Пробил час: свет главного прожектора падал на Атлантиду вертикально вниз. С треугольной ротонды, смешавшись с воем сирены, раздался звон колоколов. Диана, как и все стоящие рядом, поёжилась от столь пронзительного шума. Когда колокола замолкали, мир становился на редкость тихим…

Под ритмичный бой неутихавшего колокола массивные створки главных ворот начали разъезжаться, и на атлантов упал ослепительно-белый луч света из ворот. В образовавшийся проход по мраморной дорожке вышли четыре запряжённых ганара – крупные зелёные ящеры, упрямо смотрящие вперёд, потряхивая уздечками. На гребне стены оркестр заиграл туш, и ящеры пошли дальше. Через пару мгновений на натянутых вожжах они выкатили к атлантам высоченный помост, украшенный античным орнаментом. Туш грянул вновь.

Под ликующие крики на вершине помоста показался сам Грайвиэл. Его мускулистые руки упирались в бока, а мощную грудь прикрывал золотой нагрудник. Встроенные в помост вентиляторы раздували каштановые волосы и обширный пурпурный плащ за спиной. Упершись ногами, расставленными на ширину плеч, он гордо оглядывал гремящие овациями трибуны. Стоящие поодаль глядели на вышедшего повелителя с холодным равнодушием, даже с некоторым испуганным отвращением, и Диана входила в их число.

Когда туш завершился, тяжёлая рука императора опустилась на бортик помоста.

– О подданные великой Атлантиды! – внезапно распростёр он руки кверху. Благодаря мощным усилителям его голос рокотал, словно гром среди ясного неба. – Я рад, что мы продолжаем быть едиными в столь трудное время для нашего мира. И я счастлив видеть вас здесь, – говорил он медленно и делал небольшие паузы, будто выслушивая своё громовое эхо.

– Вся Атлантида начала готовиться к этому молодому, но значимому для нас празднику – десятой годовщине закрытия перешейка Руллиана и республиканского Финнилана. Но адепты организации «Рассвет» не бездействуют; земным часом раннее эти звери попытались нанести удар по нашей Империи. Изощренно выбравшись на главную площадь, дьяволы устроили вирусную атаку на центр цифрового управления!

По трибунам прокатился испуганный вздох.

– Но не стоит волноваться! Республиканцы лишь показали абсолютную экономическую беспомощность в полной изоляции от нас! Приспешники моего изгнанного брата могут потрясти лишь наше цифровое пространство, и никогда не будут способны на большее! Потому я настоятельно рекомендую не пользоваться онлайн-сервисами, особенно из автономных ветвей, до подавления угрозы. Всё ради вашей же безопасности!

Как только эхо императора смолкло, толпы фанатичных подданных взорвались ликованием.

– Long live the emperor! Long live the Great Creator! – возгласы то и дело прокатывались по трибунам. Из задних рядов ликование доносилось реже и тише. Кто-то, как и Диана, зажмурился и стиснул зубы, пытаясь заглушить крики толпы у себя в голове.

Выждав две минуты, Грайвиэл тронул микрофон рукой. Резкий свист от помехи заставил толпу замолчать.

– Но не время нам, великим атлантам, роптать перед дивизией жалких богохульников! – вновь привлёк к себе внимание громогласный Грайвиэл. – Может, им удастся пошатнуть Атланнет, но им не отнять у нас то, ради чего мы живём! Да, все мы помним трагедию в Мариинском интернате в Биаслане. А сколько попыток восстания на проспектах Атланиана нашей столицы! Они могут собирать дьявольские машины назло Создательнице, но у них нет того, что есть у нас! Пока мы все будем верить, от грязных лап «Рассвета» не пострадает ни один атлант! Святая наша вера и наше трудолюбие придадут нам сил, и мы низвергнем преступников, истребим их в корне!

В первых рядах всё ещё наблюдалось бурное ликование. Скудные бабки и дебелые накрахмаленные фанатики в жизни не допускали себе такой раскрепощённости, как после дарующих надежду императорских слов. Они хлопали в ладоши, визжали и подпрыгивали, словно кипящий поток рубиновой жидкости бултыхался у самых краёв. Каждый из них нарочно хотел перепрыгнуть оградку и припасть к ногам повелителя, завоевав так авторитет и уважение в своих кругах. Остальные же с недоумением глядели на всё это. Даже ганары наблюдали за происходящим с потупленным, невнятным выражением вытянутых глаз.

