодой человек, развею один из стереотипов, которые сложились у подрастающего поколения относительно моих друзей кордов. Они не едят людей. Они вообще не хищники по своей природе и до сих пор, как мы, люди, не старались, остаются вегетарианцами. Если, конечно, ту фиолетовую дрянь, что они жрут, вообще можно назвать едой. Но, о вкусах не спорят, — Джуд многозначительно возвел палец вверх. — А все, что плетут в новостях запуганные тардумами пропагандисты — чушь. Они так бы и жевали травку у себя на планете, если бы не…

Начавшаяся схватка прервала Лайтберина. Корд бросился в атаку. Механоид как — то даже нескладно принялся атаковать выжидавшего момент Тайруса. Он бесхитростно сыпал ударами, рассчитывая на силу своих имплантов и улучшенную нейросетью реакцию. В случае с простым человеком количество конечностей и наличие брони дало бы о себе знать. Бой закончился бы за секунды. Но Тайрус терпеливо сносил удары, словно выгадывая случай. Сын Миноса ушел в глухую оборону, показывая необычайную проворность. Иногда он выкидывал пару ударов, прощупывая соперника. Корд не обращал на эти "комариные укусы" внимания ровно до тех пор, пока один из них не стал для него фатальным. Тайрус привычно оборонялся, отбиваясь от града ударов чужого, а потом резко контратаковал. Усыпленный пассивностью соперника корд не успел среагировать, и мощная рука кноссца вонзилась в незащищённый броней участок тела соперника. Тайрус и без помощи перчатки, которой расчленял Киллиана на Ласте, вонзился в плоть врага и вырвал добротный кусок хитинового панциря чужака. Его пятерня продолжала, словно бур стоматолога, входить в тело врага, пока принц Кносса не нашел то, что искал. Он выдернул руку из прорехи в броне и с силой оттолкнул от себя соперника. Сжатая в кулак рука человека — быка держала покореженные сегменты внутренних имплантов. Победоносно вскинув руку вверх, Тайрус принялся добиваться врага. Поочередно, словно смакуя процесс, кноссец отрывал механоиду одну конечность за другой, пока не дошел до головы. Своими походившими на стальные прутья пальцами он, один за другим, вырвал бионические глаза чужого, бросив их в сторону обзорного окна. Тайрус чувствовал, что за ним наблюдают. Смерив обездвиженного, но еще живого корда самодовольным взглядом, кносец принялся разрывать его броню на части.