В целом, утром город нравился ему больше, чем вечером или, боже упаси, днем, когда вокруг было полно людей, машин, шума и вони, но, из-за того, что он любил поспать и особых дел по утрам у него обычно не бывало, молодой человек лишь изредка видел этот лик мегаполиса. Водитель объявил следующую остановку, и Глеб задумался о том, каково это, каждый день гонять туда-сюда на трамвае. Уж с такой-то работой наверняка увидишь город во всех его ипостасях – нарядный, сверкающий вывесками центр, новые спальные районы с их серым однообразием многоэтажек, угрюмо-желтые старинные квартальчики, которые, как пить дать, скоро снесут и застроят стеклянно-бетонными великанами, неприветливые промзоны, и совсем деревенские окраины и пригороды. От этих мыслей ему захотелось сейчас же все переиграть и вместо медцентра поехать в депо, и записаться на курсы водителя трамвая. Глеб поиграл немного с этой мыслью, но в итоге (не без сожаления) отмел ее – ему пришлось бы учиться, а значит, финансовое положение поправить удалось бы нескоро. Да и кто его знает, какие там условия да какие требования – может статься, он там и не нужен вовсе. Глеб рассердился сам на себя за то, что мечтает о всяких глупостях, и уверил себя в том, что раз за разом ездить по одному и тому же маршруту должно быть скучно до тошноты. Так закончилась его трамвайная карьера. Несостоявшийся коллега-водитель объявил его остановку, и через минуту-другую Глеб бодро выскочил на улицу. Еще немного – и вот он уже стоит в очереди в регистратуру и объясняет умеренно приветливой девушке в белоснежном халате, что сидит за стойкой, в чем дело. Та вручает ему карточку и показывает, куда идти. Глеб благодарит ее и идет, куда сказали.

– Кто на кровь крайний? – спросил он, окинув взглядом хмурую толпу, собравшуюся у дверей кабинета. Серые, невыспавшиеся люди вперили в него пустые взгляды. Никто не проронил ни слова, и лишь мужчина средних лет огляделся и, чуть помедлив, сказал:

– За мной девушка занимала, отошла куда-то. Держись пока тут, что ли…

Глеб кивнул и отыскал себе местечко у выкрашенной в ядовито-зеленый цвет стены. Подошли еще люди и заняли за ним. В закутке перед кабинетом скапливалось все больше народу, стало душно и шумно. Напряжение нарастало, но тут начался прием и очередь понемногу задвигалась. Принимали быстро, и Глеб с надеждой подумал, что скоро освободится и сможет пойти домой, досыпать самые сладкие утренние сны.

Неожиданно в закуток впорхнула девушка. Она была небольшого роста – почти на голову ниже Глеба, худенькая и стройная. Одета незнакомка была в красную клетчатую рубашку и узкие темно-синие джинсы. Ее волосы отливали бордовым, а на бледном лице темнели большие карие глаза. Казалось, девушка явилась из какого-то другого мира, где царило вечное лето, а жизнь всегда была в радость: девушка солнечно улыбалась и буквально источала энергию и бодрость. Глеб поежился – ему вдруг стало очень неуютно, и он еще сильнее захотел домой, спать. Мужчина, за которым он занимал, пихнул его локтем и показал на незнакомку:

– Вот, это она за мной была.

– Ой, вот вы где! – жизнерадостно воскликнула девушка. Она неловко повернулась и едва не растянулась во весь рост на казенного вида серой плитке, покрывавшей пол. Она резко взмахнула руками, и ее ладонь рассекла воздух в паре сантиметров от Глебова носа. Молодой человек невольно вдохнул легкий, чуть сладковатый цветочный запах, напомнивший ему о весне, и запоздало дернулся.

– Вот, он за тобой занял, – ухмыляясь, сказал мужик и указал на Глеба. Девушка повернулась к молодому человеку, и их взгляды встретились. Все еще пылая от возмущения, молодой человек заметил, как в омутах карих радужек незнакомки явно сверкали озорные золотистые искорки смеха. Девушка быстрым движением прикрыла рукой рот и, едва сдерживая нахально рвущийся наружу смех, пробормотала «Простите!». Девушка убрала руку, и перед ним засияла белозубая улыбка. Ее взгляд смягчился, и Глеб нервно кивнул.

