— Пора на смену. Еще раз удачи, Китнисс, ты справишься! Ты всегда справляешься…
— Не без твоей поддержки, — честно признаюсь, — друг.
— Я знаю, — ухмыляется он и, прежде чем повесить трубку, обещает позвонить потом.
Тем не менее, его слова приносят приятную волну успокоения и я практически не думаю об утреннем предчувствии, когда закрываю двери кабинета и возвращаюсь на кухню. Подхватив полуналитый чайник, я снова подхожу к раковине, подставляю его под кран и тянусь к вентилю, по привычке бросая взгляд на дом напротив.
Отяжелев за долю секунды, металлическая ёмкость с грохотом падает из моей онемевшей руки, но я не обращаю на нее никакого внимания. Мои глаза неотрывно следят за знакомой фигурой в угольно-черной униформе, что замерла у крыльца пустующего дома напротив.
Ноги сами несут меня к входной двери, а пальцы с легкостью справляются с задвижкой и бесшумно отворяют ее, но видение не исчезает, наоборот, выглядит реальней некуда. И то полузабытое чувство из моего сегодняшнего сна ведет меня вперед, не внимая голосу рассудка, уговаривающее не поддаваться соблазну.
— Я не знаю, что из этого более странно, — бормочет Пит Мелларк, не оглядываясь, но явно чувствуя, что больше не один. — Само понятие «дом», его сочетание с местоимением «мой» или этот огромный двухэтажный особняк.
Я молчу, застыв позади него и не веря, что спустя восемь лет Пит Мелларк наконец-то вернулся домой. И пусть от того наивного, но решительного мальчишки осталось только имя, он все равно здесь, в Двенадцатом, в уцелевшей от бомбежки деревне Победителей, на пороге того самого дома, что он покинул на кануне жатвы, уверенный, что никогда больше его не увидит.
Секунды кажутся часами, а его судорожный выдох еще более громким, когда он, набравшись храбрости, делает первый шаг вперед.
— Не надо, — вылетает из моего рта быстрее, чем я соображаю, о чем прошу. С удивлением обнаруживаю, как моя правая ладонь крепко обхватывает его бицепс и удерживает на месте. По-прежнему чужие глаза цвета морской лазури непонимающе пронизывают мои, словно пытаются прочесть мои мысли, но быстро сдаются, так и найдя ничего.
— Почему?
Неуверенно пожимаю плечами; он имеет полное право отворить эту дверь в прошлое и встретиться с призраком того Пита Мелларка, что навсегда остался узником под маской Сноу, которую уже не снять никогда. Почему же все мое бытие противится этой встречи?
— Там ты не найдешь ничего, кроме пыли, плесени и грызунов, — уклончиво отвечаю, а мысленно добавляю еще «призраков». Моя рука все так же держит его, не желая отпускать. — Поверь, я столкнулась с тем же почти три года назад, когда вернулась из Капитолия.
Пит хмурится, оглядываясь то на дом, то на меня, словно не в силах решить, что важнее и более желанно. Моя рука скользит вверх по его, очерчивая линию плеч и двигаясь вдоль шеи, пока его покрытая легкой щетиной щека не оказывается под ней. Прикрыв глаза, он принимает прикосновение, медленно и осторожно, словно боясь спугнуть, а я задерживаю дыхание, потрясенная оказанным кредитом доверия.
— Как насчет чая? — предлагаю, кивая в сторону дома напротив. — Я как раз собиралась ставить чайник…
Пит молча соглашается, позволяя взять его за руку и повести за собой, подальше от призраков, прочих теней прошлого и одиночества к дружбе, что еще имеет шансы продолжиться в настоящем. Как опытный солдат Мелларк тут же обводит комнату взглядом, стоит нам зайти внутрь, по привычке задерживаясь на фотографиях в рамках, детских рисунках и игрушках, которых оказывается еще больше на кухне. Стараясь не мешать его наблюдениям, я снова подхожу к раковине и наполняю чайник до краев, прежде чем поставить на плиту. Хоть хозяйка из меня всегда была не самая лучшая, я все равно пытаюсь произвести впечатление, выудив две кружки из фарфорового сервиза вместо простых стеклянных и выложив на стол все сладости, что обычно держу в самом дальнем и высоком шкафу до которого Джем еще не дорос.
— Ты теперь что-то вроде няни? — внезапный вопрос отвлекает меня от сдобы и, подняв голову, обнаруживаю своего гостя в дверном проеме кухни, чьи глаза теперь неотрывно следят за тем, как я наполняю вазочку печеньем и прочими сладостями.
— Участь любой одинокой и практически незанятой тёти, — пожимаю плечами и жестом приглашаю его за стол. — Тем более, мне и самой иногда необходима компания.
