Столпотворение собралось у входа на нижний уровень Кносса, на котором располагался заброшенный город алиумов, население которого не пережило вторжение. Туша Ковчега, опустившаяся прямиком на один из крупнейших городов оборотней, разрушила почти все витиеватые здания оборотней. Уничтоженные дома — деревья стали превосходной братской могилой для бывших хозяев Ласта. Подземные же уровни старого города были целы до сих пор и послужили основанием для создания новой забавы кноссцев — детища Миноса и его сына Тайруса.

Полукольцо толпы обступило трибуну, за которой скрывался круглый подъемник. Негромкий гомон толпы окончательно сошел на нет, когда на трибуну неспешным шагом взошел владыка Кносса. Минос, не гнавшийся за тенденциями, был неизменно грозен в своем излюбленном образе. Очень мало живых помнило, как выглядел повелитель Ласта, когда его еще звали Максом Феррелом. Все знали только одного создателя большей части скопированных с алиумов технологий, которые позволяли облику человека претерпевать такие разительные изменения. Все знали холодного и расчетливого Миноса. Все знали Миноса — Змея. Большую часть задеревеневшей, огрубевшей кожи владыки скрывал черный плащ, одетый поверх элегантного костюма тройки.

Желтые, разделенные сузившимися зрачками надвое глаза Миноса обвели притихших горожан довольным взглядом. Он упивался успехом своего детища. Год назад, размышляя над тем, как угодить некоторым специфическим потребностям своего сына, Змей и не мечтал, что это — казалось бы требующее жесточайшей конспирации — предприятие обернется не только всеобщим признанием, но и неплохим коммерческим успехом. Минос вспомнил проделки своего давнего партнера, адмирала Харуки Оно.

"Это вам не девок втихаря резать, это… это… грандиозная победа желания над разумом", — Минос улыбнулся своим мыслям и приказал помощнице начать трансляцию. Несмотря на наличие нантосов в киберсфере Ласта, виртуальная реальность не потеряла у горожан своей популярности и вовсю процветала после устранения последствий атаки чужих. Трансляцию церемонии открытия новой сессии и всего последующего действа приобрело более миллиона кноссцев. Люди и алиумы — в «живую» и с помощью кибервставок — смотрели, как Минос, расплывшись в хищной улыбке, начал свою речь:

— Мои дорогие, любимые и уникальные друзья, — Минос развел руки в стороны и охватил своим «объятьем» всех собравшихся, — я всегда говорил, говорю и буду говорить, что самое ценное из возможных благ и привилегий доступных человеку — это свобода!

Раздвоенный язык повелителя города изредка выглядывал наружу, свидетельствуя о том, что даже такой расчетливый человек, как Минос, может нервничать:

— Только свобода и одна она несет в себе ценность в этом, да и в любом другом мире. Но не эта пошлая свобода, воспетая многими до меня и извратившаяся в сознании большей части человечества во что — то эфемерное, связанное с передвижениями и способностью очутиться в другом месте. Это все — вранье и скверна, любимые мои. Свобода — это не то, где ты. Свобода — это желания, спущенные с поводка. Свобода — это внутренние демоны, сбросившие оковы разума. Свобода — это индивидуальность и чувства каждого, хлынувшие наружу бескрайним потоком самосовершенствования. Неужели человек, который может очутиться в любой точке мироздания, но вынужденный сдерживать свои эмоции и желания, свободен? Неужели заключенный, просидевший всю жизнь в камере два на два, будет более свободен в тот момент, когда почувствует глоток свежего воздуха, чем тогда, когда увидит смерть своего надсмотрщика? Свобода — это наше собственное безграничное «я», которому мы позволяем выйти наружу, а не удерживаем внутри клетки под названием человеческое тело. Я дал вам свободу выражения своего внутреннего «я». Теперь каждый из вас выглядит и чувствует себя в соответствии со своими ощущениями, а не повинуется рамкам, которыми ограничил нас с вами чахлый человеческий генофонд. Я дам вам еще один способ самовыражения, способ открыть себя с другой стороны, способ исполнить свои желания и, если уж вы этого захотите, я дам вам еще одну свободу. Я дам вам свободу смерти! Сегодня детище Тайруса будет открыто! Каждый желающий в течении этого сезона сможет попасть в гости к моему сыну и попытаться пройти через сердце старого города. Прошедший сможет рассчитывать на любые генные модификации, какие ему заблагорассудится, совершенно бесплатно и, конечно, наш приятный бонус — каждый прошедший может отправиться на «Гулу».

