Переведя взгляд в сторону, Фредерик обнаружил крепкий, дубовый стол, пару грубо отесанных стульев, небольшую соломенную лежанку, судя по всему, точно на такой же сейчас лежал и он сам и потрепанную ширму, за которой переодеваются знатные дамы, явно когда-то пришедшую в негодность и выброшенную из богатого дома за ненадобностью.

Это и был весь скудный интерьер Богом забытого места, но всё же, здесь было куда лучше, чем в заснеженном лесу, находясь на волосок от смерти, чувствуя на своём горле горячее дыхание голодного хищника.

Желая осмотреться получше, король принял несколько тщетных попыток подняться с кровати, но силы, некогда оставившие его, до сих пор не вернулись, к тому же, он явно ощущал сильнейший жар ,ужаснейшей мигренью отдающийся в голове.

“Как я попал сюда”? - задавался он немым вопросом. “Кто хозяин этого дома? Возможно, тот самый незнакомец, что спас меня в лесу?”

Словно по волшебству, будто слыша его тайные мысли и так сильно мучающие вопросы, дверь хижины отворилась и на пороге появилась всё та же фигура, облаченная в чёрную мантию с глубоким капюшоном.

Не удостоив своего гостя и взгляда, она тихо прошла по комнате и с трудом поставила на стол огромную корзину, явно чем-то наполненную.

- Назови себя, - стараясь придать голосу твёрдость, с трудом выдавил мужчина, - Я король этих земель - Фредерик IV, знай, с кем говоришь прежде чем отвечать.

Буквально на мгновение черная фигура замерла на месте, а затем, ловко развернувшись на каблуках, резко скинула с головы капюшон.

- Мэрилин, - гордо произнесла явившая себя свету женщина, - Зовите меня Мэрилин, Ваше Высочество, если так будет угодно.

Хозяином этого одинокого, убогого и запущенного места, Фредерик мог представить кого угодно: старую ведьму, монаха отшельника, или, на худой конец, бандита - беглеца, но точно не столь дивное создание, что сейчас стояло перед ним.

Прекрасная молодая дева его возраста, с зоркими, пытливыми угольками карих глаз, обрамленных густыми и пышными ресницами. Её длинные, черные волосы завивались в тугие кольца и доходили до самой поясницы, а пухлые, розовые губки были плотно сжаты, что свидетельствовало о крайней напряжённости.

Высокая, пожалуй немногим ниже него самого, с превосходно сложенной фигурой и приятно округлыми формами там, где это и было необходимо.

Будь эта девушка во дворце, одетая в парчу и шелка по последней моде, она, наверняка бы, сразила немало мужских сердец, найдя для себя весьма выгодную партию.

- Ты здесь живёшь одна? - предпринимая тщетные попытки подняться с лежанки, спросил король.

- Одна, - быстро ответила она, а затем печально добавила, - Теперь одна.

Облокотившись на левую руку, Фредерик оторвался от соломенные тюфяка, но не в силах удержать равновесие, грузно рухнул на прежнее место, гневя и проклиная своё бессилие.

- Вы очень больны, - тут же поспешила на помощь своему новому постояльцу хозяйка, - и у Вас сильный жар.

Резво скинув с плеч некогда заснеженную мантию, девушка подбежала к королю и помогла ему устроиться поудобнее, шепча и причитая что-то на незнакомом ему диалекте.

- Лежите смирно, мой король, - подкладывая мужчине подушку под голову, ласково приказала она, - Я ходила многие мили туда, где в высоких сугробах не осмелилась пройти ни одна живая душа и с северной стороны Чёрного дерева добыла мох, что растет лишь там. Из него получится отличный отвар, благодаря которому, вы очень скоро поправитесь и встанете на ноги, а пока отдыхайте.

Мэрилин положила свою прохладную, после улицы, ладошку на лоб Фредерику и он тут же почувствовал насколько, должно быть, горяч был сейчас, если эта рука казалась ему редчайшим блаженством из массы доступных и неизвестных благ.

Не покидая своего места, девушка чуть дернула рукой и спустила её немного ниже, спасительно охлаждая пылающие щеки. Правитель чувствовал под её нежной кожей свою, успевшую отрасти, колючую щетину и где-то в бреду и забвение понимал, что провел здесь более одного дня.

