– Всё в порядке, дорогая? – заботливо спросил Дамьян заволновавшись.

– Конечно. – Ива отложила чашку на край стола. – Пробегусь немного по побережью.

– Мне пойти с тобой? – Он привстал с кушетки.

– Нет, не нужно, – тихо отозвалась Ива, почти бегом направившись вверх по лестнице. – Я переоденусь. Буду к ужину.

    В надежде разобраться в собственных чувствах, Ива покинула домик и ринулась к пляжу. Она бежала, что есть сил, сначала очень быстро, а потом, устав, присела прямо на песок, подогнула колени и уставилась на шумные волны. Грудная клетка неистово вздымалась, дыхания не хватало, но, тем не менее, казалось, будто часть груза, свисавшего в области желудка, сорвалась и улетела куда-то вглубь тела. Ненадолго стало легче, пока чувство тревоги и неосознанной тяги не вернулось с новой силой, накрывая Иву, словно неконтролируемые прибрежные воды океана.

    И чем больше дней пролетало, тем чаще она приходила на то самое место. В одиночестве коротала минуты, вспоминая всё больше деталей. По началу несуразных и противоречивых, но со временем приобретавших важный смысл. Ива припоминала сильные мужские руки на своём теле, терпкие поцелуи и неземное спокойствие в его объятиях. Она по-прежнему олицетворяла ту ночь с Дамьяном и безуспешно пыталась осознать, что происходит, и что они делают не так, пока однажды вечером, приблизительно за неделю до отъезда, вдруг не вспомнила значительную деталь: тёмные волосы. Ива на дрожащих ногах медленно подошла к песчаному пляжу, опустилась на колени и, обхватив себя правой рукой, уставилась на золотистую метку.

   Ян.

    Она вспомнила его глаза, переполненные искренним волнением и чистой заботой. Той ночью, где бы они ни встретились, ему было не всё равно.

   Ян.

    Ива прикрыла веки, сражённая тёплым чувством, охватившим душу. И с той самой минуты, она не выпускала мужской образ из мыслей. К своему удивлению, осознавая – становится легче. Стоило только подумать. Вспомнить, как он прошёл мимо перед самым отъездом, а затем показался на лестнице.

  Ян.

   Девушка закрыла глаза и почувствовала его губы на своём лице. Пьянящий вкус и аромат. Терпкость и дрожь во всём теле. Если они и оставались наедине, то лишь тем вечером, той ночью… Но Ива не могла вспомнить, поймав себя на разрушительной мысли: всё, к чему стремилась душа, это он.

   Ян.

    Как странно, на мгновение метка замерцала алым. И девушка в ужасе оттянула рукава свитера как можно ниже к запястью. Нет, это не могло быть правдой, нет. Ива дрожала всем телом, разумом осознавая, что всё это неправильно и дико, но сердцем и душой рвалась назад. В Тъмен. И тело разрывало от невыносимой жажды. Единое неделимо. Так всегда было, есть и будет.

   Ян.

    Она видела его лицо в полумраке. Тёмные завитки на висках, бородатые скулы и щетинистую шею. Белый венок в руках, прожигающий взгляд, чувство притяжения, чёрные перчатки. И эти глаза…

Ян.

Ян.

Ян.

    Он буквально поработил мысли. И всё, о чём Ива думала, пробуждаясь и засыпая – это Ян. Наваждение сжигало душу, требовало немедленного освобождения, а разум настаивал на ответах. Девушка буквально ощущала эту нить, невидимую тягу к совершенно незнакомому человеку. И каждый раз полумесяц на запястье мерцал малиновыми пятнами. Догадки были самыми пугающими. Ещё задолго до венчания снились довольно странные сны. Она видела зверя, ощущала запах шкуры, а тем мартовским днём и вовсе распознала медвежью морду среди голых деревьев. А вдруг всё это время, на протяжении долгих месяцев, она стремилась только к одному – познать свою судьбу. Вдруг любовь к Дамьяну, не что иное, как неведомая дорога к эпохальной встрече?.. И, судя по всему, в бегстве не было совершенно никакого смысла. Она должна разобраться. А для этого следовало переступить через себя, побороть собственные страхи и заглянуть в глаза истине.

    Несмотря ни на что, Ива вознамерилась встретиться лицом к лицу со своим наваждением и задать один-единственный вопрос: «Почему ты?»

    За день до отъезда она вовсе потерялась в воспоминаниях и мыслях. Это казалось немыслимым сумасшествием или самым истинным предназначением.

– Дамьян, – шёпотом позвала Ива в последнюю ночь, укрывшись одеялом и отвернувшись к окну.

