— Мама? — неуверенно окликаю я, на ее лице расцветает теплая улыбка и она спешит к нам.
— Джереми, милый, иди к бабушке! — радостно восклицает женщина, поднимая мальчика на руки. — Ты так вырос с нашей последней встречи!
Однако сонный малыш, получив порцию поцелуев, лишь утыкается ей в шею и прикрывает глазки.
— Ты выглядишь счастливой, — замечаю я; вполне безобидная фраза для начала разговора.
— Еще бы, — улыбается она. — Даже не знаю чему радоваться больше: приезду внука, отпуску или тому, что старшая дочь наконец-то выбралась за пределы Двенадцатого дистрикта.
— Я не…, — хочется возразить, но не решаюсь: мы и так редко видимся и не разумно тратить столь драгоценное время на споры и пререкания.
— Какие люди! — раздается позади меня знакомый голос. Он как всегда полон усмешки, но с теплыми нотками отцовской заботы. — Не уж то решила выйти в свет, солнышко?
— А ты-то что забыл в Четвертом, Хеймитч? И это летом-то? — парирую, крепко обнимая бывшего ментора.
— О, я здесь по очень важному делу, — уклончиво отвечает Эбернети, и тут же спешит сменить тему: — Мальчуган-то и правда стал в два раза больше с тех пор как я его видел! И все больше похож на…
— Я рада, что ты относишь свою жену к разряду важных дел, — прерывает строгий женский голос, но лицо его обладательницы прямо-таки лучится счастьем и гордостью.
— Жену? — не веря своим ушам, перевожу взгляд на Хеймитча и жду из его уст очередной дурацкой шуточки или просто кислого и недовольного выражения лица, но с удивлением наблюдаю как его щеки покрываются легким румянцем.
— Единственную и неповторимую, — вздернув носик, подтверждает Иви и легким движением руки отбрасывает с лица темную прядь волос. Этого достаточно, чтобы разглядеть как на ярком солнце вспыхнул золотой ободок на ее безымянном пальце.
— Ух ты! — ошарашено бормочу, заключая девушку в объятия. Кто быть мог подумать, что внутри этой маленькой и с первого взгляда неприметной женщины таятся невероятная сила и мудрость, способные приручить такое непостоянство как Хеймитч Эбернети.
— Как тебе это удалось? — спрашиваю напрямик, когда тем же вечером мы вместе с Джереми отправляемся на прогулку к пляжу. Мальчик, никогда не видевший море, приходит в полнейший восторг и с громким визгом принимается носиться по мокрому песку, оставляя за собой цепочку крохотных следов.
— Что удалось? — рассеянно переспрашивает девушка, отвлекаясь от наблюдения за ребенком.
— Женить на себе Хеймитча, — выпаливаю, слегка краснея.
— Я его не женила — он сам так решил.
— Но почему? Не пойми меня неправильно, но ты знаешь его не хуже, чем я. Он — одиночка, многое переживший и потерявший не меньше. Брак — в его возрасте, с его страхами и предрассудками просто восьмое чудо света!
— Возраст тут совсем не причем, хотя разница его сильно волновала — я же ему в дочери гожусь, но это же было и плюсом.
— Что ты имеешь в виду?
— О, ты прекрасно знаешь, о чем я. Посмотри на Джереми, — подсказывает она.
Первые несколько секунд я не вижу ничего, кроме двухлетнего босоногого мальчугана, с упоением носящимся по берегу, и волн, шум которых перекрывает его звонкий смех. Однако стоит мне представить, что его никогда больше не будет в моей жизни, так все встает на свои места.
Два года назад не было ночи без кошмаров и криков, дня без слез и сожалений, без цели и смысла. С появлением Джереми моими ежедневными заботами стали пеленки, присыпки, детские смеси, стирка и прогулки. Да и занимаясь целый день ребенком, я просто без сил падала на кровать и единственным, что могло меня разбудить — его плач. Постепенно, шаг за шагом Джереми превратился в центр моей жизни, важной и неотъемлемой ее частью. Его смех, улыбки, первые слова, просто взгляд полный любопытства пробудили желание двигаться дальше — вместе с ним, ради него.
— Да, вы просто вросли в наши жизни, — тихо соглашаюсь я, не сводя глаз с малыша.
