— Потому что в нашей памяти он всегда будет тем Питом Мелларком, который не сводил с тебя влюбленных глаз и предпочитал оружию тесто и кисти с мольбертом.
Смеюсь, хотя знаю, что отчасти друг прав: уж слишком между нами большая пропасть.
— Аргументы куда убедительнее.
***
— Дом-3, передаю координаты маршрута.
— Принято, Дом-13.
***
— Керин, ты уже больше суток на посту. Джим уже как час заступил.
— Я останусь.
— Нет, это приказ главкома.
— Но…
— Он просил передать, что долг солдата всегда превыше всего.
— Ясно, Росс.
***
— Я думала, что ты улетел! — удивленно вскрикивает девушка, уронив историю болезни на пол.
— Не по моему возрасту все эти выкрутасы, — отмахивается мужчина. — К тому же, я не мог пропустить очередную порцию витаминов, которые тебе не терпится засадить в мою задницу.
— Я рада, что ты так считаешь, — улыбается медсестра, — хотя я не согласна с заявлением по поводу возраста.
***
— Росс, прием!
— Джим?
— Внимание всем постам: на входе в Промышленном секторе сработали датчики. По предварительным данным, человек десять-пятнадцать.
— Подключи Керина к работе, на вас видеонаблюдение.
— Понял, Росс. Главком?
— Я доложу.
***
— Любое оружие необходимо оставить здесь, — громко объявляет Сойка-пересмешница, замерев у туннеля.
— Это не разумно, — пытается возразить солдат, но Китнисс Эвердин оказывается непреклонной:
— Если мы идем заключать мир, то зачем нам оружие?
***
Он не спал почти двое суток и мир, который он теперь несет на своих плечах, с каждой секундой становится все тяжелее. Остается принять всего два решения и пока он не найдет их, его душе не будет покоя.
***
— Добро пожаловать в Капитолий, Сойка-пересмешница!
Сейчас Пит Мелларк, как никогда, кажется старше своих лет: голубые глаза потухли от усталости, а под ними пролегли серые тени.
— Мы пришли с миром! — следует ответ.
— Кто все эти люди с тобой?
— Представители от каждого дистрикта Нового Панема. Ты сказал, что жители Капитолия хотят перемирия, и мы приехали сказать, что желаем того же. Все мы.
***
— Дом-13, «Миротворец» на связи. Переговоры прошли успешно. Объявляйте демобилизацию.
***
— Купол будет деактивирован после подписания мира и его оглашения на национальном уровне. Тем не менее, наши патрули будут продолжать работу в штатном режиме.
— Как и наши. Слишком многое предстоит обсудить и принять, прежде чем барьеры смогут исчезнуть окончательно.
Совещание закончилось, но Пит настоял на личной беседе со мной. Сейчас, когда между нами нет ни тайн, ни секретов, ни долга, душевная пропасть похожа на черную дыру. Любовь становится тенью, отголоском прошлого — чего-то прекрасного, идеального, но по-прежнему недостижимого.
— Ты намерена принять участие в обсуждении? — просто спрашивает он, облокачиваясь на спинку стула.
— Нет, — неуверенно улыбаюсь, — у дистрикта Двенадцать уже есть достойный и умный представитель. Хватит с меня политики. А ты?
— Я? — союзник в удивлении приподнимает брови. — Я солдат, и мой долг – забота о своем народе. Теперь уже о нашем народе.
— Что ж, завтра мы с Финником улетаем обратно, поэтому позволь пожелать тебе удачи.
— Спасибо, — благодарит он. — Если хотите, то можете забрать Койн и ее людей с собой — особой опасности они больше не представляют. Для них новая жизнь начнется в буквальном смысле.
— Надеюсь, она будет счастливее для всех нас.
Мы встаем, понимая, что пришло время прощаться. Протягиваю руку, а он легко ее пожимает, как земляки, как знакомые, как союзники.
— Китнисс, … — начинает Пит, слегка колеблясь, но я опережаю его:
— Могу я кое о чем тебя попросить?
— Конечно.
— Гейл… все еще где-то на вашей территории. Ты говорил, что все будет хорошо и Джоанна о нем позаботится… Если вдруг что-то станет известно, пошли мне весточку, хорошо?
