Свободной рукой он пошарил под кровлей и вытащил узкий закупоренный пузырек с темной жидкостью.

— Ну, мисс Кэт, — проговорил колдун, вытащив зубами пробку из пузырька и поднося его к губам обезумевшей от страха девушки, — хлебни-ка. Не бойся. Вреда тебе не будет. Даже лучше станет. Ну, пей!

Бедная девушка инстинктивно отпрянула назад, но колдун схватил ее за волосы и, накрутив на свои костлявые пальцы роскошные, шелковистые пряди, откинул ее голову. Сунув Кэт в губы горлышко пузырька, Чакра разжал ей зубы и заставил выпить часть его содержимого. Кэт покорно проглотила напиток. Даже если бы она знала, что это смертельный яд, она и тогда не в силах была бы оказать ни малейшего сопротивления.

Но в узком пузырьке была не отрава, хотя действие напитка весьма походило на действие яда, ибо Чакра заставил Кэт выпить сок калалуэ, то есть дал ей сильнейшее снотворное средство.

Уже через несколько секунд по лицу девушки разлилась смертельная бледность, по телу прошла мелкая дрожь, мускулы расслабились, и Кэт упала бы на пол, если бы колдун вовремя не подхватил ее. Казалось, не сон, а смерть сковала тело несчастной.

— Так… — проговорил колдун. — Теперь, моя красавица, ты будешь мирно спать, пока я тебя не разбужу. Поспи-ка на свежем воздухе — там тебя Джесюрон не заметит, а то еще, чего доброго, старый разбойник сам на тебя позарится.

Чакра поднял Кэт на руки и вынес ее из хижины.

У входа он остановился и огляделся, как будто ища, куда положить свою ношу. Луна уже поднялась над горизонтом, и ее бледные лучи проникли в мрачное ущелье. Неподалеку от хижины росло несколько низких кустов. Туда и направился было Чакра, но, взглянув на водопад, передумал. Ему пришло в голову другое.

Он подошел к самому подножию утеса, с которого свергался водопад, и, покрепче охватив безжизненное тело девушки, шмыгнул за пенящуюся водяную лавину.

Через несколько секунд страшный горбун снова появился на берегу, но уже один. Услышав новый сигнал, колдун направился туда, где был привязан челнок.

Едва выбравшись из ущелья, Чакра тут же увидел Джесюрона. Работорговец был в состоянии сильнейшего злобного возбуждения. Он метался среди деревьев, то и дело стуча зонтом оземь, и непрерывно восклицал:

— А, черт возьми! Черт возьми!

Он был просто сам не свой.

— Что еще стряслось, масса Джек? — Колдун подошел к Джесюрону. — Я слышал, вы четыре сигнала дали.

— Да-да! Дела из рук вон плохи. Что ты там копался столько времени?

— Спал, масса Джек.

— Спал? А как же это ты услышал все четыре сигнала?

Чакра несколько смутился:

— Да первый-то мне послышался как бы во сне, а от второго я проснулся. Когда вы в третий раз свистнули, я вскочил с постели. А уж когда в четвертый раз…

Джесюрону было не до подробностей. Он нетерпеливо прервал Чакру:

— Ладно, теперь не время болтать. Слушай, дом Вогана горит. Тебе это, полагаю, известно? Нечего и спрашивать, кто его поджег?.. Адам? Я знаю, он там побывал.

— Надо полагать, Адам приложил к этому руку.

— Да, Адам и еще кое-кто. Скажешь, нет? Но это меня не касается, и не за тем я сюда пришел. Есть дела похуже.

— Что еще за дела, масса Джек? — с притворным, а может быть, и с подлинным удивлением спросил колдун. — Счетовод так и не вернулся?

— А, это все пустяки! Надвигается настоящая беда. Мне грозит опасность.

— Что же такое случилось, масса Джек?

— Сперва скажи, где Адам. Мне необходим он и вся его шайка.

— Они вернулись в горы.

— Давно?.. Ты не мог бы их догнать?

— Идут они не с пустыми руками — значит, далеко не ушли. А зачем вам понадобился Адам, масса Джек?

— Дело идет о жизни и смерти. Черный Дик побывал в Горном Приюте и узнал там страшные новости. Туда прискакал гонец, и от него стало известно, что оба мои касадора схвачены. Захватили их марон Кубина и этот неблагодарный негодяй, Герберт Воган. Касадоров обвиняют в убийстве Лофтуса Вогана.