— Джереми — просто вылитый отец, — негромко произносит Иви, — такой же неугомонный маленький ураган: сильный, чистый и смелый. Жаль, что из ваших генов мальчику достался только цвет глаз.
— Радуйся, что тебя Хеймитч не слышит! — широко ухмыляюсь. — Он чуть ли не каждый день с облегчением заявляет, что его деньки в качестве няньки нашей неугомонной семейки закончились.
— Да врет он все! — заливается смехом девушка. — Хотя кое в чем он прав: мальчику уже нужен компаньон, а не строгий воспитатель.
— О, нет! — отрицательно машу головой. — Я только-только стала забывать про пеленки, присыпки и прочее!
— Думаю, тебя даже спрашивать не будут…
— Джереми, не подходи близко к воде! — предупреждаю я, а потом поворачиваюсь к Иви: — Это абсолютно исключено. Вот вы с Хеймитчем вполне можете заняться этим вопросом и обеспечить мальчика кузеном или кузиной.
— Думаю, что для этого еще слишком рано, — на удивление грустно произносит девушка, и мне тут же хочется забрать свои слова обратно. — Как женщина я желаю этого большего всего на свете, но как жена вынуждена считаться с мнением мужа.
Понимаю, что тема детей в новоиспеченной семье Эбернети не просто отложена в долгий ящик, но и является нежелательной и весьма болезненной — особенно для молодой жены. Даже тот факт, что Иви на протяжении двух лет является не только близкой подругой Прим, но и моей хорошей знакомой не уменьшает смущения от того, что я, хоть и не специально, залезла в чужое грязное белье. Однако именно это и подталкивает копнуть поглубже — кто же сможет помочь, если не друзья?
— Вы говорили с ним об этом? — мягко интересуюсь, аккуратно прощупывая почву.
— Напрямую нет, но я чувствую, как его это тревожит. Ты не видела, сколько было страха в его глазах сегодня, когда он взял на руки Джема.
— Это только по началу, потом он его вообще с рук спускать не будет, — спешу уверить, радуясь, что эту иллюзию мне под силу развеять. — Раньше я без устали твердила, что никогда не буду иметь дело с детьми, особенно с маленькими — и погляди, что из этого вышло.
— Не в этом дело, Китнисс, — качает головой девушка; тихий голос дрожит на ветру. — Ты же помнишь, каким он был раньше: вечно пьяным, неухоженным и грубым…
— Еще бы! Не знаю, что было бы с ним, если бы не ты и твое упрямство.
— Ничего хорошего, — невесело усмехается она. — Однако груз вины за прошлое не отпускает его — как он может стать отцом, примером и образцом для подражания, если раньше…
— Вполне себе хорошим, — перебиваю я, не собираясь поддаваться ее панике. Если я что-то и знаю о Хеймитче Эбернети, так это то, что по части воспитания ему нет равных. Да и как человек, исцеливший его от алкогольной зависимости и вечного пессимизма, может испугаться такой мелочи? — Он и в своей прошлой жизни давал неплохие уроки мне и… Питу, а с тобой вообще станет образцово-показательным папашей.
Джереми, которому наскучило носиться в одиночестве, подбегает к нам и начинает громко требовать взять его на руки.
— Иви, я не узнаю тебя, — честно признаюсь, подхватывая Джема. — Куда пропала та бойкая и смелая девчонка, для которой любые трудности — не проблема, а вызов?
— Она поумнела, — еще мрачнее произносит Иви, отводя взгляд, но я все равно замечаю, как в карих глазах блестят слезы.
Логического объяснения подобной слабости с ее стороны я просто не вижу, только если…
— Иви, ты беременна? — слова вырываются быстрее, чем я успеваю об этом подумать, а ее испуганный вид только подтверждает мою догадку.
Открываю рот, но мои эмоции — радость, восторг, облегчение никак не укладываются даже в словосочетание. Перехватив Джереми одной рукой, я беру ее ладонь в свою и крепко сжимаю в надежде вложить в этот жест все, что не в силах сейчас сказать. Всхлипнув, девушка кивает и сжимает ладонь в ответ. Несколько секунд мы так и стоим, разделяя волшебство, подвластное только матерям.
Прерывает его, как ни странно, Джем, громко требуя возобновления прерванной прогулки и внимания к своей скромной персоне. Усмехнувшись, мы продолжаем идти вдоль берега.
