— Э-э-й! Помогите! Кто-нибудь, сюда! — но лишь тишина отвечает мне.

Но надежды во мне не тлеют. Есть еще шанс, что внутри все-таки кто-то есть, и этот кто-то просто не слышит моих отчаянных воплей.

Чтобы оказаться на веранде, нужно забраться по таким же маленьким двум ступенькам, с которых я только что сошла. Мне немного страшно подниматься по ним. Мне кажется, что если я так широко раздвину свои ноги, то ребенок просто выпадет из меня. Поэтому я просто замираю у ступеней, но беспомощно сдаваться ситуации не собираюсь.

Поскулив с минуту, взывая о помощи, я решаю направиться в сторону дома. Конечно, вероятность того, что я вот так спокойно дошагаю до дворца, да еще и в такую погоду, не родив по дороге, очень мала. Но я непоколебимо верю в счастливейший исход сегодняшнего дня.

Пока я доковыляла до дороги, ведущей к дому, опять пошел дождь. Стоит ли говорить, что я тут же промокла. Мокрое платье облепило все тело, живот заметно опустился и стал будто бы в два раза тяжелее. Мои отросшие волосы образовали душную повязку вокруг шеи, а челка раздражающе упала на глаза.

— Черт! — выругнулась я, — Мало того, что я вот-вот рожу, а рядом нет ни одной руки помощи, так еще и промокну до нитки! Замечательно! Великолепно! — сетовала я на погоду.

— Рожаю! — хотелось позвать на помощь, но, к великому моему огорчению, на улице тоже никого не оказалось. Дома, что были построены в этом поселению все еще оставались без остекления и были сейчас закрыты ставнями.

Стучать! Надо стучать в двери! — вопил вовсю мой инстинкт самосохранения.

Так я и собиралась поступить, пока вдруг из ниоткуда появился всадник на могучем коне. Он лихо затормозил в пару шагах от меня, соскочил с лошади и мигом бросился ко мне.

— Кенна, любимая! — услышала я голос Вождя.

— О боже! Наконец-то! — шептала я обессилено.

Дальше все было как в тумане. В след за Калимом также круто остановилась закрытая повозка, в которую меня поместили в полусидящем положении. Мой спаситель настаивал, чтобы я продолжала глубоко дышать, пока мы на всех порах несемся во дворец.

Я слушалась каждого его приказа. В глазах все плыло. Челка по-прежнему застилала весь обзор. Вождь, будто прочитав мои мысли, заботливо окинул ее в сторону.

Во дворец мы вошли шумно. Калим внес меня на руках и доставил до наших покоев. По дороге к спальне к нам присоединились мои помощницы и повитуха, что дежурила во дворце последнюю неделю.

Меня быстро раздели, обтерли теплыми полотенцами, накрыли простынью и приказали тужиться, как учили.

— Тужься, девочка, тужься! — кричала радостная повитуха с разведенными руками, ожидая дитя у моего лона.

— Какое сегодня число? Какое января? — выкрикивала я в ответ, обращаясь к Калиму.

Тот застывшими губами отвечал:

— Третье.

Тужиться пришлось долгих несколько часов. Я все это время молилась и упрашивала малыша явиться ко мне как можно скорее и без повреждений. Ближе к полуночи мои силы иссякли, и открылось второе дыхание. Женщины по очереди обтирали мой лоб от пота, мать Калима нервно шагала по комнате. Сам Калим так и стоял словно камень без звука и движений. Я попыталась представить, как выгляжу сейчас со стороны, но не получилось.

И вот, когда мое второе дыхание начинало меня подводить, когда картина перед глазами начала плыть, я ощутила долгожданное опустошение. Дитя окончательно вышло из моего чрева. Его быстро обмыли, запеленали, и только тогда я услышала первый плач моего малыша.

— Мальчик! — крикнула женщина, державшая моего сына.

— Дайте! Дайте его мне! — принялась умолять я, лежа в полуобморочном состоянии. Руки, которыми я держалась за кровать во время схваток, сейчас тряслись и совсем не слушались. Глаза слипались, перед ними уже не мелькало четких очертаний.

Меня проигнорировали, ребенка передали сначала Калиму, который наконец-то ожил и присел у моей постели. Он гордо взглянул сначала на новорожденного, а потом в мою сторону. Затем осторожно приложил нашего сына к моей груди.