— Понимаю, — роняет Пит, не замечая, что каждое его откровение, словно мелкий пазл, что так любит собирать Джем, и из которого я наконец-то начинаю складывать цельную картинку. И если он позволит, то человек под маской главного миротворца в скором времени обретет лицо, душу и сердце.
Чайник на плите тихо посвистывает, требуя внимания, и я, сняв его с конфорки, тянусь за фарфоровым заварником в тон чашкам и баночкам, где хранится рассыпной чай.
— Зеленый или черный? — интересуюсь, а рука замирает на полпути.
— Черный, пожалуйста, — тут же отзывается Пит, до ушей долетает тихий скрип стула, говорящий, что главный миротворец устроился поудобней. Радуюсь, что хоть где-то наши вкусы совпали, и достаю банку с излюбленным черным чаем с высушенными листочками смородины, малины и мелиссы, чей аромат так сильно напоминает о счастливых моментах из детства. Закончив, ставлю заварник на стол, разливаю кипяток по кружкам и устраиваюсь напротив молчащего Пита.
— Ты приехал на открытие?
Чистые голубые глаза тут же взлетают вверх, отвечая утвердительно, в то время как он берет свою кружку и делает глоток, заедая печеньем.
— Вкусное, — сообщает он, прожевав, — твоя работа?
Прыскаю в ладонь, а на щеках появляется легкий румянец.
— Ни в коем случае, — мотаю головой, давая понять, что стрепня не является моим отличительным качеством. — Из новой пекарни в городе. Покупаю для Джема.
— Не любитель сладкого?
— Предпочитаю мясо, — пожимаю плечами, ведь это то, чем я жила много лет. И хоть время от времени я охочусь, это больше как хобби, нежели острая необходимость. — А ты?
— Ем все, что попадется под руку, — усмехается он и принимается за пышную булочку со сливочным кремом. — Работа, сама понимаешь.
Хмурюсь, пока он не смотрит, не понимая как можно ставить работу выше таких важных вещей, как прием пищи или сон. Что бы Пит не думал о себе, он всего лишь человек. Ответственный, трудолюбивый, упрямый, но человек. Однако, глядя на то, как он с блаженной улыбкой уплетает одну сдобу за другой, совсем как Джем, я сдаюсь, и уголки моих губ ползут все выше и выше, пока щеки не начинает покалывать от напряжения. Так мы и завтракаем, обсуждая какие-то мелкие, абсолютно неважные темы, превращая их в нечто особенное и не замечая, как минуты превращаются в часы.
Около девяти утра нас прерывает сигнал радиоприемника на запястье у Пита, требуя незамедлительного ответа:
— Золотой-1, сообщите свое место нахождения! Прием!
Закатываю глаза и прыскаю в кулак, пока Главный Миротворец качает головой и ухмыляется, занося палец над кнопкой.
— Керин, это Золотой-1, прием! Я на пути к штабу, — отчеканивает Пит с уже привычной для него отстраненностью, но маска равнодушия так и остается в стороне.
— Принято, Золотой-1! Вас встретить?
— Нет необходимости, Керин! Буду через пятнадцать минут, — обещает Мелларк и прерывает радиосвязь. — Как ты, наверное, заметила, мне пора выдвигаться, — обращается он уже ко мне, вставая со своего места. — Спасибо за чай и за… беседу.
— Всегда пожалуйста! — несмело улыбаюсь, тоже поднимаясь на ноги и провожая его до порога. Пит открывает дверь и оборачивается, словно хочет что-то сказать, но так и не находит храбрости.
— Встретимся на открытии? — произношу я настолько неуверенно, что простая фраза превращается в вопрос.
— Я буду в первом ряду, — обещает он, спускается с крыльца и поворачивает к выходу из деревни, не бросив на заброшенный дом напротив ни единого взгляда.
На удивление его слова только усугубляют мое и так неспокойное сердце. Следующий час я трачу на сборы в город и даже принимаю быстрый душ, что никогда раньше не делала по утрам. Пока мои волосы сохнут, снова перебираю вешалки в гардеробе, рассматривая одно платье за другим, помня об обещании мэру выглядеть презентабельно. Однако, на какой бы наряд не падал мой выбор, глубоко в душе я знаю, что платье — это последнее, что мне хотелось бы сегодня надеть. Когда время начинает предательски бежать все быстрее и быстрее, я сдаюсь и примеряю один из купленных в Четвертом комбинезонов, изумрудного цвета и приятного к телу хлопка. Свободные брюки-клеш вполне сходят за длинную юбку, а короткие рукава и V-образный вырез нисколько не стесняют движений и не делают похожей на нарядную куклу. От привычной дикарки из Шлака меня отличают только аккуратно заплетенные косы, которые мама всегда называет «замужними», хотя их носит практически каждая девушка каждый день, независимо от ее социального статуса. И когда до одиннадцати остается всего двадцать минут, я тоже выхожу из дома и спешу в город по той же тропе, которой ушел Пит.
