— Каллен… — Инквизитор бросила почти мученический взгляд в сторону командора. — Проходи.
— Простите, леди Инквизитор, что не смог приехать раньше, — поклонился ей Каллен. — Гонялся за Вашей тенью по снежной степи.
Жозефина — будучи уже в курсе дела — с трудом подавила ехидный смешок. Лелиана покосилась на взъерошенного Дориана. Эвелин лишь рассеянно кивнула. При одном только виде Каллена у нее сжималось сердце. Она избегала его взгляда, отворачивалась. Слова, которые она должна была произнести, не шли с языка, каленым железом обжигая горло. Она тянула, она это прекрасно знала. Она не любила признаваться в собственной слабости. Она все еще надеялась. Но Каллен… Каллен не простит, что она утаила от него. Каллен не поверит, что, возможно, выхода нет. При мысли, что их время ограничено, у нее наворачивались на глаза слезы.
— Кто-нибудь из вас может сказать мне сколько разрывов мы закрыли за эти годы? — Собрав последние остатки сил, она обвела своих соратников решительным взглядом. — Я могу точно. Двадцать шесть. Всего двадцать семь, если считать еще самый главный из них. К сожалению, это не проходит бесследно. Такие способности, увы, не даются даром. Я не думала, что дойдет до этого. Но раз так…
Не зная, что еще добавить, Эвелин помедлила, а потом сняла перчатку со своей левой руки. Узкая продолговатая Метка на ее ладони тотчас полыхнула зеленым светом, заставив всех собравшихся отступить назад. Инквизитор чуть напряглась, не спуская пристального взгляда со своей руки, пока зеленый свет не погас, не обнажил поврежденной кожи. Левая рука Эвелин от запястья и до кончиков пальцев была практически вся угольно-черного цвета. Уродливые круги с неровными, словно жжеными краями растекались от ее ладони к запястью и выше, медленно переходили в локтевую часть и скрывались под одеждой. Вены на руке почти приобрели отвратительный фиолетовый оттенок. Эвелин украдкой покосилась на своих товарищей.
— Это что такое? Неужели магическое повреждение? — нервно спросила Жозефина.
— Да, что-то в этом роде.
— И давно они у тебя? — ахнула леди Монтилье, подходя ближе.
— Все началось где-то с год назад. Может, раньше. Метка стала нестабильна постепенно.
— Неважно, что это такое, — заметил Блэкволл. — Важно, можно ли что-то с этим сделать?
Эвелин, не поднимая головы, молчала.
— Мы ищем разные варианты, — ответил за нее Дориан.
Маг ободряюще улыбнулся. Но его слова не произвели особого впечатления. Веры не было, надежда едва наскребалась. Все присутствующие хорошо помнили, что было, когда Якорь расшатался в первый раз.
— Эти пятна не есть хорошо, — чуть слышно пробормотал Варрик.
— Не стоит раньше времени переживать, — подала голос Морриган. — Я помогу Инквизитору стабилизировать метку. Но пока она бесконтрольно исторгает магию Тени, она угрожает не только жизни леди Тревелиан, но и всем остальным.
— А как же быть с приездом Совета? — не унималась Жозефина.
— Лелиана пока будет принимать гостей от моего лица, — добавила к монологу магессы Эвелин. — Я буду участвовать в основных переговорах. Если, конечно, мое состояние позволит. Но пока что моя основная цель — попытаться найти выход из этого положения. Не стоит и говорить о том, что все, что вы видели и слышали, должно остаться в этих стенах. Не надо сеять смуту раньше времени.
В установившейся после ее слов тишине было слышно, как жужжали на окне мухи. Обитатели замка с тревогой смотрели на Инквизитора и нет-нет, да и на ее метку светившуюся слабым зеленым светом. На многих лицах были написаны сомнение или недоверие. Каждый думал о чем-то своем. Ждали, что Эвелин скажет что-то еще. Но Инквизитор лишь потерянно молчала. Понемногу, один за другим, сначала леди Монтилье, потом остальные, они обступили Эвелин со всех сторон, облепили плотной массой, галдя, расспрашивая, разговаривая одновременно. Все со словами поддержки и участия. Лишь Каллен — единственный, кто пока оставался в стороне.
— Это все, о чем Вы хотели сообщить нам, Инквизитор? — негромко спросил он, когда Эвелин, закусив губу, заставила себя на него посмотреть.
