Штольман подумал, что если что-то и случится, что он точно не будет писать об этом Анне… А если произойдет что-то уж совсем из рук вон выходящее, то отправит Павлу телеграмму, чтоб он оставил Анну в усадьбе на время под любым предлогом. И он был уверен, что Павел такой предлог найдет.
Все разошлись, и Миронов был на веранде один.
— Виктор Иванович, мне бы хотелось поговорить с Вами о делах Якова и семьи Ливенов.
— Конечно, прошу Вас в кабинет.
— Не буду ходить вокруг да около. Вы ведь знаете о том, что Яков — единственный родной сын Дмитрия Александровича?
— Знаю.
— И о том, что Александр — мой сын?
— Это было моей догадкой…
— Вы очень проницательны. Итак, Саша — мой внебрачный сын, признанный Дмитрием своим законным наследником. Опустим, по каким мотивам это было сделано. Но факт остается фактом — Саша владеет всем только потому, что по бумагам он сын Дмитрия. Если бы его официальным отцом был я, от меня бы ему достались крохи в сравнении с тем, что он сейчас имеет. А если бы он был моим бастардом, то и вовсе ничего. То есть он был бы в таком же положении как Яков. Но судьба к нему более чем милостива… Мы серьезно поговорили с ним после смерти Дмитрия. Поговорили и о Якове, что из-за Дмитрия он был лишен всего, что ему могло бы принадлежать и чем сейчас владеет Саша. Саша это прекрасно понимает, как понимает и то, что хотя бы часть дохода, который он получает, должна быть Якова, кровного сына Дмитрия — не по закону, который этого не приемлет, а по справедливости.
— Что ж, это очень благородно.
— Нет, это по совести, — поправил адвоката князь. — Кстати, вчера выяснилось, что той усадьбой, которая принадлежала Штольманам, теперь владеет Александр.
— Александр?!
— Его прадед со стороны матери купил ее много лет назад, он был соседом Штольманов. А потом он завещал свое огромное имение, включая и эту усадьбу, своему правнуку.
— Как тесен мир…
— Да не говорите… Так вот, доход от усадьбы Штольманов должен идти Якову, это даже обсуждению не подлежит. То есть обсуждению между мной и Сашей… Кстати, как Вы понимаете, Саша в свои восемнадцать хоть и совершеннолетний, но не полностью дееспособный, я его попечитель, без моего ведома он не может самостоятельно управлять своим состоянием.
— Да, позволить такому молодому человеку самому распоряжаться имениями и большими суммами денег вряд ли разумно.
— Вот именно. Как я ему сказал, скромные подарки он своим пассиям дарить может, а дом снять или экипаж купить — молод еще для этого… — усмехнулся Ливен. — Но Саша и сам слишком умен, чтоб спустить свое состояние на девиц, гулянки да карты. Однако контроль за финансами все же пока не помешает… включая те, что будут отходить Якову, естественно, с согласия Саши, с этим проблемы нет. Но есть другая.
— Какая же?
— Та, что Яков не хочет понять, что, по нашему с Сашей мнению, как сыну Дмитрия ему полагается хотя бы что-то из оставленного князем. Помимо квартиры в Петербурге. Как его убедить принять это? Я уже голову сломал… Хочу завести счет в банке в Петербурге, куда будут поступать деньги от сдачи в наем его родного дома, по крайней мере сделать это. Но дальше что? Как сделать так, чтоб Яков от этих денег не отказался? Было бы глупо, если б они лежали там без дела, когда у него доход не так уж велик. Это могло бы помочь ему оплачивать дом в Затонске и позже компенсировать какие-то расходы на жизнь в Петербурге…
— Да это было бы весьма уместно…
— Так как это лучше сделать, Виктор Иванович?
— Здесь нужно основательно подумать. Яков Платонович же человек гордый.
— Кому Вы это говорите, а то я сам этого не знаю, — вздохнул князь. — Кстати, Яков мне сказал, что это Вы помогли снять дом, который я, правда, иначе как домишкой назвать не могу.
— По меркам Затонска, это неплохой дом и, главное, по средствам Якову Платоновичу.
— Тем не менее, Вы за него платили первые три месяца.
— Да, это так. Хотя он и был против.
— И все же Вы его убедили.
Миронов кивнул.