В одно мгновение его лицо теряет все оттенки теплоты и дружелюбности.
— Идем, — бесцветно бросает он.
Мы оказываемся в очередном помещении для переговоров. Пит проходит мимо единственного окна и поворачивается к нему спиной; лицо словно высечено из мрамора — холодное и не живое. Не рискую подойти ближе, поэтому останавливаюсь в паре шагов от него; слов нет, да и говорить нам особо не о чем, но все же это как-то связано с Гейлом: ответ приходит сам собой, стоит мне лишь повернутся к окну.
— Гейл! — срывается с губ удивленный вскрик, а рука тянется к стеклу, но он не слышит меня: просто сидит за столом, поддерживая подбородок руками.
— Что с ним? — встревожено спрашиваю, оборачиваясь к Питу.
— Ничего, что нельзя не исправить, — слова звучат слишком резко. Слишком много смысла скрыто в его фразе, но ещё больше боли, злости и сожалений таит его ледяной взгляд.
— Он был ранен? — бормочу, заметив повязку под рубашкой и как тяжело вздымается его грудь. — Что случилось?
— Он сорвал план, застрелил Сноу, — отчеканивает Пит, сдвинув брови, но следующие слова даются ему с трудом: — он… он убил Джоанну. Ну, а прежде чем отключился, надышавшись газа, получил пулю от меня.
У меня перехватывает дыхание; я потеряла многих людей: как незнакомых, так и близких, но опыт не спасает от страданий — они такие же, как и прежде. Страшно быть меж двух огней — они сжигают, не разбирая ничего на своем пути. Но Гейл не мог… и Пит не мог…
— Что? — еле слышно выдыхаю.
— Я подумал, что регенерация слишком лёгкое наказание. Его память практически восстановлена: отсутствуют лишь некоторые детали, но и те он с лёгкостью вспомнит. Я хочу, чтобы он знал, что натворил.
— Пит, я не понимаю…
— Ты можешь забрать его с собой, — сухо предлагает он. — Уезжайте — в Тринадцатый, Двенадцатый или в любой другой дистрикт Панема, но ему лучше не попадаться мне на глаза.
— Пит, я…
— Забудь меня, Китнисс, как я забыл тебя.
Уколовшись однажды о шип, я не усвоила урока и позволила своему сердцу истечь кровью. Порой для счастья нужно пожертвовать самой розой. Особенно, если ей милее другая земля.
— Могу я спросить?
— Можешь, но я не гарантирую ответа.
— Почему ты сделал это?
— Из-за него.
— Из-за Гейла? — удивленно открываю рот, совсем сбитая с толку.
— Прощай.
И он уходит: тихо и быстро исчезает за дверью — не оглядываясь, а я возвращаюсь назад, к той точке отсчета, с которой и началась первая глава моей старой книги.
========== Бонус-глава. Забвение ==========
The Civil Wars — Poison & Wine
Я рано повзрослела. Не то, чтобы случалось много ужасных вещей, просто я смогла справиться со всеми трудностями как зрелый человек — мне пришлось. Любая идея, решение или действие — не просто путь, который я, так или иначе, выбирала, — это груз ответственности, который совершенно осознанно ложился на мои плечи.
Я с детства знала, что такое одиночество, однако никогда не воспринимала его как наказание. Наоборот, это было огромным даром: иметь возможность побыть наедине с собой, самостоятельно прийти к правильному решению и быть свободной от чьих-то вмешательств и советов. Больше всего радовало то, что это полностью исключало из моей жизни жалость. Я слишком хорошо помню это чувство. Когда не стало отца, люди смотрели на нас и говорили: «бедная женщина, несчастные детки». Тогда это закаляло, прямо-таки жгло изнутри и кричало: я докажу, что вы ошибаетесь!
Мое сердце было надежно укрепленной крепостью, и только я владела ее ключом. Однако каким-то чудом Питу удалось то, что было не по силам никому другому: я сама отдала ему ключ, и он распахнул ворота. Я не смогла спасти его — он навсегда остался под куполом, забрав с собой мою душу. А теперь мой бастион рассыпался, не выдержав ветра, словно замок из песка, и я осталась одна, дрожа от холода и боли. Больше ничто не могло защитить меня, и я пустилась наутек, хотя понимала, что от одиночества невозможно спрятаться.