Девушка уселась на освободившуюся скамейку и погрузилась в свой телефон. Глеб то и дело украдкой поглядывал на нее. Возможно, дело было лишь в том, что молодой человек уже устал ждать своей очереди и его охватила скука, а может и в том, что вокруг в принципе больше не на кого и не на что было смотреть, но незнакомка казалась ему чертовски привлекательной. Остальные пациенты выглядели так, будто готовы разорвать тебя на части, если ты сделаешь хоть одно неверное движение – такое, которое они могут истолковать, как посягательство на их место в священной очереди. Девушка же была подобна тому самому единственному лучу солнца, который пробивается сквозь хмурые тучи, чтобы озарить задубевший, покрытый белым саваном мир, согреть и оживить его.

Глебу очень хотелось подсесть к ней и заговорить о чем-нибудь, о чем угодно, но он сдержался – ему неприятно было заводить знакомство под прицелом пары десятков неодобрительных взглядов. Пока он так мучился, подошла очередь девушки, и она зашла в кабинет. «Ну, вот и все, – подумал Глеб, тихонько вздохнув. – Ну и ладно». Луч света снова скрылся за тучами, и мир опять погрузился в знакомый леденящий мрак, в привычную февральскую серость.

Девушка вышла буквально через минуту. Что бы с ней там ни делали, она не утратила живого, теплого сияния, переполнявшего ее. Глеб поднялся на ноги, чтобы войти в кабинет, и его взгляд вновь поймал взгляд незнакомки. Та снова улыбнулась. Глебу показалось, что она сейчас ему что-то скажет, и он замешкался, застыл посреди коридора. Девушка удивлено вздернула бровь.

– Ну, кто там следующий? Идите уже! – раздался сердитый возглас, и Глеб заспешил в кабинет, стараясь не смотреть на других людей в очереди, а незнакомка исчезла где-то за поворотом коридора.

Вся процедура оказалась сущим пустяком: румяная пышнотелая медсестра усадила Глеба на стул, кольнула (совсем даже не больно) и быстро выкачала нужное количество крови в пробирку. И ради этого надо было вставать в такую рань, ехать через полгорода и ждать в очереди? Глеб был обескуражен, но, так или иначе, дело было сделано. Приходите за результатами через три дня. Глеб кивнул, поблагодарил медсестру и вышел.

В коридоре, уже на пути к выходу, Глеб снова столкнулся с той самой девчушкой. Незнакомка была явно чем-то озадачена: она смотрела то в свою карточку, то на таблички у кабинетов. Увидев молодого человека, она опять одарила его своей очаровательной улыбкой, и у него в груди что-то екнуло.

– Ой, а вы мне не поможете? – неожиданно спросила она, протягивая ему карточку. – Не могу никак разобрать, что тут написано.

Глеб расцвел в улыбке. Он с готовностью взял у девушки из рук бумаги и уставился на каракули, которые ввели незнакомку в ступор. Соотнести странные, струящиеся символы с известными ему буквами и цифрами было сложно, но Глеб справился:

– Это… это два… нет, семь… и… – он медленно продвигался по извивающейся надписи. – …гинеколог… да, точно. Гинеколог, седьмой кабинет, – сказал он, поднимая глаза на девушку. Та ойкнула и густо покраснела, так что лицо ее стало почти такого же оттенка, что и волосы. Она пробормотала слова благодарности и выхватила у Глеба свою карточку. Тот тоже немного смутился – вот поэтому-то в больницах люди и не знакомятся, слишком велик шанс узнать друг о друге лишнее. И все-таки он не сдвинулся с места, в надежде, что сейчас ему в голову придет что-нибудь остроумное и необидное, что позволит разрядить обстановку и завести нормальный разговор. Однако в голове было пусто, как в воздушном шаре. Щелкни по ней сейчас, и она наполнит все вокруг колокольным звоном. Девушка заметила, что молодой человек медлит, и стрельнула в него жгучим, хоть и смущенным, взглядом.

– Вы-то все уже? – спросила она.

– Да, слава богу! – выпалил Глеб.

– Везет! – искренне, но по-доброму позавидовала ему девушка. – А мне еще эта пакость осталась…

Она резко оборвала фразу и снова залилась густым румянцем.

– Вы, кстати, не знаете, где этот седьмой кабинет? – торопливо сказала она, стараясь не встречаться взглядом с молодым человеком.