Глаза от неожиданной и приятной истомы сами собой стали закрываться и король провалился в глубокий, но тревожный сон, наполненный с лихвой событиями произошедшими накануне, а может и нет.

Огромные волки в его сознании, могучими исполинами возвышались на том злополучном пригорке, пересечя который, обратного пути для них уже не было. Они злобно выли и скалили свои острые, желтые клыки, словно это могло напугать охотников ещё больше.

Затем картина резко сменилась и он уже верхом на Стефане быстро преодолевал снежные преграды и лесные опасности, не желая уступать, а еще того хуже, проиграть пари Лорану.

Трофей, который каждый из них так мечтал добыть, весело уносился вдаль, молниеносно увеличивая расстояние, а вместе с ним таяла и надежда на бравое хвастовство.

Через мгновение, непонятный белый туман густо опутал всё пространство вокруг, а когда он рассеялся, также неожиданно, как и появился, то наездники увидели своего оленя, лежащего в горячей луже собственной крови, а вокруг всё ту же стаю неуёмных убийц, готовых вонзить в них клыки в любую секунду.

- Прощай, мой друг, - звучал в голове обречённый голос Лорана, - Прости меня и помни.

Злобно ощетинившись, звери намеревались сделать свой последний бросок, но от чего-то медлили. Будто ожидая команды, они с жадностью смотрели на нерадивых путников и грозно рычали.

Внезапно, где-то вдали послышалось прекрасно, мелодичное пение и не было ему равных из всех голосов, что доводилось слышать за всю свою жизнь королю.

Оно раздавалось всё громче и громче и, казалось, словно дикие сирены осели здесь, в заснеженных лесах Оскольда, покинув тёплые камни своих южных побережий. Таинственное пение манило и завораживало, разжигая в душах и телах столь вольные мысли и желания, что через некоторое мгновение, король стал смущаться собственным думам и помыслам, крепко опутывающим разум.

- Должно быть, это Лесная Фея, - пояснил где-то вдалеке Лоран, - нянюшка рассказывала мне про них. Они прекрасны, словно богини и опасны, как ненастье на море, когда в не укрытой лодке ты остался совершенно один.

- Фей не бывает, - машинально ответил Фредерик, легонько пришпоривая своего коня вперед и не отдавая отчета в том, что единственное, чего он сейчас желал, это оказаться рядом с обладательницей этого дивного голоса, чтобы она из себя не представляла.

Позабыв о стае голодных хищников, что по-прежнему возвышалась на пригорке, дожидаясь своего часа, быстром олене и даже лучшем друге, король шел только вперёд, ведомый лишь мелодичными переливами ангельского голоса, но сегодня сама судьба явно благоволила ему.

Не успел он отдалиться от Лорана, с восточной стороны леса показалась стройная, точеная фигура женщины, а пение только усилилось.

В один миг вся стая озлобленных зверей повернула свои устрашающие морды в её сторону и громко завыла.

Насмерть перепугавшись за столь хрупкое создание, король был готов в любую секунду броситься вперёд и закрыть её собственной грудью, пусть даже это и будет его последнее мгновение на земле, но этого не требовалось.

Увидев незваную гостью, волки, как будто разом, присмирели, все дружно завиляли хвостами, а некоторые из них и вовсе легли на снег, в знак абсолютного спокойствия.

Женщина приближалась и вот Фредерик уже отчётливо мог разглядеть знакомые его взору черты Мэрилин. Она смотрела на него, продолжала свое пение и слегка улыбнулась и всё, что хотелось ему сейчас - прокричать:

- Я люблю тебя, Мэри! Люблю!

Странное наваждение влекло его всё сильнее, песня становилась громче, ощущения под пальцами реалистичнее. Резко вырвавшись из опутывающего разум сна, мужчины распахнул глаза и увидел её, спокойно сидящую на краешке его тюфяка и тихо поющую ту самую песню.

- Что-то страшное мучило вас во сне? - ласково спросила она.

- Мой сон был не страшен, - замечая глиняную миску у неё в руках, ответил он, - но отпечаток свой на мне, несомненно, оставил. Ты пела здесь, а я видел тебя там и песня твоя была лучшей усладой.