Ян не сразу спустился. Некоторое время он простоял на ступенях, опираясь правой рукой о крепкие деревянные перила, не в силах сдвинуться с места. Принял ли он свой приговор? Почти мгновенно. Вот только тяга оказалась непреодолимой. Ян подивился, насколько ему, человеку с неимоверной выдержкой и силой духа, было тяжело совладать с одним-единственным желанием – прикоснуться обнажённой рукой к её белоснежной коже.
«Ива», – вновь промелькнуло в голове.
И Ян увидел мать, разодетую в изысканное платье. Она обхватила девушку за плечи, повела за собой в гостиную, заполненную мягким светом сотен свечей, породив боязливую дрожь на мужском теле. Давненько Вавилия столь рьяно не обхаживала будущих родственниц клана.
И они скрылись в полумраке, оставив за собой невзрачный отголосок тени.
Ян прикрыл веки. Вздохнул, а потом медленно прошёл вниз. В парадной гостиной собралась примерно сотня человек. Все – дальние родственники семейства, разросшегося за многие века до невероятных размеров и распространившегося по европейским городам и странам. Но сердце Христовых и по сей день находилось здесь. «Медвежий Луг» неизменно оставался пристанищем главы рода. Там Ян и коротал свои дни в ожидании очередного цикла. И так год за годом, пока не появилась она. Ива. Удивительно, насколько незаметно, а, главное, неожиданно и резко может измениться жизнь, стоит лишь попробовать на вкус предназначение. Ещё несколько часов назад Ян и предположить не мог, к чему всё это приведёт уже на следующий вечер. А в то самое мгновение, наблюдая за Ивой издалека, на протяжении четверти часа никак не мог осмелиться и подойти. Взять себя в руки, наконец! Со стороны Ян ничем не выдавал своих эмоций, но в глубине души тяга казалась непреодолимой. Ива ворвалась в его жизнь, как смерч, как вихрь, переполошила каждый уголок души, разбросала все чувства где попало, и Ян никак не мог прийти в себя, вернуться к прежнему шаткому равновесию.
– Не отнесёшь нашей красавице венок? – тихо спросила Васса.
Старушка остановилась рядом с внуком, едва доставая до его плеча. И посмотрела снизу вверх, сразу уловив изменения за зеленоватой радужкой.
– Нет, это не моя забота.
Ян сунул руки в карманы, старательно заглушая жжение в запястье.
– Ты в этом уверен?
Васса с усмешкой прошла мимо и направилась к высокому камину, у изголовья которого возвышался величественный портрет её родителей. Ян проводил бабушку взглядом, преисполненным искренним недоумением. Но ведь чему было удивляться? Васса всегда знала чуть больше, чем кто-либо другой о каждом члене семьи.
Вскоре часы пробили ровно девять. Ива стояла спиной, с чудным венком на голове. Она то и дело потирала левое запястье, затянутое в высокую чёрную перчатку, чем лишь сильнее подтверждала уверенность Яна в своих ощущениях. Не в силах более совладать с эмоциями, вызванными непреодолимой тягой, он всё-таки сдвинулся с мёртвый точки, однако осмотрительно приблизился к камину через арку, намеренно застыв в полутени, спрятав большую часть лица от всеобщего обозрения.
Сперва показалось, Ива вовсе не заметила его присутствия, стояла и улыбалась, была приветливой и взволнованной. В свете свечей, её глаза мерцали голубизной, а губы то и дело приоткрывались. Девушка ловила ртом воздух, точно как и он в своё время сначала в стенах библиотеки, потом на лестнице и посреди парадной гостиной, и даже пока украдкой наблюдал за тем, как бархатные ресницы трепетали, а тело крепко прижималось к груди Дамьяна.
Как это было удивительно и странно, испытывать подобное чувство к совсем незнакомому человеку, и в то же время будто узнавать его насквозь.
«Единое неделимо», – послышалось в голове.
И вдруг Ива посмотрела на него. Совсем украдкой, незаметно, но Ян успел поймать этот испуганный и взволнованный взгляд. Предназначение не так легко принять, особенно когда не понимаешь, что с тобой происходит. Все говорят об этом, но мало кто испытывает наяву. В новом тысячелетии спутники жизни настолько редко стали находить друг друга, что шрамы загорались лишь у единиц. И по иронии судьбы они втроём попали в этот несуразный список.
