— Можете забрать его вещи и коня. Мне нужно только тело. Давайте шустрее, у меня мало времени. Плату вам принесет служка.

Отступив на пару шагов, он молча и презрительно наблюдал, как смерды потрошат добычу, раздевают труп и переругиваются за каждую мелочь. Повинуясь короткому жесту, из портала рысью выметнулись двое храмовых служек в белых рясах. Вручив убийцам плату, они подняли тело на руки и так же быстро скрылись. Мужчина развернулся и так же молча ушел обратно в портал, закрыв его за собой. Только флегматичный, приученный к крови конь пофыркал, покивал головой да переступил копытами, словно сожалея об участи хозяина.

***

Мортаниус, некромант Круга Девяти, спешил. Сбросив плащ, и оставшись в привычной рабочей одежде, он направился прямиком к своей лаборатории, велев молчаливым безъязыким служкам следовать за ним. Неумолимое время начало свой отсчет, и его оставалось катастрофически мало. Со смертью Наследника механизм Выбора снова запущен. Если Колонны оповестят о наложении новой Печати на нового ребенка, вся безумная афера закончится, так и не начавшись. Оставалось всего несколько часов. И за эти несколько часов Наследник должен подняться.

Работать надо тихо и быстро, чтобы девчонка-недоучка Джул ни о чем не узнала и не проболталась Мобиусу.

А он надежно спрячет и взрастит свое сокровище, свой козырь. Если успеет. Периоды ясного разума становятся все реже, все короче.

Тем забавнее будет наблюдать, как Круг побегает, спасаясь от своего Главы. Они уже нервничают, не в состоянии найти его, и не понимая, что происходит. Впрочем, кто нервничает, а кто давно слетел с катушек и на все наплевал.

Мортаниус рывком распахнул двери в ритуальный зал глубоко в подземельях под кафедральным собором Авернуса. Но нет, это было не то помещение, в котором Круг обычно собирался на общие ритуалы и казни. Это — личное рабочее пространство служителя Смерти, любовно обустроенное и вылизанное едва ли не до стерильности. Никакого лишнего сбивающего фона, ничего мешающего или ненужного. Кристаллы и светильники, добытые из руин Древних, давали ровный голубовато-белый свет. Гладкий до зеркальности пол, округлые стены, двери и сводчатый потолок были покрыты замкнутой вязью рун, формировавшей полную защиту помещения и скрывавшей его от посторонних. Уже готовая алтарная плита, напитанная Силой и тускло светившаяся глифами, ожидала свою жертву. На краю ее стояла резная шкатулка черного дерева. Из-под крышки сочились тонкие струйки сизого тумана.

Дверь закрылась за служками и слилась со стеной. Они опустили тело на алтарь, обломили и вытащили стрелу из горла и отступили, замерев у стены. Мортаниус приблизился, в его руке возник атам, вырезанный из берцовой кости Древнего. И символы один за другим начали ложиться на кожу убитого. Точно, четко, едва касаясь кончиком клинка еще сохранявшего остатки тепла тела, некромант наносил черты и линии, нехитрые простые знаки древней речи, и они вспыхивали серебром, соединяясь с узором на алтаре. Работа спорилась, подгоняемая временем и отчаянным желанием. Мортаниус не допускал ошибок. Слишком высока цена. Слишком многое поставлено на кон. Но что толку зря переживать, сбивая руку?

И острие продолжало вырисовывать безукоризненные знаки. Вот последние легли на лоб и щеки мертвеца. Вот атам легчайше взрезал плоть и кости, вскрывая и без того проломленную грудину окончательно. Вот вырезано пробитое сердце, уже ненужное и бесполезное. Мортаниус отложил комок мяса в сторону, отложил атам и бережно открыл шкатулку.

В ней билось сердце иное. Древнее. Черное. Живое иначе. Способное дать новую, иную жизнь. Сильную жизнь, несокрушимую.

Мортаниус взял с подложки трепещущую, прохладную плоть. Пришло время исправлять старые ошибки и платить по счетам. Всем им. Сердце Тьмы — достойный дар Наследнику, самый важный дар во имя исполнения старых пророчеств.

Ведь все пророчества мы создаем сами.

Сердце легло на положенное место. Удар, другой… Замерло. На долгие томительные мгновения звенящей тишины, словно имело собственную волю и размышляло, стоит ли принять сосудом предлагаемое тело.

