Моих темных отражений, воплощавших в себя ночные кошмары, детские и взрослые страхи и пороки было множество. Узники жаждали внимания, они хотели насладиться моим страхом, отвращением, болью. Каждый шаг давался с огромным трудом. Двигаясь дальше по коридору, стоило перейти некую незримую черту, и начинались игры со слухом и зрением, а порой со вкусом и тактильными ощущениями. Я слышал голоса или видел краем глаза движение почти каждый раз, хуже, когда чувствовал иллюзорную боль. В такие моменты главное - не паниковать. Страх сбивал, мешал трезво мыслить, но я ещё пока держался. Но с каждым мгновением происходящее все меньше напоминало сон.

Безумие принимало самые чудовищные формы, а видения становились по мере продвижения все реалистичнее. Узники делали все, чтобы я заглянул внутрь. Посмотрел на этих уродцев, проникся воплощением чего-то темного, испугался. Иногда, к сожалению, разум давал слабину и страх захлестывал с головой.

Так, восемь дней или скорее семь ночей назад, я познакомился с одним из тех, кто стережет выход из этого кошмара. С тем, кого, мне кажется, бояться даже другие заключенные здесь сущности. Огромная, массивная и уродливая до отвращения тварь, с десятками хаотично торчащих конечностей, сотнями разноцветных глаз и слитыми с плотью вещами. Стоило тогда, лишь на секунду, узреть уродца и безумие захлестнуло. Я успел вырвать зубами кусок своей плоти, а здоровой конечностью пытался стянуть штаны. Адский, омерзительный коктейли из безумного Голода и Похоти.

Отбросив воспоминание о том, кто будет ждать впереди сконцентрировался на шагах. Здесь расстояние и время порой ведет себя очень странно. А подсчет шагов помогал отвлечься и, заодно, позволил узнать, что пленников этой чертовой тюрьмы каждый раз становиться больше. Уверен и этот раз не станет исключением. По дороге к заветной двери, несколько раз приходилось закрывать глаза, мне просто не хватало воли наблюдать жуткие и при этом реалистичные видения.

Финишный рывок дался особенно тяжело, новый пленник оказался в самом конце. Стоило пересечь невидимую границу, и на меня будто обрушилась гора. Ужасная тяжесть сгибала, а тело при этом казалось чужим, больным, немощным и слабым. Я в полной мере ощутил тот ужас болезни, что забирает миллионы людей каждый год. Вместо того, чтобы изо всех сил двигаться вперед, я повернул голову, уже зная кого там увижу. Лучшего друга, медленно пожираемого недугом, а рядом себя, не способного помочь. Так и оказалось, картина что постоянно терзала наяву, теперь нашла воплощением в этом царстве страха.

Воспоминания, тщательно контролируемые ранее, ворвались в мозг усиливая душевную боль. Мне снова пришлось пережить события тех дней. Ужасная и неожиданная для всех новость. Надежда, что диагноз ошибочный и все в порядке. Мы ещё гуляли тогда, и он находил в себе силы смеяться, в глубине души понимая, что если всё подтвердится, то это конец.

Вначале я ходил к нему почти каждый день, подбадривал, говорил, что он поправится. Ложь. Мы оба знали, что ещё никто не выздоровел без помощи одного из Древних, но они редко помогают простым смертным. Каждый раз я видел все более пустой и тусклый взгляд. Здоровался со стареющей на глазах тётей Любой, его мамой. Походы становились реже, просто не мог смотреть на то, что осталось от друга, когда-то сильного телом и волей человека.

Его не стало чуть больше года назад. И почти каждый день, проходя мимо нашей школы или универа, я вспоминаю ушедшего и прошу Владык позаботиться о его перерождении. И виню себя. Я не мог помочь, но был в силах чаще навещать и быть рядом с ним на пороге гибели.

- Соберись черт возьми, вокруг лишь иллюзии разума, - собственный едва слышимый голос, с задачей приободрить не справился. Но все-таки, стало чуточку легче. Преодолевая слабость, физическое и моральное напряжение, истощение умственных сил, концентрируясь на дыхании, шагах, даже чертовом, уже обжигающем стопы, холоде я медленно шёл к заветной двери. Туда, где каждый раз заканчивался кошмар, и я открывал глаза у себя дома.