– Да?

    Он обернулся и взволнованно посмотрел на каштановые волосы, сплетённые в толстую косу за спиной. В глубине души Дамьян уже догадывался, но не желал признавать. Он отрицал все эти мысли, пока, прикрыв глаза, не услышал тихие слова:

– Мы должны вернуться в Тъмен.

Часть 2

«Ян»

Он родился пятого июля одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. И стал старшим сыном в семье, опередив Дамьяна всего на восемнадцать месяцев. Смекалистый и непокорный, своенравный и всегда себе на уме. Ян Христов олицетворял в глазах матери истинное предназначение рода, и должен был однажды, в двадцать первый день рождения, сменить Ульриха. Отдать свою жизнь и будущее, положить к ногам клана душу, добровольно отрёкшись от бога и церкви. Ян не был крещён. Он ничего не знал о православии и воспитывался в узком семейном кругу бабкой Вассой да дедом по линии матери по имени Захари. Единственным другом и товарищем с раннего детства для него был Дамьян – любимец матери и единственный ребёнок Христовых, посещавший школу и церковь. И ему позволили уехать, в день восемнадцатилетия, Ян помнил, как на духу – Дамьян покинул родовой дом и устремился навстречу свободе. И никто не смел винить его за это. В отличие от старшего брата, теперь, после многих лет, отданных долгу рода, его ждала счастливая судьба.

    И не было зависти и злости. Ян обожал своего брата и с теплотой в сердце хранил воспоминания о детстве. Он не знал иной судьбы. Никогда не видел Плевен, да и Тъмен толком-то не изучил. Только горный хребет и чащу у подножья, вблизи холмов и непролазных пещер, места, где вершились судьбы бывалых сторожил клана. Дамьян ничего не подозревал. Он и понятия не имел об истинных мотивах. И Ян не мог открыться, рассказать. На протяжении девяти долгих лет он бережно оберегал свою тайну, пока однажды в дом не вторгся ураган, породивший хаос, изменивший судьбы его обитателей. И имя ему было «Ива».

    Дождь не прекращая барабанил по окнам. Погода стояла хмурая, точно как и девять лет подряд, каждую осень, когда тяжёлые тучи окружали «Медвежий Луг», обрамляли своей невзрачной мрачностью, завлекали в объятия привычной безысходности. Ян вернулся с пробежки ровно в девять. Бросил промокшую толстовку на банкетку у двери, а сам, забрав мокрые волосы за уши, почти бегом поднялся на второй этаж, в своё убежище. Кости предательски ломило вот уже как два дня. С той самой минуты, как первые мокрые хлопья снега сорвались с небес и покрыли луг за домом, в том самом месте, где в последний раз стояла Ива. У обрыва обмельчавшего ручья. Ян приблизился к панорамному окну в своей спальне и прижался лбом к начисто отполированному стеклу, испытав при этом дежавю. Святой Велес, он помнил всё до мельчайших деталей, и воспоминания комом подбирались к горлу, заставляли каждый день забываться чтением в библиотеке. И Ян понятия не имел, как остановить это предательское чувство, как избавиться от непосильной ноши.

    Собственные ощущения душили трепещущее сердце. И он скучал, метался из угла в угол. И каждый день с отъезда не находил себе места. По правде говоря, Ян и не забывал. Ни на секунду. Всего лишь понемногу привыкал, осознавал, что никогда, даже в самом лучшем сне, Ива бы ему не принадлежала. Не в этой жизни. Предназначение оказалось пыткой, очередным препятствием, которое он беспрекословно обязан был вынести. Яну хранить эту землю как минимум шестьдесят лет, нести крест Христовых, пока однажды, быть может, её сын или внук не решится взрастить в себе зверя, точно как он, но без выбора и воли.

    Ян стащил мокрую одежду и, переодевшись в сухое бельё, присел на край кровати. Чёрные завитки волос упали на лоб, прикрыли страшное увечье, пересекавшее левый глаз от виска до подбородка, и далее простираясь вниз по шее, захватывая плечо и большую часть грудной клетки. И он ненавидел себя за это. Не мог принять без жалости и отвращения. О чём он только думал, обхватив это нежное лицо той ночью!.. Идиот. Ян лишь разворошил гнездо, позволил им обоим привязаться. Лучше бы он вновь попытался и уехал. Набрался смелости и, раз и навсегда, покинул Тъмен. Пускай без выбора и будущего, погибнув и лишившись сил, но он бы сделал это. Хоть что-нибудь!.. Но вместо решения, Ян, с разрывавшимся на части сердцем, наблюдал, стоя у окна в гостиной, как она уезжает с его братом.