Или…

Я прислушался к себе. Где-то внутри, не в животе даже, а выше, потихоньку шевелилась сосущая ледяная пустота.

Врезал в сердцах кулаком по столешнице, и тут же взвыл от внезапной резкой боли, отдернул руку, удивленно переводя взгляд с разнесенного в щепки дерева на обожженную кисть и обратно. Там, куда сквозь прикрытые ставни случайно упал луч раннего солнца, кожа потемнела и начала слезать. Но боль почти тут же сменилась зудом, и ожог сошел за минуту. А вот чувство странного голода наоборот начало медленно нарастать, и вместе с ним — раздражение. Я сижу тут, как дурак, жду, пока какой-то хлыщ с невнятными намерениями милостиво скажет мне «можно»! А кто ему дал такое право?!

«Хорош нарезать круги по крышке собственного черепа вверх ногами, — вдруг всплыл внутренний голос. — Некромант прав и до какой-то степени полезен».

Полезен, спору нет… Но меня в этой ситуации откровенно забыли спросить!..

Не знаю, чем закончилось бы это ожидание, но со второго этажа послышалась возня, ровное дыхание сменилось сопением, шорохами и шлепаньем ног в тапочках. Эдвин изволил проснуться. Я набрал воздуха в грудь, выдохнул, усилием воли успокоился и уставился на лестницу.

«Да-да, правильно».

Что за шуточки?!

«Все узнаешь у Колонн».

Ладно…

Сонный некромант растерял половину лоска, и было хорошо видно, на каком боку он спал — холеная физиономия несла на себе отпечаток подушки.

— Доброе утро, — поздоровался он не глядя. — Дашь мне полчаса, чтоб хотя бы умыться и что-то съесть?

— У меня есть выбор? Но, если будешь долго возиться, я съем тебя.

Тут его взгляд упал на стол. Проняло.

— Пятнадцать минут!

Я не сдержал смешок, когда он рысью дунул на кухню. Самому мне ничего подобного не требовалось — тело не проявляло каких-то желаний и нужд кроме голода. И то я сомневался, что его можно утолить чем-то кроме сырого мяса или крови. Меня покинула боль в постоянно затекавшей в последний год шее, намеки на ломоту в суставах, несварение желудка и прочие не смертельные, но малоприятные «радости жизни». На смену им и ночному отупению пришли бодрость, ясность и сила. Я не сомневался, что переломить железный прут двумя пальцами не составит труда.

Некромант пробегал мимо меня еще пару раз — я не шевелился. Явилась прислуга: девочка-горничная, садовник, он же конюх и кухарка — тучная громогласная особа. Стало шумно, острые резкие запахи ударили в нос. Я невольно зашипел и не дал Эдвину пуститься в пространные объяснения, бесшумно выйдя к людям сам.

Как это оказалось просто — мысленно сказать «люди», исключив себя из их числа.

— Если будешь шуметь, вопить, скандалить, пререкаться и так далее, — тихо сказал я вмиг побледневшей кухарке, не выходя из тени дверной арки, — то моим завтраком станешь ты. Поняла?

Женщина молча закивала, глядя на меня выпученными глазами, девчонка с писком спряталась за ее спиной и вцепилась в юбку. Садовник почесал плешь на макушке. Эдвин многозначительно промолчал.

— То же самое всех касается. Не раздражайте мой слух воплями.

— Каин мой ученик, — вмешался Эдвин. — Он поднят этой ночью и проведет здесь какое-то время. Правила вам известны, и я надеюсь, вы помните, что означает недавнее поднятие. Будьте добры следовать его пожеланиям, чтобы мне не пришлось нанимать новых слуг.

Все трое закивали еще дружнее.

— Идем, — бросил он мне и шагнул в сторону подземного хода. Я не стал задавать вопросов при слугах и двинулся следом за ним.

Служки стояли все там же, в тех же позах и двинулись за нами только по знаку некроманта. Я шел, все отчетливее ощущая тепло его тела и запах. Биение крови притягивало, навевало мысли о том, какова она на вкус…

— Каин, держи себя в руках. Я веду тебя как раз к завтраку.

— Чем ты их кормишь? — спросил я, чтобы хоть как-то отвлечься.

— Остатками с ритуалов или ненужными, лишними жертвами.