Она ждала осуждения, недоверия или горечи. А встретила ничего, кроме гранитной твердости. Было больно. Сказать что-то значимое было слишком больно. Остаться вдвоем и наскрести какие-то слова — почти невыносимо. Они оба знали, как все может закончиться. Они оба слишком хорошо это знали. Если он пожалеет ее, то она не выдержит и расплачется. Но в его взгляде не было жалости, не было ничего, кроме зияющей пустоты. А, может, это она не увидела. Или, может, не захотела увидеть. Одному Создателю сейчас известно, о чем он думал, что чувствовал, как мучился. И Эвелин кивнула, она просто не в силах была сделать что-то большее. Каллен повернулся к ней спиной, и вышел первым, громко хлопнув за собой дверью.
Конец первой части
========== Лелиана ==========
Часть вторая. Выборы Верховной Жрицы
Самым ярким воспоминанием Лелианы из детства было то, как она, малышка четырех лет, стоит рядом с матерью на террасе замка в Орлее. Она держит маму за руку и видит накатывающие волны, слышит раскатистый гул Недремлющего моря. А позади них сады со сладкими апельсинами и лавандой, но единственный аромат, который различает Лелиана — это нежный запах, исходящий от серого льняного платья матери. Она даже не уверена, основано ли это воспоминание на реальности или это всего лишь плод ее воображения*. Это зыбкая явь, которой она дорожит. Которую нежно лелеет. Этот образ не снится во снах, потому что ей давно уже ничего не снится. Но приходит как по команде, стоит ей только закрыть глаза. Возникает в голове яркой свежей картинкой, словно она пережила его совсем недавно. Как будто окунулась в него только вчера.
— Ваша милость.
Лелиана откликнулась далеко не сразу. Она моргнула, отчего весь мир на секунду расплылся и сложился снова в виде пары стражников.
— Ваша милость, — повторил храмовник, — Инквизитор готова Вас принять.
— Хорошо, — кивнула в ответ Лелиана и неслышно проскользнула в открытую дверь.
Ее шаги гулко отдавались на широкой каменной лестнице. Наверху, в самих покоях Эвелин, было пусто. Инквизитор сидела на балконе, укутанная в плед, и с бокалом очередного зелья, сваренного для нее Морриган.
— Лелиана, — поприветствовала она своего тайного канцлера с улыбкой. — Проходи. Садись.
Эвелин указала на свободный стул. Она была без перчаток, и Лелиана мельком взглянула на ее поврежденную руку. Отличное маскирующее заклинание, которое накладывал Дориан, скрывало увечье, демонстрируя ровную белую кожу. Понять сходу, наметился ли какой-то прогресс, было нельзя.
— Я вижу, тебе стало лучше, — заметила Лелиана.
Эвелин, и правда, выглядела сегодня бодрее обычного.
— Ну, если не считать всех трав, которых я выпиваю, все действительно не так уж плохо, — ответила ей Инквизитор. — Наверное, дело в том, что я вообще ничем не занимаюсь. Читаю книги, разбираюсь с бумагами и иногда греюсь на солнышке. Твоя стража, которую ты ко мне так любезно приставила, прозрачно намекает, что выходить мне из покоев нельзя.
В спокойном голосе Эвелин нет-нет да и проскальзывали укоризненные нотки.
— Я всего лишь хочу, чтобы никто не пострадал, — терпеливо объяснила ей Лелиана.
— Ну конечно, — одобрила Эвелин, но ее короткий ответ прозвучал более, чем двусмысленно.
— Это не касается твоих встреч с кем-либо, — поспешно проговорила сестра Соловей. — Можешь приглашать сюда, кого хочешь.
Эвелин только поморщилась.
— В этом нет надобности.
«Мда… Какое неудачное начало», — подумалось Лелиане. Иногда им трудно было находить общий язык.
— Морриган сумела найти что-то полезное? — спросила она, чтобы сменить тему.
— Ну, если говорить о последних нововведениях, — Эвелин подняла свою руку к свету, — то я стараюсь разряжать Метку несколько раз в день. Это она предложила, кстати. Раз уж я не могу остановить выброс магии, то лучше, чтобы он проходил хотя бы небесконтрольно. Тут я, пожалуй, с ней соглашусь. Впрочем, я тебя не о себе поговорить позвала. Но прежде хочу угостить тебя вином. Ты не против?