Толпа, услышавшая название вожделенной станции О`Нейла типа Остров 3, где каждый прошедший испытание сможет поселиться и получить участок плодородной земли в свое распоряжение, зашлась в аплодисментах.

— Я не забыл и о вас, мои дорогие аборигены, — Минос повернулся в сторону оборотней, каждый из которых был помечен контроллером формы. — Я безмерно благодарен вашему виду, благодарен всем вам за то, что позволили позаимствовать нам некоторые ваши способности. Благодаря вашим генам, я и многие из полноценных жителей Кносса смогли принять свой нынешний вид. Теперь у вас будет лишний повод следить за действом, которое скоро развернется в вашем бывшем доме.

Минос махнул в сторону своей огромной галопроекции, и его копию сменило изображение слабоосвещенной комнаты, внутри которой стояло десять боксов из гипералмаза.

— На этот раз не один Тайрус будет искать вошедших. Ему будут помогать взращенные им Новые. Новые, никогда не видевшие основ!

Толпа почти синхронно напряженно вздохнула. Гипералмазные панели отодвинулись, и взору почти миллиона зрителей предстал десяток алиумов, находящихся в своем первозданном виде. Но не это породило в глазах людей блеск, отливавший первобытным ужасом. Страх людского моря вызвало немыслимое, невозможное после Возмездия обстоятельство — ни на одном из оборотней не было контроллера формы. Медленно аморфные тела алиумов, не перенимавших язык и культуру у своих прародителей, а взращенных специально для охоты в катакомбах старого города, стали меняться.

— Через пятнадцать стандартных минут первый отряд дерзнувших отправится на нижний уровень города алиумов.

Минос вновь развел руки в стороны, набрал в грудь побольше воздуха и громогласно объявил:

— Да будет открыт Лабиринт!

***

Киллиана трясло. Его и без того расшатанные после смерти алиума нервы дали сбой. Он не мог поверить, что все происходящее с ним — это реальность. Значки, расширившиеся после приема стимуляторов, не желали сужаться, а волны дрожи, перемешанные с холодным потом, накрывали юношу одна за другой. Он сидел в помещении, расположенном аккурат под трибуной, на которой Минос вот — вот должен был объявить об открытии Лабиринта. Тряску Сивара не могли унять ни боевые препараты, щедрой порцией растекшиеся по жилам юноши из инъектора Айзека, ни наставления Эпоса. Райберг стоял перед сидевшем на скамейке Киллианом на одном колене и пытался впихнуть в голову совсем еще необстрелянного юноши всю мудрость прожитых Экспертом по экстренным ситуациям лет.

"Не доверяй…", — пронеслось где — то на отшибе восприятия отрешенного Киллиана и кануло в бездну небытия, оставшись незамеченным.

"Видеовставки позволят…", — мелькнуло бликом мысли и унеслось, захваченное водоворотом ужаса, бушевавшим в мыслях Сивара.

"Работают на ближней дистанции…", — фраза вспыхнула заревом, пытаясь пробиться к закутанному страхом юноше и растаяло в ничто. И только резкая боль, родившаяся в запястье, смогла хоть немного сфокусировать его внимание на объекте породившем этот дискомфорт. Киллиан, обтянутый мимикрирующим комбинезоном с ног и до самой головы, посмотрел на свое запястье, в которое цепким клещом впились щупы из странного вида перчаток, только что одетых на руки юноши Эпосом.

— Соберись, сейчас тебе нужно послушать, — Эпос облизнул высохшие губы, — это может, да и должно, тебе спасти жизнь. Эти зверюшки, хоть и выглядят грозно, все — таки из плоти и крови. Они не имеют брони и генераторов силового поля, но и попасть ты в них — при их — то реакции и знании местности — не сможешь. Так что, ближний бой — твой единственный шанс.