И… Забилось.

Уверенно. Ровно.

Серебристая дымка сгустилась, потекла, глифы налились мощью и засияли топазовым холодным огнем. Плоть стремительно менялась — срастались кости, затягивались раны, уплотнялись и становились суше, рельефнее мышцы, побледнела кожа. Смерть выбелила волосы, заострила и сделала четче черты уже оплывавшего от возраста лица. Прорезались кинжальные когти, заострились уши, между полуоткрытых губ показались три пары клыков — две на верхней челюсти, одна на нижней. Волна метаморфоз катилась по телу, сотрясала его мелкими судорогами. Но прежде, чем зверь очнулся, Мортаниус положил ему на грудь перстень с пылающим кровавым рубином, возвращая на место душу.

Последний всплеск леденящего пламени выгнул нагое тело дугой, когти скрежетнули по камню, оставляя на нем царапины.

И новорожденный вампир открыл глаза. Моргнул. И желтый звериный блеск боевого оборота пропал, уступив место холодной прозрачной голубизне.

— Здравствуй, Каин, — произнес Мортаниус, любуясь своим творением.

Сначала пришло внимание. Мягкое и ненавязчивое, оно разбило мрак небытия, искоркой скользнуло по еще дремлющему сознанию и пропало, оставшись легким напоминанием где-то за тонкой гранью абсолютной тишины.

Потом холодная волна завершающих метаморфоз встряхнула, взбодрила и заставила открыть глаза.

— Здравствуй, Каин.

Где я? Кто я? Это мое имя?

Память молчит в первые минуты. Я поднимаю руку и смотрю на свою ладонь с затухающими тонкими линиями, на черные когти, на неестественно белую кожу. Я не чувствую ни жары, ни холода, ни неудобств от камня, на котором лежу.

А потом я понимаю, что умер. И меня поприветствовал тот, кто… нет, не воскресил, лишь дал жизнь в смерти. Создатель?

Можно и так назвать. Наверное.

Сажусь. Смотрю на него. Так… странно. Немаленький мужчина кажется хрупким. Мне стоит сжать пальцы на его запястье — и оно превратится в кашу. Мне достаточно сбить его с ног, чтобы он переломал себе все кости. Я чую его теплый резкий запах, смешанный с незнакомыми притираниями и… маслом для волос? Какая дрянь. Это портит холодную чистоту вокруг.

Занятно… Я ощущаю запахи, но мне не нужно дышать. Стоит сфокусировать взгляд, и я могу различить каждую выбоинку, каждую трещину на камне стен позади создателя. Я могу услышать стук его сердца. Шум крови в венах. Дыхание.

Он меня опасается? Почему?

— Каин? Ты меня понимаешь?

Память начинает раскручиваться медленно и неохотно, словно отказываясь давать ответ на вопрос, но я настойчив.

Я — Каин де Крейдемаар, сын Лейфа де Крейдемаара и Айнес Курхе. Поместный граф города Курхаген, что на северо-западе Носгота. Род давал вассальную присягу Виллендорфским монархам Львиной династии. Я обязан являться ко двору по первому требованию своего сюзерена и по первому же требованию выставлять ополчение, за что городу обещана защита и помощь. На деле свои земли я всегда защищал сам. Королевских войск и сборщиков податей в наших краях не видели уже лет сто. Я, как и мои предки, полагался только на себя и своих людей. Я был единственной их властью, а не мифический король Оттмар, который сидит где-то там за бело-золотыми стенами и даже не вспоминает о северном захолустье. Я один бился с чумой крысиной и церковной, спасая от алтаря и костра знахарок, лекарей и травников, способных хоть как-то остановить болезнь. Я один! И чем больше докатывается слухов о безумствах магов Круга Девяти, тем больше власти забирают жрецы Хаш-Ак-Гика, принося в жертву наделенных Даром и просто знаниями, тех, кто хоть как-то облегчает жизнь людям в этой всеми высшими силами забытой стране!

Что в итоге?

Отец сожран волколаками, потому что в отряде с ним не было хоть сколько-нибудь толкового мага. Мать умерла из-за страха лекарей показываться людям на глаза. Сестра неизвестно где, и неизвестно, что с ней, и добрались ли они вообще до места, а я просто-напросто сдох, потому что каким-то ублюдкам захотелось поживы!