– Ещё я хочу поведать вам о новых законопроектах относительно трудовой сферы, – продолжил Грайвиэл чуть более спокойным голосом. – Все мы в неоплатном долгу перед матерью нашей Марией. Не смыкая очей, она трудилась сотню земных дней, сотворяя наш мир. Для полноценной отдачи мы должны трудиться больше, братья атланты! А тех из нас, кто больше не может отдавать трудовой долг, или же будет признан невменяемым, Мать наша Мария отвезёт к Высшим берегам. Императорская коллегия и высшее духовенство уже обдумывают проект. Long live the Atlantida! – и император снова вскинул кулаки.

Трибуны притихли. Морщинистый старичок на инвалидной коляске ошарашенно поднял голову и издал сухой хриплый стон. Диана видела только его блестящий затылок, но представляла его эмоции.

– Да его самого пора признать невменяемым… – осторожно взглянул на Грайвиэла атлант по правую руку от девушки.

– Как думаешь, сейчас время? Он уже довёл их до ручки, как думаешь? – нервно зашептал чей-то голос сзади.

Но тут общую тишину нарушило восклицание матёрой старухи.

– Да давно пора! – развернулась она на носке лицом к деду в коляске. – Сидят вон, ничего не могут, только мучаются! А уклоняющихся от работы сразу в пасть надобно!

И на трибунах вновь возросло ликование.

– Вот Технодьявол! – промелькнул сквозь прославления императора и святой Создательницы утомлённый крик.

У Дианы заблестели глаза. Как никогда раньше она страшилась стоять дальше на этом месте, и прямо сейчас хотела броситься сквозь толпу к краю и запустить кроссовком в самодовольного атланта на помосте, хоть как поставить его перед ответом за слова. Но не могла: мёртвый холод сковал тело изнутри. Девушка чувствовала, как ноги слабели, и едва держалась. От распирающего негодования дико болели скулы. Стиснув зубы, беловолосая прикрыла глаза и попыталась сбить участившееся дыхание. На какой-то миг ей показалось, что вся ужасная кутерьма вокруг перестаёт существовать – внутренний мирок приоткрывает свои дверцы. Но лающий голос императора вернул девушку обратно.

Под аплодисменты и торжественное звучание оркестра рядом с царём Грайвиелом появилась фигура патриарха с длинной белой бородой. Рубины так плотно рассыпались по его рясе, что, казалось, он был облачён в ганарскую чешую. Вдобавок к этому и его вытянутое округлое лицо напоминало ганарскую морду.

Подойдя к краю помоста, он вознёс вперёд руки с иконой и сияющим золотым скипетром и поднял взгляд на главный прожектор.

– О, братья и сестры! – воскликнул он надрывным, чуть ли не визжащим голосом. – Тяготы нам Мать Мария не со зла посылает! Хочет она вновь напомнить, как рабами нам быть! Очистимся же мы от грехов своих, да преклоним головы пред могуществом Создательницы! Отречёмся же от дьявольских соблазнов и не приведём в Атлантиду иной разум вопреки воли Матери нашей! Исполнимся же любовью к первозданному миру и любовью к ближнему! Чтобы рада была Мать Мария созерцать старания свои! O MOTHER MARY! COMES TO ME!

Из помоста раздалось тихое шипение. Снова послышались приглушённые удары колокола.

– Mother Mary, comes to me! – хором повторили Грайвиэл и архиепископ.

– Mother Mary, comes to me… – подхватили остальные прихожане на ангцийском – особенном языке для обращений к Божьим силам. К звону колокола с шипением прибавились сладкозвучная арфа и удары в большой гонг где-то на одном из балконов. Мраморное покрытие внизу помоста отползло вверх, и на нижних этажах показались атланты с обнажённым бугристым торсом. Каждый стоял на одном колене и плавно перебирал пальцами золотые струны арфы.

– Mother Mary, comes to me, – продолжали тихо повторять все хором, стараясь попадать в такт мелодии. Но Диана изо всех сил старалась не подпевать. Рот приходилось открывать всё равно, чтобы не примелькаться. Благо, первые ряды орали во всю глотку.