— А вам-то чем это грозит, масса Джек? Что тут для вас опасного?

— Что опасного? Неужели сам не видишь? Думаешь, если касадоров начнут допрашивать, они станут держать язык за зубами? Как бы не так! Они меня выдадут, и тогда меня арестуют, я погиб! Зачем только поручил я этим тупоголовым скотам такое дело!

— Да, что верно, то верно, масса Джек. Оба они дурни.

— Ну, теперь поздно сожалеть о том, чего не поправишь. Надо принимать меры, чтобы предотвратить еще худшее. Слушай, Чакра, ступай догони Адама. И сейчас же, немедленно!

— Ладно, масса Джек. Уж постараюсь для вас — догоню. А что ему сказать?

— Ничего не говори, приведи его на Утес Юмбо. Я буду ждать вас там. Скорее же, Чакра! Беги, не жалея ног. Если не успеешь вернуться до рассвета, все будет потеряно. Беги же!

— Будьте спокойны, масса Джек. Я зря ни минуты не потеряю. Далеко он не ушел — мигом нагоню.

И Чакра уже направился было к Утесу Юмбо, но Джесюрон окликнул его:

— Постой! Я пойду с тобой вместе до утеса. Там и дождусь твоего возвращения. Домой идти мне нет смысла: все равно не засну, пока все не уладится. Слушай… пожалуй, ты все-таки скажи Адаму, для чего он мне нужен. Пускай идет прямо к Горному Приюту, а оттуда по дороге навстречу тем, кто сопровождает тело судьи. Только чтобы его никто не видел! А тогда пусть как хочет выручает моих касадоров! И сам иди с Адамом и его молодчиками, а то они сдуру могут только все дело испортить. И чтоб все были как следует вооружены! Носилки с трупом несут негры с плантации Мирная Равнина. Это ничего на значит: они мигом все разбегутся, как только вас завидят. Но с другими будет не так просто. Там Кубина и этот негодяй, Герберт Воган. Да еще громадина Квэко. И Плутон… Как, Чакра, справитесь вы с ними?

— Справимся!

— Вам надо напасть на них из засады.

— А если мы кого-нибудь из них подстрелим?

— Это сколько угодно. Главное, чтобы касадорам удалось бежать.

— А почему бы их просто не укокошить? Ведь надо ж быть такими дураками, чтобы попасться!

— Нет, Чакра, убивать их не следует. Они мне еще пригодятся. Посули Адаму щедрую награду. Я не поскуплюсь, только бы вы обстряпали мне это дельце чистенько.

— Ладно, масса Джек, положитесь на нас с Адамом. Мы не оплошаем.

И с этими словами Чакра зашагал за Джесюроном к Утесу Юмбо.

Увидев мертвую, как он решил, Кэт, Герберт Воган в порыве горя издал душераздирающий вопль, бросил ружье и опустился на колени перед телом. Приподняв голову девушки и глядя в ее дивное даже в смерти лицо, Герберт прижался к нему и не переставая целовал холодные, бесчувственные губы, как будто надеясь жаром любви вернуть ей жизнь. Он забыл о стоявших рядом темнокожих охотниках. Они же, из уважения к его горю, хранили полное молчание. Никто не проронил ни слова, ни звука. Только у Кубины вырвалось рыдание. Он оплакивал трагическую кончину только что обретенной сестры.

Не скоро смог Герберт оторваться от любимого лица, долго еще осыпал он его нежными поцелуями. В первый и в последний раз целовал он эти губы. Факел Кубины почти догорел. И только тут, заметив, как замелькало угасающее пламя, Герберт опомнился и бережно опустил на землю голову Кэт. Поднявшись на ноги и слабо махнув рукой товарищам, он понуро зашагал к выходу.

Осторожно подняв девушку, мароны понесли ее к хижине и там положили на бамбуковый настил. Сами они из чувства деликатности тотчас вышли. Остались лишь Герберт и Кубина. Некоторое время оба они молчали.

— Я не могу понять, — сказал наконец Кубина хриплым от волнения голосом, — что ее убило… Может быть, она умерла от страха, увидев Чакру?

У Герберта вырвался стон: говорить он не мог.

— Ведь на ее теле нет ран, нет следов ударов… Бедняжка! У нее на губах что-то запеклось, но это не кровь…