Когда до монументальной, сделанной из темной бронзы двери, полностью покрытой лавкравтовыми мотивами оставалось пара шагов, я почувствовал Зов своего самого страшного Кошмара. Вот и последний узник этой тюрьмы. Та, кого я боялся встретить здесь больше всего, и при этом, каждый раз жаждал увидеть хотя бы в этом, наполненном страхом месте. Мама.

Повторяя, в очередной раз, имена Древних Владык, потянул ручку в виде оскаленной демонической пасти на себя. Главное, не оборачиваться и не смотреть, иначе, боюсь, просто не выдержу всего этого. Теперь, под скрип медленно открывающихся створок, я почувствовал, помимо запаха затхлости, тлен и смерть. И услышал такой родной голос, заставляющий сжиматься сердце.

Ириил – владыка Света, ВирХ’Ь – помогающий обездоленным и испуганным,

Неклдо’а – Хранитель Живого. Имена, что некогда давали силы сопротивляться, утратили былое влияние и теперь, я был сам по себе. Едва слышимый шёпот наших Богов больше не звучал в моей голове, а с ним ушла и даруемая сила.

Под различимый, даже сквозь заткнутые уши, голос матери и видимый, не смотря на опущенные веки, образ, буквально вывалился из чертового коридора, раздираемый физической и душевной болью. Удар, удар, удар! Я колотил руками и ногами, в слепой ярости, по каменной кладке, заглушая душевные страдания физическими. Помогало слабо. В конце концов, я рухнул опустошенный, и обжигающие, в окружающем холоде, слезы катились по щекам.

Не хотел бы сейчас видеть себя таким – слабым и жалким, немощным и раздавленным. В этот раз Кошмар оказался по настоящему ужасным, он почти раздавил, измучил. Заставить себя просто подняться было невероятно трудно, разум говорил, что надо просто посидеть, отдохнуть, но чутьё вело вперед. Я не проснулся и ничего ещё не закончено.

Второй коридор оказался куда короче и в нем не было ничего примечательного. Факелы на равном расстояние друг от друга, да ровная каменная кладка. Вот только порой, в отбрасываемых тенях, мерещилось такое, что холодок невольно полз по спине. Не знаю, возможно это уже просто я сам дорисовывал образы там, где их нет.

И вот впереди ещё одна дверь, полная копия той, что отделяла от пленников. Стоило прикоснуться к ней, и я, без всякого перехода, оказался перед существом, которое воплотило в себя облик всех моих кошмаров, но при этом выглядело чем-то иным, целостным, абсолютным. Сразу же вспомнилась тварь из Трактата о Демонах. Один из Высших, что имеет тысячи имен и столько же ликов. Нзарх’ЧхыР’орланх’. Когда впервые услышали это имя, мы ещё посмеялись, мол, имя напоминает попытку прочистить горло, что очень символично для поглощающей других твари. Сейчас мне это уже совсем не казалось смешным.

Я стоял и смотрел на аморфную фигуру. Секунда, другая и вот открылся первый глаз, жуткий, потусторонний, пронизывающий. Вслед за ним распахнулись и другие. Оно смотрело на меня так, словно видело насквозь и вглядывалось в самые дальние, темные уголки души.

Я не стал даже пытаться вновь воззвать к покровителям, чувствовал, что молитвы больше не помогут людям и не будут услышаны. Стоило принять это и страх ушел, оставив лишь пустоту и какое-то безразличие. Видимо, потеряв надежду, перестаешь бояться. Несколько секунд и нечто улыбнулось, открыв сотни темных, местами разложившихся губ, демонстрируя, отнюдь не голливудские, улыбки.

В следующий миг, не удержавшись, падаю на землю. Передо мной залитая светом дорога, лес, трава и цветы. Все это радовало глаз и даровало успокоение душе. Даже неудобная поза, легкая боль и слегка пробирающий холодок от ещё не прогревшейся земли не беспокоили. Как же приятно вырваться из Кошмара!

Полный первобытной ярости вопль в опасной близости мгновенно растворил блаженно-умиротворенное состояние. И следом пришло понимание, что я был не один и отца не видно. В то, что отец бросил меня, не верил, не тот человек. Поднявшись с земли, чуть дальше заметил приклад его ружья. А вот это реальная причина задуматься о нехорошем. С любимым оружием он неразлучен, порой кажется, что даже перед сном рядом кладёт. Должно произойти что-то из ряда вон, чтобы батя вот так обошёлся с любимым ИЖиком.