— Он после ритуала порталом на северное побережье ушел, — даже голос как будто стал ниже. — Хотел вволю на четырех лапах побегать, успокоиться, под человеческой личиной в трактире посидеть. Посидел… Там этого встретил. Разговорились. А этот… подельникам своим незаметно знак подал… как так можно? Он же вырос на руках у отца! — Илленн окончательно умолкла, вслушиваясь в ночь и беспорядочно дергая ушами. За спиной наконец-то стихли подвывания и стоны, из шатра, пошатываясь, вышел перепачканный кровью Янос-эрхе, молча кивнул кхаэлям и скрылся в темноте. Теперь не заговорит, пока не отмоется и не отдохнет. Огонек жизни Владыки едва тлел в центре паутины. Но тлел.

— Самое подлое, что они попытались сделать это прямо у меня под носом! — рычащим полушепотом возмутился Рейнан. — В трех днях пути от Дарреи Лар!

— Повезло, — мрачно каркнула коротким смешком княжна, — что убийство задумали ритуальное. Иначе хрена с два бы мы успели.

Рей попытался было обнять сестру, притянуть к себе, но та отстранилась.

— Не надо. Я держусь, — она улыбнулась. Получился оскал. —

Тайро отцепил от пояса фляжку и протянул девушке.

— На, выпей пару глотков. Спать ты явно не собираешься. А утром нужно быть на ногах.

Илленн кивнула и, не поморщившись, залпом выпила крепкую травяную настойку. Утром предстояло показать всем и каждому, что дочь Владыки Кхайнэриара способна постоять и за отца…

Она встала и пошла помогать матери. Спасаясь от страха и тревоги за мужа, Госпожа обихаживала других раненых, которым тоже требовалась помощь.

Когда угли костров подернулись пеплом, а редкие язычки пламени перестали быть заметны в утреннем свете, почти все войско собралось вокруг холма, на вершине которого должны были казнить предателя. Никто уже не сомневался в его вине: пока четверо караульных волокли пленника на вершину, он с жаром доказывал стоявшим бок о бок с кхаэлями людям, кто здесь прав.

— Демон правит миром и не дает Колесу повернуться! От этого все беды, что валятся на нас! Они забирают наших детей, чтобы плодить из них чудовищ! Люди, одумайтесь, зачем вы служите демонам? Они должны быть уничтожены, тогда земля очистится от скверны!

— Ним! — сдавленно крикнул кто-то из толпы. — Ним, одумайся!

Княжна пожалела, что не приказала заткнуть крикуну рот. Она изваянием стояла на утоптанной вершине холма, опираясь руками на эфес Ловца Душ. Клинок был для нее великоват, и это делало зрелище еще более страшным — хрупкая девушка в походном мужском платье с глазами словно зеленый северный лед и жутким живым оружием в руках, которое смотрело на собравшихся пустыми глазницами черепа в гарде, как на поданный обед.

Человека поставили перед дочерью Владыки, придерживая за плечи, чтоб не шатался на затекших ногах. Илленн наградила его презрительно-пустым, ничего не выражающим взглядом, в котором угасла даже ненависть.

— За предательство Рода Кхаэлей, за то, что забыл долг крова и дружбы, за то, что отдал своего Владыку в руки жрецов ложных богов, я, Илленн эль Шиар-ад'Дин, лишаю тебя, Нимхор дин Райтоар, имени твоего Рода и приговариваю к смерти души и тела. Да не примет тебя Колесо Судьбы и да не останется о тебе памяти в Книге белых страниц. Я сказала!

Она коротко, без замаха, всадила тяжелый меч в подреберье приговоренному. Глазницы черепа вспыхнули, Ловец Душ утробно и довольно взвыл.

То, что когда-то было Нимхором из рода Райтоар, осело мешком к ногам княжны. Ее трясло, но она, сцепив зубы, молча следила, как кровь впитывается в черный металл, не оставляя следа, как легкая дымка бежит, истаивая, по клинку. Рядом внезапно раздался мужской голос, потухший и потерянный:

— Моя Элья, я прошу вас казнить и меня. Я воспитал предателя.