Звучало… мерзко. Жрать объедки божка…

— И меня тоже?

— А что тебя не устраивает? Это удобно, жертву никто не хватится. Тем более, что многих сюда приводит сама родня.

— То есть? — я был неприятно удивлен.

— Да то и есть. Беднота продает лишних детей Храму, они ж плодятся, как как феайны по весне. Мало кто знает, как правильно избегать беременности, лишние рты кормить нечем, вот и сбывают с рук. Скажи еще, что ты не знал.

— В моих землях жрецы охотятся за другими, — буркнул я.

— Провинция есть провинция. Невозможно уследить, чем занимаются местячковые храмы…

— Охотой на полезных людей! — я рыкнул, не сдержавшись, и сам удивился гулкому рокоту голоса. — Объясни мне, что дает эта ваша вера, что это за бог такой, который постоянно требует крови? Неужели людей за такую цену можно задурить пустыми обещаниями?

Некромант как-то странно дернулся и сбился с шага, будто я его ударил, потянуло едким страхом. Его зомби подобрались и синхронно повели головами.

— Купить обещаниями можно кого угодно, — прохрипел Эдвин. Его голос заставил меня насторожиться и замереть на месте. Чутье зашептало об опасности и необходимости держать ухо востро с этим человеком. Поднять-то он меня поднял, но что помешает убить, как только я перестану быть нужен?

«Спокойно. Не подавай виду, что заметил».

Опять эти странные «не мои» мысли…

«Объясни, что происходит!»

«Позже. Когда ты придешь к Колоннам, и мы сможем поговорить».

«Я его сожру сейчас».

Но внутренний голос не ответил. Я шел за некромантом по коридору, чувствуя, как приближается тяжелая удушливая мощь накачанного молитвами и верой Собора и встает дыбом несуществующая шерсть на загривке. Туда не хотелось идти, и я невольно замедлял шаг, старался издавать как можно меньше шума, прислушивался к шепотам из темноты боковых коридоров. Голод пробуждал и обострял инстинкты. Даже служки начали держаться подальше от меня. Некромант нервничал и поминутно оглядывался, а серебристая дымка в его глазах то и дело отдавала какой-то мутной больной зеленью. Чем дальше, тем больше мне хотелось покинуть это место.

— Ты учишься, это хорошо, — снова заговорил некромант нормальным спокойным тоном. — Беспечный вампир — мертвый вампир. Запомни несколько главных правил. Тебе необходима кровь и та энергия, которую она дает в концентрированном виде. Обычная пища для тебя бесполезна, хотя, возможно, вкус ты почувствуешь, почему бы и нет… В первые месяцы опасайся солнца, прямые лучи сожгут тебя. Потом, возможно, став сильнее, ты сможешь без опаски передвигаться днем. И главное, не позволяй никому пробить себе сердце! Это кончится печально. А в остальном тебя очень трудно убить, почти невозможно. Но всегда, слышишь, всегда будь настороже и никому не доверяй. Даже мне! Особенно мне… — последнюю фразу он произнес так тихо, что, будь я человеком — не расслышал бы.

— Хорошо, я запомню.

Мы шли уже по «обжитым» подземельям. Света стало больше, запахи и звуки изменились, ушло ощущение чужого пристального взгляда. Зато появился запах крови, плотный, металлический, со сладковатым привкусом… Я невольно втянул носом пьянящий воздух.

— Жди здесь.

Меня оставили в небольшом, тускло освещенном чадящими факелами зале с испещренным странными ассиметричными узорами полом. Метаться туда-сюда не было смысла, я замер, стараясь улавливать малейшие звуки. Кажется, восприятие времени изменилось. Я чуял его ход, но голодное нетерпение ушло, сменившись спокойным ожиданием. Пустота внутри все так же грызла, но я знал, что пища приближается и волноваться не о чем.

Я ждал. Но при этом совершенно не представлял, как правильно убить добычу и нужно ли ее убивать…

Стоило довериться инстинктам.

Спустя вечность застывшего времени, рука некроманта втолкнула в зал жертву и захлопнула толстую дверь. Лязгнул засов.

Я повернул голову.

Девчонка в обносках взвизгнула и шарахнулась прочь, ударилась о стену, завизжала еще громче.

Что ее так напугало? Неужели только немигающий взгляд?