Зная, что веранда обычно используется как гостиная, он полагал, что старый охотник не заставит себя долго ждать и появится там.

Вовсе не праздное любопытство побудило его возвратиться. Были у Пьера совсем иные причины, чтобы поглядеть на бывшего хозяина его дома и в то же время самому остаться незамеченным.

Это было непроизвольное импульсивное желание; так инстинкт зовет птицу приблизиться к змее, угрожающей ее гнезду.

Когда Пьер Робидо вернулся из Калифорнии, он уже гораздо больше знал о деяниях Джерри Рука, чем до отъезда. Это старый охотник отправил его в дальнюю поездку. Он настоял, почти заставил юношу уехать, рассказав ему вымышленную историю, будто бы его отец уже находится в Калифорнии и поручил Джерри отправить туда сына как можно скорее. Для этой цели старый охотник снабдил его всем необходимым и даже сопровождал его некоторую часть пути.

Как уже говорилось, ничего не подозревавший юноша ничего не знал и о том, что произошло ночью на роковой поляне, и даже о том, что его отец был совсем рядом, когда он сам едва не был повешен.

История линча отца была скрыта от него до самого отъезда; только один Джерри Рук общался с больным юношей, тщательно охраняя его от посещения посторонних. Только прибыв в Калифорнию и расспрашивая об отце, он узнал о трагедии на Канни Крик и о том, кто стал ее жертвой.

Этот рассказ о трагедии распространился среди золотоискателей благодаря одному из них, недавно прибывшему из Литл-Рока.

Почему Джерри Рук так стремился отправить его подальше, Пьер Робидо не догадывался, хотя у него уже возникли определенные подозрения, что старый охотник как-то замешан в убийстве его отца.

Все вышесказанное побудило Пьера Робидо вернуться и снова спрятаться в укромном месте среди деревьев, которое он только недавно оставил. Возможно, он также снова хотел взглянуть на любимую, с которой ему пришлось так поспешно расстаться.

Так или иначе, но он вскоре очутился на своей излюбленной позиции, откуда мог наблюдать за происходящим, скрываясь в листве деревьев.

Насколько Джерри Рук был обеспокоен происшедшим, настолько Пьер был удовлетворен результатами беседы отца с дочерью. Он отлично видел обоих: бывший хозяин его дома, стоя на пороге, беседовал с дочерью, находившейся на веранде.

Пьер подоспел как раз в тот момент, когда был задан вопрос насчет незнакомца, стрелявшего в змею. Он не слышал сам вопрос, но заметил замешательство девушки, которая тем не менее проявила самообладание и ловко уклонилась от ответа, воспользовавшись приездом поклонника.

С этого момента Джерри Рук больше в разговоре не участвовал. Третий персонаж появился на сцене, и взгляд благодарности, которым дочь Джерри Рука, казалось, одарила вновь пришедшего, вызвал острую боль в сердце Пьера Робидо.

По восклицанию он узнал, кто это пришел. Но Пьер и не нуждался в подсказке. Сколько времени бы ни прошло с тех пор, ничто не способно было стереть в его памяти образ того, кто так безжалостно оскорбил его. За шесть лет немного изменений произошло в облике Альфа Брэндона, и Пьер без труда узнал его.

С бешено бьющимся сердцем он стал молча наблюдать за сценой, которая последовала далее.

Сначала его не покидала горечь, поскольку он отметил и неправильно истолковал взгляд вежливости, которым Лина удостоила его соперника.

Однако уже вскоре, когда он услышал продолжение беседы (в том месте, где он стоял, было слышно каждое слово), последние слова Альфа Брэндона и особенно когда он увидел, как рассерженный поклонник удалился, Пьера захлестнула такая радость, что он едва сдержал крик.

Он готов был перепрыгнуть через ручей и еще раз заключить любимую в своих объятиях. Но он понял, что такая неосторожность только повредит им обоим, и тихо покинул свое убежище. Сердце его учащенно билось от осознания триумфа, постепенно переходящего в чувство приятной удовлетворенности разделенной любви.