Она почти не смотрела на него, даже когда Ян заговорил. Только несколько секунд, невпопад, потом ещё единожды, когда он обнял брата. И было нечто тревожное в её глазах, неуловимое, знакомое и в то же время отталкивающее. Ива боялась. Испытывала сильный страх. Иначе как Ян мог объяснить свои чувства? Они неминуемо ощущали друг друга, испытывали схожие эмоции. Так работало предназначение.
Ян не желал доставлять девушке неудобства своим присутствием. Наверное, именно поэтому, собравшись с мыслями, мужчина в последний раз подивился её неземной привлекательности, а потом тихо скрылся в темноте за аркой; направился вверх по задней лестнице прямиком в угловую спальню второго этажа – своё убежище. Громко захлопнув дверь, Ян подошёл к окну, уставился на горные вершины, залитые лунным светом, а потом, стащив с плеч пиджак, развернулся, осматривая комнату беглым взглядом.
Той ночью он почти не спал, до утра – точно! Бродил из угла в угол, ведомый надоедливым жжением в запястье, разглядывал алую метку, впервые за многие годы, уделяя внимание чему-то неизведанному, поражавшему сознание и заставлявшему сердце выбивать отчётливый ритм в грудине. Давненько Ян не разгуливал по тёмному дому без сна в преддверии зимы… он думал и думал, пытался найти всему логическое объяснение, но не мог. Никто и никогда не слышал о двойном предназначении. Разумнее всего было бы задушить в себе каждую эмоцию, отправиться в дом лесника у подножия гор и позабыть об этой нелепой случайности. Но Ян не мог себя заставить. Впервые в жизни он встал лицом к лицу с непреодолимой тягой куда сильнее и страшнее собственного цикла. И если к последнему ещё можно было хоть как-то приноровиться и привыкнуть, то судьбоносное предназначение стоило принять. Без остатка и сомнений. Иначе вечная тоска и ломка, единожды пронзив душу, больше никогда не оставит в покое ровно до тех пор, пока две половины не прикоснуться друг к другу и не примут судьбу за единое целое.
– Никому не нужное предназначение…
И удалось уснуть лишь под утро, и то на непродолжительное время. Но следующим днём всё стало только хуже, глубже и безумнее. Ян оказался подготовлен лучше. Но и на его душу нашлось своё видение.
Он неотрывно наблюдал за Ивой. И когда она появилась в церкви, облачённая в пышное старинное платье его матери, украшенная цветами и подвитыми локонами, румяная и свежая – восхитительная в своей лёгкости и видимой невинности. Ян потерял дар речи. Он буквально оторопел, в глубине души ощутив себя до ужаса нелепо в этом чёрном костюме с белоснежным венцом в руках посреди церкви на венчании собственного брата. И всё ничего, если бы не всколыхнувшиеся чувства. Он был готов поклясться, что во время молитвы вполне мог оказаться там же на коленях, на месте Дамьяна, ведь сложись жизнь иначе, появись он на свет вторым или третьим ребёнком, заискрись эта метка тогда, без видимых препятствий и циклов… Ян прикрыл глаза, повторил свою молитву и вдруг почувствовал на себе лёгкий взгляд.
Ива посмотрела на него из-под опущенных ресниц, прикрытая фатой, настолько нежная, будто бы цветок среди благоухающего сада. И Ян отчётливо услышал тихий голос в голове. Только что она назвала его по имени. И прозвучало это столь отчётливо и ясно, что Ян сам себя испугался. Ни единый мускул на его лице не дрогнул, в то время как в глубине души всё извивалось, метка жгла запястье. И постепенно тяга выходила из-под жёсткого контроля.
Ян очень любил брата, всем сердцем и душой радовался, когда впервые услышал о будущем венчании, понадеявшись, что на этот раз мать успокоится, и всё будет по-другому, но знакомство с Ивой и полумесяц на руке… Чёрт подери эти низшие инстинкты!..
– Всё успокоится, не вздумай бунтовать. – Внезапно тёплая ладонь Вассы обхватила мужское запястье как раз в том самом месте, где пульсировала метка.