— И сколько стоит этот дом в наем в месяц?
Адвокат назвал сумму. Ливен вытащил бумажник и протянул ему несколько ассигнаций.
— Здесь оплата за три месяца. Я присматриваю для Якова должность в Петербурге — конечно, он об этом не знает, но, к сожалению, ничего подходящего в ближайшее время не предвидится. Есть неплохая должность, где чиновник, который ее занимает, уйдет в отставку по выслуге лет, и еще одна, где чиновник должен освободить ее, уйдя на повышение. Но это не так скоро, остальные варианты, которые мне предлагали для Якова, я пока всерьез не рассматриваю. Если за три месяца не будет никаких новостей, я еще пришлю денег.
— И что я скажу Якову Платоновичу?
— Что появился анонимный сочувствующий униженному и оскорбленному полицейскому чину из Затонска… Виктор Иванович, ну придумайте что-нибудь…
— Придется, — вздохнул Миронов.
— Еще мне бы хотелось узнать, почему Анна делает все по дому сама. Неужели никого нельзя нанять в помощь?
— Приходила одно время женщина, не каждый день, но приходила… Но, как начались эти слухи про Штольмана, она отказалась.
— Так найдите еще кого-то, того, кто будет обращать внимание не на слухи, а на жалование. Мне что ли этим прикажете заниматься, если Яков сам не в состоянии этого сделать? Не из Петербурга же мне прислугу присылать… — в голосе Ливена проявились жесткие княжеские ноты, но он тут же сменил тон. — Извините, Виктор Иванович… Ради Бога, извините… Я чувствую, что мне нужен поверенный в Затонске, чтоб заниматься здесь семейными делами… Возьметесь, Виктор Иванович?
— Отчего же не взяться…
— Прекрасно. Итак, надо найти приходящую прислугу, пусть не на весь день, на пару часов, чтоб там пол помыть, посуду, дров принести, приготовить, если нужно… Думаю, ни Анна, ни Яков против этого не будут, ведь у них такая прислуга уже была. И помощь по дому, и человек глаза мозолить не будет. Я сам терпеть не могу, когда слуги постоянно мельтешат под носом… Человек должен был чист на руку, не болтлив, услужлив, расторопен и, естественно, хорошо выполнять работу. И когда будете нанимать, скажите, что будет работать на членов семьи князя Ливена в Затонске, а не на полицейского чина. И что, если его работа понравится, потом князь сам даст рекомендацию, чтоб впоследствии человек нашел хорошее место…
— Ваше Сиятельство? Сами?
— Да что мне трудно написать пару слов, чтоб человек все это время работал на совесть и тем самым немного облегчил жизнь моего племянника с женой?
— Да тут из-за возможной рекомендации от князя пол-Затонска выстроится, чтоб в услужение попасть…
— Ну так будет из кого выбирать. Этого на жалование за три месяца хватит? — князь присоединил еще одну банкноту.
— Более чем.
— Виктор Иванович, с Вами приятно иметь дело. И как с поверенным, и как с человеком.
— Благодарю, Павел Александрович.
— Можете обращаться ко мне Павел Саныч, если Вам удобно. Я позволяю так называть себя очень немногим людям, и я хотел бы, чтоб Вы были в их числе.
— Почту за честь, Павел Саныч.
— А теперь я бы хотел сказать Вам пару слов по поводу Анны как ее отцу. Я собираюсь увести ее в свою усадьбу под Петербургом на неделю, может быть, на чуть на больший срок. Если бы Анна до сих пор была барышней, я бы спросил разрешения у Вас. Но Анна теперь замужем, и этот вопрос был решен с Яковом. Собственно говоря, он мне это и предложил.
— Из-за ситуации вокруг него?
— Естественно. Нет, я бы пригласил ее и без этой причины, но в данном случае именно это явилось основным мотивом.
— Должно быть, она упиралась, чтоб не ехать?
— Не без этого. Но в итоге все же согласилась… Если Вас беспокоит, что она едет к одинокому мужчине, который не является ей кровным родственником, то могу Вас заверить, что ее визит не будет истолкован превратно. Я также пригласил графиню Потоцкую, которая составит ей компанию. Анне нужно начинать привыкать общаться с особами из высшего общества, ведь через несколько месяцев в Петербурге этого уже не избежать.