Илленн подняла на посмевшего заговорить человека озверелые глаза. Это оказался капитан замковой стражи Ареи-Калэн Мортан. Те же темные волосы и очень светлые глаза, только морщин больше и усы пышной щеткой.

— Катись отсюда! У тебя сыновей — двое. А у этой падали нет имени. Пшел вон!

Княжна с усилием вскинула меч на плечо, развернулась и, четким шагом спустившись с холма, направилась к ближайшему перелеску. Перед ней расступались, не смея сказать и полслова.

И только метнувшийся следом спустя несколько минут Рейнан видел, как ее колотило и выворачивало наизнанку, как она выла раненым зверем и заливалась слезами, выплескивая накопившиеся усталость, страх и боль. Она впервые в жизни убила не честно загнанную на охоте дичь, а разумное, пусть и дряное существо.

— Отпусти ее, — тихо шепнул Смертоносец мечу. — Ты отомстил сполна. Отпусти.

Я долго не мог стряхнуть с себя поток видений общей кхаэльской памяти, вызванный рассказом Кхайнэ. Через что же ей пришлось пройти тогда, под влияние взбесившегося меча, даже мне, прожженному цинику, представить боязно.

Не знаю, кого я ожидал увидеть после таких новостей. Зверя с холодными глазами, бойца, убийцу. Но когда на лестнице показалась молодая женщина с безупречным вкусом, четко знающая цену своей красоте, умеющая и показать, и применить власть хищница… Сказать, что я потерял дар речи — значит, ничего не сказать. Она смотрела на меня глазами все того же котенка, но в изумрудной с золотистыми искорками глубине таился отголосок недавней войны.

Вот тут на меня, наконец, снизошло понимание планов Кота. Воедино сходилось все: и чувства, и дипломатия, и цели высшего мага, которому важно было соблюсти общий баланс Колеса. Он прихлопнул даже не двух, как говорят люди, а нескольких зайцев разом. Мне остается только снять перед ним несуществующую шляпу.

Смеяться будете — я не знал, как с ней следует заговорить, как себя повести. Это вам не ребенок, которому любая прибаутка-сказка в радость. Она наверняка знала не один десяток поклонников, еще один среди многих ей будет попросту скучен. Нужен ли ей самой этот союз или, став взрослой, она думать забыла обо мне? Да и я настолько отвык давать волю чувствам, что просто-напросто забыл, как это делается. А Запечатление сработало в полной мере, и я по-настоящему любил ее.

Но Илленн ринулась в бой первой. Да так, что от моей защиты не оставила камня на камне. После ее танца я сдался. Дошло — без этой рыжей особы не жить мне. Вот только с Зиеррой они не сойдутся. И появление при дворе этой красавицы повлечет за собой серьезные неприятности, покушения, сплетни, подставы и прочие радости придворной жизни. Придется серьезно напрячь Фица с обеспечением ее безопасности.

Я из последних сил соблюдал приличия, говоря себе, что не имею права, будучи принятым в семью, позорить единственную дочку наставника… А кхаэли опять перевернули все с ног на голову! Явившись с такими подарками, моя рыжая открыто и нагло заявила: «никакой я не посол, а самая, что ни на есть настоящая твоя невеста!»

В тот же вечер весь дворец от сплетен встал на уши.

Время летело. Дни проносились, как часы. Повседневная государственная рутина — страшная вещь. У монарха времени на себя не остается. Даже так называемые «развлечения» — балы, охоты, выезды и прочая канитель — затеваются ради политических выгод, договоров, светской показухи и так далее. Ни радости, ни удовольствия от них никакого, одна нервотрепка. Но теперь я мог не замечать этой насквозь прилюдной части своей жизни. А точнее, находить в ней хоть что-то приятное.

Илленн честно старалась вникнуть в тонкости дворцовой жизни и своих обязанностей. Ей было сложно. Ее народ не привычен к постоянному притворству. Повседневная жизнь кхаэлей проста и естественна, как течение реки, они почти не обременяют себя условностями. Но ее положение обязывало ко многому. И приходилось играть роль светской львицы, невзирая на собственное отношение к подобному времяпровождению. Незаметно смотревшие за ней ребята Фица ограждали от нежелательного и чрезмерного внимания, играли роль галантных кавалеров и хоть как-то скрашивали для нее салонные вечера.