— Кенаи, — нежно поприветствовала я своего сына, — Спасибо, — успела добавить следом прежде, чем отключиться.

Очнулась я уже поздним обедом. Около моей постели дежурил Калим и еще пару девушек-помощниц. Они сначала не заметили моих раскрытых глаз: Вождь трепетно держал меня за руку и смотрел куда-то в сторону, а девушки в сторонке готовили для меня чистые вещи.

Пока длилась эта заминка, я пыталась оценить свое состояние. Голова жутко раскалывалась. Живот и низ ужасно ныли и отдавали тупой болью. Ноги лежали в растопыренными, будто я прямо сейчас собиралась сесть на шпагат. Я попыталась пошевелить пальцами на руках, и слабые мышцы резко свело в напоминании о вчерашнем напряжении. Тогда я решила заявить о себе голосом, но сомкнув губы, ощутила их сухость и раздутость, что заставило меня отказаться от этой идеи.

— Думаю, к зеркалу лучше сегодня не подходить, — пронеслось в голове, — И куда они унесли моего сына?

Почувствовав мое шевеление, Вождь наконец-то перевел взгляд на меня.

— Кенна, ты очнулась, — выдохнул он облегченно.

— Где Кенаи? — поинтересовалась я хриплым словно чужим голосом.

Ну и потаскало же меня минувшей ночью!

— С ним все хорошо. Он с Юликой, нянями и тетями, — поспешил успокоить меня мой муж.

— Я сильно плохо выгляжу, да?

— Выглядишь так, словно прошлой ночью явила свету настоящее чудо, — ответил Калим. Это прозвучало так, будто я выглядела сейчас как святая. Что значит прекрасно.

Я растаяла. Уж что-то, а комплементы я любила. Тем более от моего любимого мужчины.

Кенаи принесли мне только после того, как уговорили меня немного подкрепиться. Есть совсем не хотелось, организм еще не пришел в себя от потери важного в нем обитателя и поэтому отказывался нормально функционировать. После насильно впихнутых яств я попросила немного за собой поухаживать. В этом мне никто не отказал, и помощницы живо принялись обтирать меня со всех сторон мокрыми полотенцами, а затем помогли и одеться.

— Ну, здравствуй, — шептала я сквозь слезы, когда мне наконец-то принесли моего сына.

Я прижимала его к сердцу, словно он самое дорогое, что есть у меня в этом мире. Сейчас этот крошечный комочек, завернутый в пеленки, сладко спал. Я вглядывалась в его спящее личико и не могла поверить, что это на самом деле случилось. Я стала матерью. Сердце от этой мысли налилось такой любовью и нежностью, что боль в теле немного отступила, сменившись радостью и умиротворением.

Я не думала, что этот маленький, только что родившийся, человечек способен уже в первые часы своей жизни дать мне столько тепла. Мы еще с ним как следует не познакомились, а я уже люблю его сильнее всех на свете и готова отобрать жизнь у любого, кто пожелает навредить моему сыну. Не думала, что материнская любовь такая, что в ней столько противоречивых чувств и желаний. Мне еще только предстоит во всем этом разобраться и научиться пребывать в гармонии со своей материнской сущностью, дабы не навредить не себе, не окружающим.

Наконец-то Кенаи завошкался у меня на груди. Каждое его движение отдавалось во мне нежным трепетом. Даже с Калимом я не испытывала подобного волнения. Это были совсем другие ощущения.

Я разглядывала сына с широко раскрытыми глазами и не могла насладиться этим моментом. Мне безумно хотелось запечатлеть каждое мгновение нашей первой встречи, когда мы оба были полны сил и в сознании.

— Нос твой, — тихо вторгся в наше пространство Вождь.

— Рано еще судить, чей нос, — расплываясь в улыбке, отвечала я.

Я на минуту оторвала взгляд от сына и посмотрела на своего мужа. Он стоял в сторонке и смотрел на нас глазами, наполненными нежностью и всепоглощающей любовью. Казалось, он испытывал схожие с моими чувства. Но это скорее была отцовская любовь, такая мужская с нотками торжества и гордости. По лицу Калима также было заметно, что он и глаза не сомкнул, пока я не пришла в себя.

— Тебе нужно отдохнуть. Нельзя Вождю Всех Вождей в таком виде сообщать своему народу радостные новости…