Было время, когда «Гостиница Слаугтер» считалась лучшей из гостиниц такого рода в Хелине. И было это при жизни Слаугтера-старшего. Теперь, когда отец умер, сын принял бразды правления; но из-за небрежности Слаугтера-младшего дела шли неважно, и гостиница быстро превратилась во второразрядную — здесь обитали теперь сомнительные личности, а респектабельные посетители стали обходить ее стороной, важные и представительные встречи здесь больше не проводились.

В гостинице Слаугтера порядочные постояльцы стали редкостью. Однако здесь все же было много разношерстных гостей и постоянных клиентов. Местные «спортсмены» и разного рода авантюристы постоянно снимали комнаты в гостинице. Собственно, гостиница превратилась теперь в бар, где в ходу были крепкие напитки; был здесь также игорный дом, где процветали азартные игры. Она стала излюбленным местом для всех молодых кутил в окрестности, впрочем, и старых также. В гостинице имелись как общие, так и частные комнаты; в одной из таких комнат владелец гостиницы мог уединиться для встречи со своими закадычными друзьями.

Вечером того самого дня, когда Альф Брэндон получил отказ от дочери Джерри Рука, в этой комнате собралось шесть человек, включая самого хозяина. Это были те самые молодые люди, которые шесть лет назад разыграли опасную «шутку», едва не повесив Пьера Робидо. Так что нет необходимости снова повторять их имена и описание, достаточно лишь отметить, что все шестеро остались такими же дикими и злыми; точнее, наверняка можно утверждать, что эти свойства их характеров только усилились.

На первый взгляд казалось странным, что случай вновь свел их всех вместе, и никто из посторонних в компании не появился. Однако собрались они совсем не случайно; дверь была заперта, и никого более не впускали. Это стало очевидным также из продолжения их беседы, разъяснившей цель собрания.

Альфред Брэндон, который и вызвал всех на тайное совещание, предварил его вступительной речью, разъяснив, для чего они собрались и что им следует предпринять.

После того, как все выпили и собрались вокруг Брэндона, тот сказал:

— Итак, ребята, я послал за вами, чтобы встретиться, и вот мы здесь. Я полагаю, вы знаете, почему?

— Я полагаю, что нет, — резко ответил Бак.

— Чак? — предположил Слаугтер.

— Да, мы знаем, что мы собрались по поводу Чака, — согласился сын торговца лошадьми. — Любой дурак мог бы догадаться об этом. Но конкретно по какой причине? Давайте послушаем, что ты нам скажешь, Альф.

— Хорошо, об этом чуть позже. А сейчас я хочу сказать, что пора нам кое-что предпринять, чтобы избавиться от ежегодного налога, который мы платим.

— О! в самом деле? Я так и знал, рано или поздно нам придется заняться этим. Но ты, Альф Брэндон, мог бы сделать это гораздо раньше. Я уже выложил из своего кармана пятьсот долларов, и пусть меня повесят, но я не дам больше ни цента.

— Так же как и я, Билл Бак! — присоединился Слаугтер.

Граббс, Рэндалл и Спенсер промолчали, хотя, очевидно, также склонялись к этой мысли.

— Я каждый год клялся, что прекращу это, — продолжал Бак. — Я так бы и сделал, если бы не Альф. Ему это выгодно: он богат и в состоянии платить. Но у всех остальных из нас положение совсем иное, черт побери!

— Ерунда! — воскликнул Брэндон, — мое богатство не имеет никакого значения. Я так же как и все вы хотел бы избавиться от этого налога; просто раньше у меня не было никаких разумных идей по этому поводу.

— А теперь? — спросил Спенсер.

— У меня есть кое-что на этот счет, признаюсь.

— Мне ясно как божий день: есть только один путь, — сказал Слаугтер.

— И мне, — отозвался Бак.

— Что это за путь? Поведайте нам! — потребовал владелец магазина Граббс. — Я готов на все, лишь бы избавиться от этого налога.

— Мы может избавиться от налога, только если избавимся от сборщика налога!

Это предложение поступило от Слаугтера, причем последние слова были сказаны шепотом.